Эндора (СИ) - Петровичева Лариса. Страница 21

Квартира встретила ее тишиной и необычным запахом. Закрыв дверь, Катя растерянно замерла в коридоре, не выпуская из рук пакета с едой и пытаясь понять, чем же это так пахнет на весь дом — а потом ее осенило. Это была елка. Самая настоящая новогодняя елка.

Быстро сняв уличную одежду, Катя пошла по квартире, включая свет. В ее комнате в самом деле стояла живая елка в небольшом темном горшке. Катя ахнула и медленно приблизилась к ней, боясь спугнуть неожиданное чудо неловким движением или неосторожным словом. Елка пахла разогретой хвоей, зимней свежестью и лесным ветром. Маленькие красные и синие шары на ее ветках казались яркими звездами. Протянув руку, Катя дотронулась до пузатого бока одного из них. Настоящий.

Ее мир был полон чудес, но каких-то неправильных. Это были дурные, извращенные чудеса. Мертвый парень поднимается и идет на ее зов, невзирая на то, что лишен головы. Из-за спины Эльдара вырастает двуглавый дракон, скалится ощеренными пастями. Магия сбрасывает человека с крыши и оставляет в живых. Магия позволяет видеть хвостоплясов и разумных котов, магия заставляет людей смотреть на фантики и верить, что они видят официальные бумаги, магия делает мир скверным. И среди всего этого нашлось место для хорошего, доброго чуда — для елки и шариков, для подарков, для нового года…

Катя поняла, что готова расплакаться. Она села на диван и долго смотрела на елку. В последние несколько лет они елку не наряжали: мама встречала новый год с очередным другом, Танюшка — с парнем, а Катя отправлялась к бабушке или подругам по институту. Теперь ей казалось, что она в самом деле вернулась в детство, когда из кладовой вынималась пыльная старая коробка, перетянутая лентой, а из коробки с какой-то трогательной торжественностью извлекались шары, фигурки животных и людей, колокольчики и сосульки — а елка была искусственной, темно-зеленой, пушистой, и Катя с Таней распрямляли ее ветки и увешивали дождиком, гирляндами и игрушками, старательно следя, чтобы ни одна из сторон не осталась голой.

Елка Эльдара пахла хвоей и радостью. Впервые за весь день Катя смогла окончательно поверить в то, что все будет хорошо.

Эльдар появился только на следующий день, около пяти — к этому времени Катя успела известись окончательно и, чтобы хоть как-то успокоиться, несколько раз сходила в магазин и наготовила столько еды, что хватило бы накормить целый полк. Когда в замке заворочался ключ, она почувствовала, как гора свалилась с плеч — чувство накатившей легкости было почти ощущаемо физически. Эльдар — усталый, чумазый, с расцарапанным лицом — прошел в квартиру и заглянул на кухню: Катя швырнула полотенце на стол и уперла руки в бока.

— И где ты был? — осведомилась она. Эльдар улыбнулся, словно вся эта ситуация его крайне забавляла. А вот Кате было не смешно: она спала вполглаза, переживала и уже успела навоображать всяческих ужасов.

— Дела делал, — ответил Эльдар. — Пиво пил. А что такое?

— Ты бы хоть записку оставил! — воскликнула Катя и хлестнула его полотенцем по груди. — Я, между прочим, волновалась…

Она опустила руку, поняв, что выглядит смешно и нелепо. Эльдар ведь не обязан перед ней отчитываться… Однако, судя по тому, как Эльдар посмотрел на нее, он не испытал никакой досады от подобного напора.

— Ладно, не ругайся, — примирительно сказал он. — Виноват, исправлюсь. Чем это так вкусно пахнет, кстати?

— Утка с яблоками, — промолвила Катя. Эльдар вопросительно поднял бровь — он действительно был удивлен, словно приготовленная к празднику еда была для него чем-то вроде магии.

Семь лет в дурке, напомнил внутренний голос с интонациями Лизы. Не забывай об этом.

— Здорово, Кать, — сказал Эльдар, и Катя поняла, что сейчас он очень счастлив — и очень старается это от нее скрыть. — Пойду умоюсь, ты пока шампанское доставай.

