Бесстыжая нечисть (СИ) - Гаврик Зинаида Владимировна. Страница 46

Дома все было в порядке. Я разулась, выпустила Хана из рюкзака и прошла на кухню, ожидая увидеть там Прошу. Я не ошиблась. Коловертыш сидел за столом с кружкой чая (наверняка безобразно сладкого) и имел крайне задумчивый вид. Даже не спросив, а как, собственно, мы съездили, он сразу после приветствия заявил:

— Вчера я все-таки побывал в доме моей бывшей хозяйки.

Я чуть не села мимо стула.

— Что?!

— Да. Извини. Не смог удержаться. С тех пор, как я снова увидел дом, меня потянуло туда с непреодолимой силой. Но я не хотел подвергать тебя риску, поэтому пошел один.

— А как же… ловушки? Их не было?

— Были. Только их кто-то вывел из строя. Я думаю, это сделала сама Стелла.

— С чего ты взял?

— Я нашел внутри дома на стене большую кривую надпись: «Леший врет». Думаю, она хотела, чтобы я ее увидел.

У меня перехватило дыхание от неожиданности.

— Леший врет… Что она имела в виду? И почему ты считаешь, что надпись была оставлена для тебя? — спросила я, справившись с волнением.

— Я не считаю, что Стелла оставила ее именно для меня. Просто вряд ли кто-то, кроме меня, сунулся бы в этот дом.

— К чему ты клонишь? — нахмурилась я. Что-то мне совсем не нравится, куда уводят его рассуждения.

— Помнишь, я говорил, что у Совета ведьм есть довольно жестокий способ вывернуть мою память наизнанку и просмотреть все воспоминания, как фильм? — Проша залпом допил чай и налил себе новый.

— Стой! О, мой бог! Так ты думаешь, мертвая Стелла надеялась, что Совет будет проводить расследование и узнает о твоем существовании? Получается, она оставила сообщение в надежде, что его рано или поздно увидят старейшины? Но тогда зачем все эти сложности? Надо было просто снять все охранные чары с дома, да и все. Ведьмы сами явились бы туда рано или поздно.

— О, я могу накидать тебе кучу причин этого не делать, — махнул волосатой рукой Проша и принялся накладывать сахар в чай, не переставая рассуждать. — Выбирай любую. К примеру, если бы дом стоял без охраны, туда могли бы зайти люди. Или она оставила послание на случай своей окончательной гибели и не хотела, чтобы его обнаружили слишком рано. Ну и, наконец, от нее же осталась жалкая тень прежней личности. Что, если она попросту не могла снять сложные охранные чары, которые наложила при жизни?

Я его внимательно слушала, отрешенно считая количество ложек сахара, которые он на автомате загружал в свою кружку. На пятнадцатой коловертыш опомнился и принялся размешивать эту адскую, с моей точки зрения, жижу. Потом отхлебнул и… продолжил пить маленькими глоточками как ни в чем не бывало. Жуть!

— Ты прав, — кивнула я и принялась нервно расхаживать туда-сюда по кухне. Притихший Хан сидел на диванчике и внимательно слушал наши рассуждения. — Другой вопрос. Если уж оставляешь послание, зачем делать его таким коротким и неоднозначным? Леший врет! Всего два слова! Почему бы не написать понятнее?

— Может, она не была уверена в этом на сто процентов? — предположил Проша и заел свой мерзкий чай ложкой варенья. — Допустим, таинственным союзником был леший, и поначалу все шло хорошо. Потом, после какого-то происшествия, она заподозрила, что леший передумал разрушать город, и на всякий случай оставила послание. Если бы город был разрушен, послание бы не нашли. Его могли найти только в том случае, если леший не выполнит своих обещаний.

— Так, стоп! — решительно сказала я. — На одной надписи мы выстроили целую теорию, ничем не подтвержденную. А ведь если подойти к вопросу критично, то мы вообще не уверены, что надпись оставила ведьма. Может быть, ее оставил истинный союзник ведьмы, который хотел навести нас на ложный след и подставить лешего?

— Не думаю… — начал было Проша, но я его перебила.

— Ксюша сказала, что леший никак не мог провести ведьму с признаками еретицы через барьер. Это невозможно!

— Может, когда она через него прошла, у нее еще не было этих признаков? — пожал плечами Проша.

