Сказка за сказкой (Совр. орфография) - Гримм Вильгельм. Страница 10

— Это не беда, — заметил осел, — как-нибудь уляжемся! — и вместе с собакою принялись устраивать себе постель из сухих листьев; кошка тем временем вскарабкалась на одну из ветвей расположенного поблизости развесистого дерева, а петух, для большей безопасности, взобрался на самую его макушку.

— Эй, друзья! — закричал вдруг последний в ту минуту, как товарищи его начинали уже засыпать. — Я вижу вдали огонек: это верно человеческое жилье. Почему бы нам не отправиться туда? Право, там наверное можно расположиться гораздо удобнее!

— Пожалуй! — согласились остальные и, встав со своих мест, снова зашагали по дороге, держась того направления, где, по словам петуха, должно было находиться человеческое жилье.

Через несколько времени они очутились около небольшого домика, оказавшегося разбойничьим притоном. Осел заглянул в окно и увидев, что разбойники сидят за ужином, поспешил сообщить об этом остальным товарищам.

— Счастливые! — в один голос отозвались собака, кошка и петух, успевшие порядочно проголодаться, и начали общими силами придумывать, как бы им избавиться от разбойников.

— Вот что, — продолжал осел. — Я встану на подоконник, собака вскочит мне на спину, кошка влезет на собаку, а петух на кошку; затем все мы четверо пустим в ход наши голоса. Разбойники наверное испугаются и разбегутся.

— Да, да, это будет превосходно! — согласились остальные, и сейчас же привели задуманный план в исполнение.

Разбойники, пораженные неожиданным шумом и гвалтом, с переполоху не могли понять, в чем дело, и вообразив, что за ними явились солдаты или что им слышатся голоса злых ведьм, действительно немедленно убежали в лес, после чего наши импровизированные музыканты вошли в их домик, уселись за стол и мигом подобрали все, что осталось на блюдах и тарелках; затем потушили огонь и каждый, отыскав себе по вкусу уголок, расположились на ночлег с особенным удовольствием.

Что же касается разбойников, то они, опомнившись, наконец, от охватившего их страха, решились снова вернуться в свое жилье.

— Я войду первый, — сказал их атаман, и сделав решительный шаг вперед, смело переступил порог избушки. — Огонь бы надо зажечь! — продолжал он, причем случайно повернув голову в печке, увидал светящиеся в темноте глаза кошки, принял их за горящие уголья и подошел ближе, чтобы зажечь о них спичку. Но кошка с такою силою вцепилась ему когтями в лицо, что он с громким, отчаянным, криком пустился бежать обратно. В дверях он наступил на хвост лежавшей там собаки, которая озлилась и укусила ему ногу. Разбойник не помнил себя от ужаса; бледный, с искаженным лицом, выскочил он на двор, надеясь хотя там несколько успокоиться, но осел, как раз стоявший на дороге, с такою силою лягнул его, что разбойник вскрикнул вторично.

— Кукуреку! — прокричал тогда в свою очередь испуганный всеобщим переполохом петух, который расположился тоже где-то там поблизости для ночлега.

— Ну, что, как? — спрашивали остальные разбойники атамана, когда последний, дрожа словно в лихорадке, наконец подошел к ним.

— Плохо, братцы, плохо! — отвечал атаман взволнованным голосом. — Сам не пойду больше в наше жилье, да и вам не посоветую! Представьте себе, какие там ужасы творятся… Подошел я к печке, а оттуда как выскочит ведьма, да прямо мне в глаза и бросилась… Пустился я бежать к двери, а там, откуда ни возьмись, другая — хвать меня зубами за ногу… Я скорее направляюсь во двор — думаю, здесь уже наверное никто не тронет, ан вдруг получаю по спине такой сильный удар, что едва могу на ногах устоять и вслед затем почти одновременно слышу чей-то невидимый голос, который кричит что-то на совершенно непонятном языке!