Две ледяные темно-синие бутылки лежали на нижней полке холодильника, заставленные банками и лотками с едой. Когда Катя разгребла продуктовый завал и вынула шампанское, то вспомнила, что именно такие бутылки мама всегда приносила откуда-то к празднику. И как она не обратила на них внимания раньше? Бокалов в доме не было — на полке обнаружились стаканы, и Катя подумала, что у них будет настоящий студенческий новый год, когда все тарелки и ложки на столе разные, собранные с бору по сосенке, но игристая пена, весело стекая со стенок разнокалиберной посуды, делает антураж неважным — главное сам праздник, а не одежды, в которые он рядится. Любая, даже самая яркая обертка, в итоге улетит в ведро, оставив только обнаженную правду.

Интересно, куда в этом году отправятся девчонки из ее группы? Где и с кем будут Машухер и Лиля? Катя присела на край стула, провела ладонью по столу, стирая крошечное пятнышко — воспоминание о подругах неожиданно и больно обожгло ее. Наверно, ей завидует весь курс. Выиграть грант на обучение за границей, тем более, в таком престижном заведении — это вам не хухры-мухры. А она, Катя, не собирается ни в какой Лондон — она прячется от тех, кто хочет ее убить. Никаких шуток, действительно убить. И неизвестно, что будет завтра, и будет ли для нее завтра вообще…

Глаза предательски защипало. Боль в груди, нараставшая постепенно, исподволь, вдруг усилилась — Катя опустила голову на руки и заплакала. Это были те самые редкие, тяжелые слезы, которые никому и никогда не приносили облегчение: душа выдавливала их, словно яд из раны, которая и не думала рубцеваться.

— Новый год иногда бывает грустным, — сказал Эльдар. Он неслышно вошел на кухню, погладил Катю по голове, и этот простой, ни к чему не обязывающий и вряд ли что-то значащий жест заставил Катю зарыдать еще горше. Она была вдали от дома, от родных и друзей, ее жизнь не стоила и ломаного гроша, она утратила себя и превратилась в чудовище, которое удерживают от зла лишь путы — Катя плакала, испытывала горячее чувство стыда от того, что Эльдар видит ее слезы, но не могла взять себя в руки и успокоиться.

придвинул стул и сел рядом.

— Знаешь, — негромко сказал он, — у меня почти вся юность прошла в особом заведении закрытого типа. Лечился от припадков, в итоге так и не вылечился… ну, неважно. И под новый год некоторых из больных, кому режим позволял, забирали домой на побывку. К кому-то приезжали родные, привозили подарки. Сама атмосфера праздника обязывает. Хочется быть добрым и сердечным.

Катя шмыгнула носом. Выпрямилась. Эльдар мягко провел ладонью по ее щеке, стирая слезы.

— Ко мне никто не приезжал. Никуда не забирали. За семь лет я видел родителей от силы раза четыре. Не хотели они себе портить настроение… в таких заведениях действительно очень тягостная атмосфера, — Эльдар сделал паузу, заглянул в свою чашку и, обнаружив, что она, разумеется, пуста, продолжал: — У меня был брат-близнец, Эрик. Они решили, что лучше вкладывать силы в нормального, чем в психа, и, ты знаешь, я почему-то не могу их за это осуждать. Это больно, да. Но это крайне разумно, и здравомыслящие люди так и поступают. Катюш, поверь: одиночество — это когда тебя некому в больнице навестить на новый год. Или из морга забрать. А все остальное… Больно, да. Грустно. Но решаемо, я тебе точно говорю.

Катя не ожидала, что такая тяжелая часть жизни будет пересказана Эльдаром вот так, внезапно, с каким-то отстраненным выражением лица. Ей почему-то стало непередаваемо стыдно. В отличие от нее, он точно знает, о чем ведет речь — и когда говорит о больнице, и когда упоминает морг.

— Где сейчас твой брат? — спросила она. Эльдар отставил чашку на стол и произнес ровно, без всякого выражения:

— Умер в Праге в прошлом году. Онкология.

Мысленно Катя устроила себе взбучку. Полезла к человеку с дурацкими вопросами, портит Новый год. Дура, дура, как есть. Но решение пришло само собой.

— У меня ведь для тебя подарок есть, — промолвила Катя.

— А что значит «Эльдар»?

— В смысле?

— Ну, значение имени?

Они напились, не дожидаясь наступления нового года. Приготовленная утка так и осталась стоять в выключенной духовке, колбасная нарезка оказалась замечательной закуской, бутерброды с рыбой тоже пошли на ура, и в какой-то момент Катя, которую от шампанского всегда нещадно развозило, обнаружила, что лежит у Эльдара на коленях и со знанием дела пьет коньяк из какой-то щербатой кружки.