Роза для бессмертного принца (СИ) - Юраш Кристина. Страница 10

Вытянутая из груды вещей сорочка некрасиво собралась складками на талии. На очереди были панталоны. И тут выяснилось, что надеть их сидя в кровати невероятно сложно. Алетиш с трудом подползла к ее краю и поставила ноги на пол. Глядя с ненавистью на панталоны, девушка попыталась приподнять ногу, но нога была словно из свинца. После ряда тщетных попыток, она заметно занервничала. Проклятые панталоны не одевались, ноги почти не гнулись и не поднимались. Алетиш скомкала злосчастное белье и швырнула со всех сил в сторону темного угла, но панталоны улетели не так далеко, как хотелось, и красиво расправившись, легли в центре комнаты.

Немного придя в себя, Алетиш устыдилась вспышки гнева и поняла, что немного погорячилась. Она, опираясь руками на кровать, попыталась встать в полный рост, но ноги предательски подогнулись, и она гулко упала на ковер, сильно стукнувшись правым локтем об угол кровати.

— Мммм!!! — простонала Алетиш, мысленно ругая кровать, угол, панталоны и собственную неуклюжесть.

Рука гудела от кончиков пальцев до самого плеча. Было страшно больно и обидно. Алетиш обреченно посмотрела по сторонам. Рука стала немного отходить. Сидеть на ковре было как-то неудобно, но она пока ничего не могла сделать сама, разве что отдохнуть перед очередной попыткой встать на ноги. В поисках чего-то интересного ее взгляд упал на стену, которая примыкала к фреске с птицами. На стене, где еще вчера висел багровый гобелен, открылась новая фреска.

На ней был изображен мужчина, стоящий во весь рост на фоне ярко- голубого неба. На мужчине была светлая кольчуга с золотой эмблемой и красивым узором из золота по бокам. Шлем с нашлемником в виде золотой короны он держал в левой руке, а правая рука сжимала меч, воинственно поднимая его вверх, так чтобы солнечный блик скользил по стали и блестел звездочкой на конце лезвия, сверкал в волосах и играл в драгоценностях короны. Волосы героя были светлыми, глаза — глубокими и темно-синими. Мужественный подбородок, красиво очерченные скулы и волевой рот выдавали в нем истинного воина, полководца и короля. Его плащ развевался на ветру, и он что-то кричал людям, стоящим сзади него. Где-то на горизонте уже была Тьма, а он призывал войско к битве. Рядом стояли несколько фигур в доспехах, но лица их были прикрыты капюшонами. Они поднимали руки в небо, а оттуда на их ладони падали сверкающие молнии. Чуть дальше стояли люди без капюшонов, тревожно вглядываясь вдаль. Их лица были светлы и прекрасны, а глаза сияли неземным светом. Они еще не знали, что обречены. Стоит взглянуть на соседнюю стену, как можно увидеть исход сражения. Если бы их можно было предупредить… Крикнуть им, чтобы уходили… Нет, они не уйдут. Они знают, что то, во что они верят — истина. И только смерть заставит замолчать их сердца.

Что чувствуешь, когда идешь на смерть?

Они чувствовали решимость. «Это — маска, прикрывающая страх!»- сказало что-то внутри. Они чувствовали ненависть. «Это лезвие меча сомнений». Они любили. «Это — великое утешение. Это самое верное и самое безотказное».

Тот, кто умеет любить — прекрасен… Даже в смерти….

Дверь, скрипнув, отворилась, и на пороге появился Шаэсса, с маленьким серебряным ножичком в руке и большим красным яблоком. Он отрезал дольку и на ноже, придерживая пальцем, подносил ко рту. Увидев сидящую на полу Алетиш, брошенные посредине комнаты панталоны, он недоуменно поднял бровь, так и не донеся отрезанный кусочек до места назначения.

— Что мы делаем на полу? — спросил он, откладывая яблоко и ножик на подоконник.

— Я хотела встать… — смущенно проговорила Алетиш, поглядывая на панталоны.

Шаэсса прошел к сидящей на ковре девочке, на ходу поднимая панталоны и бросая их на кровать. Он подхватил Алетиш, как пушинку и, покружив немного на руках, опустил на кровать.

— Чем тебе панталоны не угодили?

— Я не могу их одеть, — окончательно смутившись, созналась девочка, натягивая на колени сорочку.

— Я сейчас помогу тебе. Вот. Дальше тяни сама. Я тебя приподниму. Молодец! Штаны одеваем точно так же. А курточку можно пока не трогать. Ты — просто прелесть! — расцвел улыбкой Шаэсса.

