Закаленные страстью (СИ) - Макмастер Бек. Страница 11

— Что скажете о телах? — спросила она.

— Та еще загадка. Я считаю, что мисс Келлер умерла примерно десять часов назад. Однако на слив-заводе холодно, и смерть могла произойти и раньше. Сердце ей удалили крайне аккуратно. Даже я на такое не способен. У преступника явно было время на операцию. А это и в самом деле операция.

— Не знаю, чего он добивался, но явно действовал не впервой. На коже осталось неизвестное мне органическое вещество, а аорта и легочная артерия, ведущая к вырванному сердцу… явно исцелились после смерти. Невероятно.

Исцелились. У Перри по спине побежали мурашки.

— А вы не сделали анализ на вирус жажды?

Гибсон отвел взгляд от прикрытого простыней тела и нахмурил густые брови.

— Необычно для женщин.

— Но ее тело исцеляется, — возразила Перри, сжимая и разжимая кулаки. — Я живой пример того, что исключения бывают. — Ей хотелось убраться отсюда сию же минуту. Как можно дальше от этих тел. От… Неужели придется снова бежать? Ей казалось, что она в безопасности. В отличие от Эшелона Гильдия стала ей домом.

Но оставить Гаррета… Перри в нерешительности затаила дыхание. Остаться? Или бежать до того, как ее найдет Монкриф?

— Я сделаю анализ. Кем бы ни был наш убийца, у него большой опыт в хирургии. А еще он очень силен.

— Значит, ищем медика.

— Хирурга, цирюльника, мясника… Того, кто каждый день пользуется ножом. — Гибсон вздохнул. — Еще странность: на мисс Келлер нет ни синяков, ни эпителия под ногтями. Будто она просто лежала, пока ее резали.

— Хлороформ или эфир? — спросила Перри. — Миссис Карвер ощутила и то, и другое. Возможно, жертва не сопротивлялась потому, что была без сознания или мертва.

— Возможно. А вот с мисс Фортескью другое дело. — Он приподнял палочкой окровавленную губу. Между зубами что-то торчало. — Она укусила его, да так, что порвала себе кожу. И боролась. Значит, он зажимал ей рот рукой.

— Мэллори спугнул того, кто ее переносил, — начала связывать ниточки Перри.

Гисбон кивнул.

— Наверное. Судя по следам на груди, сердце он вырезал в спешке. Определенно скальпелем, хотя после вскрытия я узнаю больше. — Отойдя от тел, он вымыл руки. — Бог знает, зачем он вырезал ее сердце, если опасался, что его обнаружат.

Возможно потому, что не смог его оставить. Когда-то Перри уже встречала подобного мужчину.

Пора уходить. Перри тихонько попрощалась и закрыла дверь. Постояла минутку, прижавшись лбом к холодной, обитой железом двери и погрузившись во власть воспоминаний. Холодная стерильная лаборатория с множеством полок, стеклянные банки со странным бесформенным содержимым… Она пару раз моргнула … Свет отразился от стального оборудования… Банки… Что-то в них…

Это же…

Человеческое сердце. Другие органы. Трофеи Хага.

Хаг был человеком, ученым, и работал на Монкрифа. Он не мог пережить того, что она сотворила с ним в ночь побега.

Или все-таки мог?

«Я срезала половину его лица. Челюсть держалась на сухожилии…»

При воспоминании ее затошнило, но она силой взяла себя в руки. Перри видела, как Хаг рухнул, заливая кровью шелковые простыни Монкрифа. Вот и все, что всплывало в пучине кошмарных видений, оставшихся от той ночи. Перри как раз находилась в первой стадии обращения и почти не сознавала, как вырвалась из лаборатории на улицу.

Но она не видела, как Хаг умер. Впервые ее охватили сомнения. Он бы остался вырезать сердце. Просто не сумел бы сдержаться. Подобной одержимости она прежде не встречала. Хаг был человеком, а Монкриф — голубокровным. Если герцог вернулся домой из клуба вовремя, то наверняка спас драгоценного врача, заразив его вирусом жажды. Монкриф всегда хвастался ей высоким уровнем вируса. Подобное способно исцелить что угодно, гениальный разум Хага бесценен.