— Ах, какие страсти! Ах, какие ужасти! — в голос ответили разбойники и сейчас же без оглядки побежали далеко от своего маленького домика, в котором на их месте поселились наши импровизированные музыканты и от времени до времени устраивают такой оглушительный концерт, что все соседние птицы и звери, слыша его, разбегаются в разные стороны.

ШАПКА-НЕВИДИМКА

одного мельника было три сына и дочка. Дочку он чрезвычайно любил, сыновей же, напротив, просто ненавидел. Это очень огорчало бедных мальчиков, которые часто, сидя втроем, горько плакали, жалуясь на судьбу, и придумывали, что бы им такое предпринять и сделать, чтобы хотя несколько облегчить свое безвыходное положение.

— Ах, если бы у нас была шапка-невидимка! — сказал однажды старший брат с глубоким вздохом.

— Ну, так что же бы тогда? — отозвались остальные.

— Как, что? С этой шапкой на голове можно идти куда вздумается, брать что угодно и никто тебя не увидит, никто не заподозрит…

— Да, такую шапку достать было бы недурно; только вопрос — где и каким образом?

— Я знаю, что карлики, живущие в так называемых Зеленых горах, имеют подобную шапку, — продолжал старший брат с увлечением. — Они народ чрезвычайно смешной и забавный. Любимая их игра заключается в том, чтобы бросать эту шапку вверх, как мячик, вследствие чего они то вдруг сделаются совершенно невидимы для окружающих, то снова покажутся стоящими на прежних местах. Вот и необходимо уловить момент, когда шапка летит кверху, схватить се, надеть на голову — и делу конец.

— А потом что?

— Потом сам сделаешься невидимкой и от тебя уже будет зависеть удержать шапку за собою или потребовать за нее выкуп, конечно, в таком размере, чтобы его хватило надолго. Карлики за этим не постоят, они имеют власть над всеми металлами, какие только находятся в земле, да кроме того, знают все тайны и чудные силы природы.

— В таком случае, мне кажется, нечего медлить! — радостно воскликнул меньшой брат. — Ступай как можно скорее на Зеленую гору и постарайся во что бы то ни стало раздобыть шапку!

Мальчуган послушался доброго совета. На следующий же день он отправился в путь-дорогу и так как до Зеленой горы оказалось порядочно далеко, то прибыл туда только к позднему вечеру, после чего прилег отдохнуть на траву в том месте, где заметил следы крошечных ножек карликов.

По прошествии самого непродолжительного времени мальчик услыхал шорох, за которым сейчас же показалась целая ватага карликов. Все они действительно выглядели очень веселыми, бегали, кувыркались и беспрестанно бросали вверх свои красивые, остроконечные шапочки, одна из которых случайно упала прямо к ногам сына мельника.

— Ура! — воскликнул тогда последний, и уже протянул руку, чтобы схватить шапку, как карлик предупредил его, созвав при этом всех остальных товарищей, которые налетели на неожиданного посетителя целою тучей и моментально, общими силами, утащили его в подземелье.

Остальные братья, между тем, пораженные его продолжительным отсутствием, выглядели еще печальнее. Опечалилась также и сестра, которая от природы была девушка добрая, и видя дурное обращение отца с братьями, зачастую заступалась за них. Один только старик мельник оставался по-прежнему спокоен, искренно желая в глубине души, чтобы сын совсем не возвращался.

Время, между тем, шло обычной чередою. Дни проходили за днями, а о мальчугане, отправившемся на добычу шапки-невидимки, все еще не было никаких известий.

— Знаешь, что, братец, — сказал однажды второй сын мельника меньшому. — Пойду-ка я теперь сам на Зеленую гору, может быть мне тоже посчастливится… Я твердо убежден, что старший брат, схватив шапку-невидимку, забыл о нашем существовании и отправился с нею странствовать по белому свету. Но я ни в каком случае не последую его примеру, а если не возвращусь домой сейчас же, то это будет значить, что со мною приключилось какое-нибудь несчастье. Поэтому на всякий случай распрощаемся!