— Я все хочу спросить у тебя, — неуверенно начала Алетиш, свесив ноги с кровати, — что со мной случилось и почему я ничего не помню? Ну например до того момента, как какие-то плохие люди что-то бубнили в темноте надо мной.

— Они — не плохие люди. Они — очень даже хорошие люди. Они спасли тебе жизнь, солнышко мое. А про свое прошлое, я надеялся, что ты мне сама расскажешь, — пристально посмотрел на нее Шаэсса, доставая из кармана новое румяное яблоко, отрезая большую дольку и протягивая ее на ноже Алетиш. А потом, словно спохватившись, спрятал нож, перекладывая яблоко на ладонь. Алетиш осторожно взяла кусочек и положила в рот. Яблоко было сочным и сладким, даже немного с кислинкой, но все же очень вкусным. Шаэсса уже отрезал вторую дольку и протянул ее девочке. Она с удовольствием съела и вторую. Третью он отрезал себе. Четвертую опять протянул ей. На том яблоко и кончилось.

— Как твоя рука? — спросил Шаэсса, прожевав.

— Не болит, — Алетиш потрогала бантик повязки. Ей было неловко сказать, но ей очень хотелось в туалет. Она поискала глазами ночной горшок и не нашла.

— Шаэсса, а здесь есть… — тихо-тихо начала она, не поднимая глаз.

— Ночной горшок — под кроватью. Я сейчас выйду за завтраком, а вместо меня придет хорошая женщина. Она поможет. Не смущайся. Если что-то нужно — сразу говори мне. Я — твой друг, — Шаэсса собрал яблочные огрызки и тихо вышел.

— Спасибо, — прошептала Алетиш, когда дверь за ним закрылась.

— Завтрак, моя принцессочка, — торжественно объявил Шаэсса.

Алетиш подползла поближе и стала изучать содержимое тарелок.

— Это нужно выпить перед завтраком, — сказал Шаэсса, кивая на серебряный кубок, в котором было что-то красное. — Сама или помочь?

Алетиш уже поднесла кубок к губам.

— Это же кровь! — сказала она, морщась от омерзения.

— Не человеческая. Уверяю. Это нужно обязательно выпить. У тебя больше не будет кружиться голова, — терпеливо проговорил Шаэсса.

Никакие уговоры, никакие обещания не заставили девочку снова предпринять попытку осушить кубок.

— Хорошо, — сдался Шаэсса, беря стакан в руку, — если ты это выпьешь, то я выполню любое твое желание.

— Любое?

— Да.

Морщась и зажимая себе нос, Алетиш поднесла кубок и его содержимое к губам и залпом выпила. А потом, отворачиваясь и кривясь, отдала кубок Шаэссе.

— Мужеству твоему можно позавидовать. Загадывай!

— Меня сейчас стошнит, — простонала она, прикрывая рот рукой.

— Это явно не похоже на желание.

— Фу! Прошло… — выдохнула Алетиш, морщась и причмокивая.

— Точно?

Девочка кивнула.

— Ну, вот и славно! Сейчас можно немного пройтись по комнате, — беззаботно сказал Шаэсса.

— А получится? — с надеждой спросила Алетиш.

— Руки ведь двигаются? Не так ли? А раньше ты даже ложку удержать не могла. Вставай! Я тебе немного помогу.

Шаэсса с легкостью сгреб ее в охапку и встал с нею на руках. Девочка обняла его за плечи, и он осторожно поставил ее на ковер. Шаэсса был высок. Алетиш доставала ему только до середины груди, и держаться за него было неудобно. Он, словно в танце сделал шаг назад, она попыталась шагнуть на него. Первый шаг был неловким и неуверенным, она споткнулась о ковер и повисла на руках. Шаэсса придержал ее за талию.

— Прелесть моя, ты не ушиблась?

Алетиш глубоко вздохнула и попыталась сделать еще шаг. Почти получилось. Коленка дрожала и прогибалась, но нога встала ровно. Алетиш взглянула в окно.

— А можно потом будет выйти на улицу? Меня за это не накажут? Меня снова не привяжут? — спросила Алетиш, отдышавшись.

— Можно, — немного подумав, сказал Шаэсса.

— А тебя за это не накажут? — прошептала Алетиш.

— Не думаю… Там очень красивый сад. Даже осенью он дивно, дивно прекрасен. Очень поэтичное место. Особенно полсотни мраморных ступеней ведущих к статуе Анвеора.