Монкрифа обвинили в исчезновении Перри, нашли лишь кровь в спальне, ни следа тела Хага — значит, герцог спрятал приспешника. А чтобы следователи не узнали, что находилось в подвалах, Монкриф поджег дом.

— Никогда не спускайся в подвал. Это запрещено, — сказал ей герцог, когда она впервые приехала в его поместье.

— Но почему? — спросила семнадцатилетняя Перри, чье любопытство было неутолимо.

— Может, у меня там тела бывших трэлей, — с улыбкой ответил герцог, подражая старой сказке.

По крайней мере он не лгал.

Она прижала руку к груди. Благодаря вирусу у нее не осталось шрама, но Перри помнила, как нож врезался в плоть, пока она кричала и рвалась из оков. Мурашки побежали по спине, будто вереница пауков.

«Не шевелись, mijn lief («любовь моя» — голландск.)… Больно будет недолго…»

В отличие от герцога Хаг солгал.

Глава 4

Мало приятного — приносить родственникам покойной весть о ее смерти.

Как только дворецкий открыл дверь, Гаррет осознал, что встреча будет трудной. Слуга провел их с Перри в гостиную, а сам отправился за господином. Перри коснулась хрупкой стеклянной вазы. У Гаррета возникло странное чувство, что напарница мыслями далеко отсюда. Она будто отстранилась.

— Ты в порядке? — Перри снова всю дорогу о чем-то думала. За последний месяц она не раз замолкала, но та тишина была полна невысказанных слов и взглядов, украдкой брошенных друг на друга. А еще напряженной и соблазнительной.

Теперь же другое дело.

— Я все думаю, что тут и устроят прощание с ней, — прошептала Перри, касаясь кружевной салфетки на спинке кресла для вышивания. — Здесь уже настоящий склеп.

С декоративного столика на них таращилось чучело попугая на жердочке. Гаррет молча согласился с Перри. В этой гостиной словно все застыло в ожидании. Полно отполированной мебели, которую используют только если кто-то умер, и тело надо выставить для панихиды. Даже часы на каминной полке молчали. Без сомнения, их просто забыли завести, но тишина была оглушающей.

Послышалось поспешное стаккато шагов по мраморной плитке, и появился лорд Келлер. Зачесанные назад поседевшие волосы, припудренное лицо, слегка напомаженные губы. Хозяин дома напоминал ожившего мертвеца. Значит, он из консервативных членов Эшелона, тех, что носят шелковые чулки и обувь в стиле короля Георга. Некоторые голубокровные постарше цеплялись за моду прошлого.

Келлер оглядел гостей.

— Ночные ястребы у меня дома. — Он сжал губы, словно старался сдержаться. — Значит, вы ее нашли.

Так мисс Амелия числилась пропавшей? Тогда почему Гаррету не сообщили?

— Милорд, мне ужасно жаль. Сегодня утром мы обнаружили два тела на слив-заводе, и Амелию опознала приятельница. Не соблаговолите ли вы подтвердить опознание?

Келлер рухнул в ближайшее кресло, словно марионетка с обрезанными веревочками. Он склонил голову и прижал ко рту кулак, не в силах даже говорить.

Как обычно Перри стало не по себе от происходящего. На пороге появился дворецкий. Гаррет жестом попросил его принести спиртное, а сам встал на колени и взял лорда Келлера за руку.

Тот сжал ее до боли и принялся снова и снова сглатывать. Гаррета тронуло такое проявление горя. Именно подобные обязанности он ненавидел больше всего, но все равно исполнял, так как понимал, что справится лучше других.

— Держите, — сказал он, протягивая бокал виски с кровью, который принес дворецкий.

Келлер с неохотой глотнул и закашлялся.

— Его супруга здесь? — спросил Гаррет у дворецкого.

— Умерла три года назад.

— Дети?

— Мисс Амелия — единственный ребенок. Но в Кенсингтоне живет брат его милости.

— Пошлите записку. — Гаррет вернулся к убитому горем Келлеру: — Милорд, вы упомянули, что ваша дочь пропала. Не уточните, когда это произошло?