— Тогда как она узнала, что станет еретицей? У нее ведь не было дара предвидения! Или… был? Погоди-ка. Ксюша сказала, что Стелла не числилась прорицательницей… А что, если у нее были очень редкие приступы стихийного предвидения? Всего раз или два за всю жизнь. Эдакий неконтролируемый дар, о котором не было никакого смысла сообщать Совету? Ты описывал, что с ней случился припадок… Может, это был как раз приступ ясновидения, а?

Проша задумался.

— Кажется, она когда-то говорила, что ее прабабушка была сильной провидицей, — с трудом припомнил он. — Да, точно. Стелла еще сетовала, что если бы унаследовала ее дар, то могла бы легко претендовать на место старейшины в Совете.

Мы переглянулись. Конечно, предположение высосано из пальца. Но очень уж гармонично оно дополняет всю картину. Как последний пазл, как недостающее звено в цепочке фактов. Водяной прав: в глубине души я давно знала, кто именно был союзником еретицы. Просто мне не хотелось в этом себе признаваться. Но игнорировать правду можно лишь до определенного момента. Стелла узнала о своей страшной судьбе заранее, еще когда ее тело не начало разлагаться. Она нашла союзника, спокойно пересекла барьер, и там ее встретил ворон. А у Власа в свите как раз есть один говорящий ворон…

И что же теперь делать? Да, леший — союзник еретицы. В этом нет почти никаких сомнений. Он хотел разрушить город и решил использовать для этого мертвую ведьму. Потом передумал и без жалости избавился от подгнившей союзницы, выставив все так, словно это она манипулировала им для достижения собственной цели. Если я выложу все, что узнала за последние дни, Совету ведьм, они наверняка найдут, как проверить мои догадки. Вот только я так не поступлю. Я не выдам Власа Совету. Хотя что они ему сделают? Думаю, ничего. Разве что вышвырнут из города. И все! Ведь даже когда город был на грани разрушения, ведьмы, по словам Ксюши, рассматривали только возможность убить меня. Про лешего не было ни слова. Кажется, они вообще не желают с ним связываться. Даже сейчас, когда он ослаблен и уязвим, они спокойно позволяют ему бродить тут и решать свои проблемы. Но я все равно его не выдам. Просто не могу. Удивительное дело! Ведь он принес мне столько проблем, столько раз пугал до чертиков, я была уверена, что прямо-таки жажду избавиться от него любым способом. Но вот сейчас, когда появился реальный шанс, я собираюсь просто его упустить. Да что со мной происходит? После такого масштабного вранья не может быть и речи о том, чтобы продолжать хоть какое-то общение с ним! А ведь он скоро вернется в город, и я должна… а что я должна?! Понятия не имею.

Мне вдруг очень сильно захотелось выпить.

— Ты как? — осторожно спросил Проша.

— Плохо, — призналась я. — Даже не представляю, что теперь делать.

Немного пометавшись по дому, я решила — пойду к ведьме Ксюше. Нет, не для того, чтобы выдать Власа! Во-первых, узнаю, есть ли у них новые зацепки по делу. Во-вторых, спрошу, есть ли вариант безболезненно нейтрализовать человека, который проводит ритуал для приглашения лешего. Разумеется, про Вику говорить не буду, вдруг способ нейтрализовать один, самый что ни на есть жестокий? В противном же случае, может, получится как-то сделать так, чтобы Вика больше не могла приглашать Власа в город? Мне нужен перерыв. Боюсь, сейчас я не готова с ним общаться, зная, что он, скорее всего, нагло врет мне в глаза.

Конечно, особой надежды на то, что Ксюша поможет, нет. Но я все равно пойду к ней, иначе сойду с ума от бездействия.

Ксюши дома не оказалось. Ну или она не пожелала мне открывать. Устав звонить и стучать, я вышла из подъезда и прислонилась к столбику, который поддерживал козырек. Подождать или уйти? Пока я размышляла, к подъезду подкатил шикарный автомобиль. За рулем сидел знакомый белобрысый парень — любитель делать массажи и расхаживать голышом. Сейчас он был одет. Кстати, я впервые увидела его в одежде. Выглядел, разумеется, шикарно и очень дорого. Ксюша сидела на пассажирском сидении и казалась еще более юной, чем обычно. Девочка-подросток, да и только. В целом можно было решить, что белобрысый — это ее папа. Собственно, кое-кто так и решил.