Зеркало Сен-Жермена - Акунин Борис. Страница 7

Томский, Солодовников и Зизи. У Томского исчезли усы и пробор теперь у него прическа с чубом и подбритым затылком, как была у Вована. Одет он в красный сюртук с золотыми пуговицами и зеленую жилетку. Сияет толстая золотая цепь от карманных часов.

Доносится перезвон пасхальных колоколов. Все поочередно христосуются.

Солодовников: Костя, душа моя, ты мне стал просто как сын. Честно, без понтов. Вот подарочек тебе к Светлому Воскресенью. Заказал самому Фаберже. Ничего, с таких-то барышей не обеднею. Вот-с, из червонного золота.

Достает из коробки огромное золотое яйцо, раскрывает его. Механизм играет мелодию «Ты скажи, ты скажи, че те надо, че те надо».

Вован: Круто! Ну, Веник! Дай чмоку всажу.

Обнимает и целует Солодовникова.

Солодовников (целуясь с Вованом): Христос воскресе.

Вован: В натуре воскресе. Я те тоже сувенир припас. Вот, цепура. (Достает из кармана массивную золотую цепь с «гимнастом».) Спецзаказ. Тут такую хрен достанешь. (Надевает Солодовникову на шею.) Чисто архимандрит.

Солодовников вынимает платок, растроганно утирает слезы.

Вован (показывая на пианолу): Зинок, ну-ка сбацай на синтезаторе «Пасхальную».

Зизи берет аккорд.

Вован (густым голосом): Блиннн, блиннн, блиннн…

Солодовников (вставая рядом, подтягивает тенорком): По-ол-блина, по-ол-блина…

Зизи (тоненько, мелодично): Четверть блина, четверть блина…

Солодовников: Хорошо у вас, истинная идиллия. Ну пойду, не стану вам мешать. Совет да любовь. Дай Бог сему очагу, как говорится, прухи и спокухи.

Вован: Ага, давай, Веник. Завтра насчет караоке-баров обкатаем. Ну, шарманочных по-вашему. Лады?

Солодовников: Лады. Ах, голубки…

Уходит.

Зизи (наигрывает на пианоле и поет): «Он уехал прочь на ночном дилижансе…»

Вован (раздраженно): На каком, блин, дилижансе? «На ночной электричке», сколько повторять!

Зизи: Электричка это электрическая лампочка. Как на ней уедешь?

Вован (вздыхая): Все-таки ты у меня, Зинка, на мозги не Хакамада.

Зизи: Не смей меня сравнивать со своими японскими кокотками! Опять был в «Приюте гейши», распутник?

Вован: Да я чисто покушать сашимов там, сушей.

Зизи: С чего? С ушей? Уж не лапши ли, которую ты мне вешаешь, отморозок? Ах, права maman: ты монстр, неблагодарный хам, бес-предельщик! Ты зачем Николиньку научил этой глупой игре в наперстки? Мальчик обыграл полгимназии, и теперь тебя вызывают к попечителю! C'est incroyable! Intolerable!

Вован (тоскливо): Ё-мое, понеслось мерде по трубам… Пропал выходной.

Стук в дверь.

Голос слуги: Константин Львович, к вам господин Буревестник.

Вован: Давай его сюда! Все, Зинка, закончила базар. Дуй отсюда. У меня с крышей заморочки.

Зизи, сердито захлопнув крышку пианолы, идет к двери, сталкивается там с Буревестником (обшарпанным господином в темных очках, с бородкой клинышком), который и не думает пропустить даму вперед. Звучит «Аппассионата».

Зизи: Не дом, а хитровская ночлежка! (Выходит.)

Буревестник: Томский, революции нужно еще две тысячи. Архисрочно.

Вован: Не борзейте, братва. (Подходит к столу, поворачивает компьютероподобный ящик, и становится видно, что вместо экрана в него вставлены счеты. Щелкает костяшками.) На типографию штуку отстегнул? На общак? На пацанов, что в Бутырках припухают, башлял? Эту, как ее, блин, маевку, авансировал? Не по понятиям выходит!

Буревестник: Понятия — буржуазный предрассудок. Вы хотите, чтоб поднялась мускулистая рука миллионов рабочего люда?

Вован мотает головой.

Буревестник: Ну так вносите пожертвование на партийную газету.

Вован: А нельзя оформить типа как договорчик рекламы? Щас с налом напряженка.

Буревестник: Безналом пускай у вас ревизионисты берут. И не торгуйтесь, Томский, тут вам не базар. Не то вычеркнем вас к чертовой матери из списка представителей прогрессивной буржуазии.

Вован (быстро): Какой базар? Базара нет. Когда Костик на прессу жидился?

Достает из ящика стола пачку кредиток, передает Буревестнику. Тот считает. Одну возвращает назад.

Буревестник: Замените «катеньку», склеенная.

Вован меняет, кладя склеенную купюру на стол. Буревестник прячет пачку за пазуху. Потом цапает и склеенную.

Буревестник (жмет Вовану руку): Спасибо. Вы настоящий товарищ. До скорого.

Выходит, подпевая «Аппассионате». За ним закрывается дверь, музыка стихает.

Голос слуги: Константин Львович, барыня зовут. (Доверительно.) Очень гневны-с.

Вован: (нервно расхаживая по комнате): На хрена мне все это надо? Там мне башляли, а тут я башляю. Да еще эта.

Истеричный вопль Зизи: Констан! Ты заставляешь себя ждать!

Вован (орет): Щас! (Тоже громко, но уже тише.) Эй, мобилу сюда!

Входят двое слуг. Первый несет огромный телефонный аппарат, второй тянет шнур.

Вован (покрутив рычажок): Але, цыпа, нумер 34–25… Зеркальная мастерская? Это Томский… Ага, мое благородие. Я осколки посылал. Склеили?.. Глядите у меня, лепилы, чтоб тютька в тютьку было!.. (Кладет трубку.) Блин, это ж сколько еще до Нового года париться!

Свет гаснет.

(2001 год)

Томский сидит за письменным столом и играет на компьютере не видно, в какую именно игру, но это явно какая-то стрелялка: раздаются пальба, взрывы и прочее. Он отрастил усы, как в прежней жизни, разделил волосы на прямой пробор, смазал их бриллиантином.

Томский (напевает): «Ты скажи, ты скажи, че те надо, че те надо…» Merde! Проклятая, хамская песня! (Дальше поет то же по-французски.) «Dis-moi, dis-moi, qu'il te faut, qu'il te faut, et peut-etre je te donne c'que tu veux…» (Громкий взрыв.) Йес! Получил, мизерабль? Знай наших, козлина! (В ужасе хватается за голову.) Что я говорю! Боже, что я говорю! (Вскакивает, поворачивается к зеркалу.) Констан, друг мой, ты превращаешься в хама! Нужно отвлечься…

Садится, берет пульт, включает телевизор. Экран залу не виден, доносится только звук.

Голос политика:…Будем эту дилемму решать в практическом аспекте. По задумке администрации, последние подвижки в вопросе зачистки лиц кавказской национальности однозначно отображают тот негативно окрашенный факт, что наличие прецендентов вокруг так называемого инциндента…

Томский (страдальчески): О-о-о!