Особое обстоятельство (СИ) - Магдеева Гузель. Страница 46

Тимур снова обернулся ко мне, полыхая негодованием, но я только развела руки в сторону. Хотелось бы мне знать, о какой книге шла речь, и что в ней такого ценного, чтобы спонсировать всю нашу операцию.

— Когда она попали мне в руки, — с трудом заговорил антиквар, точно настраиваясь на длинный разговор, — я не поверил глазам своим. Засомневался в подлинности, но ошибки быть не могло — это Гутенберговская Библия, причем на пергаменте.

Видя мое недоумение, старик, отдышавшись, поспешил объяснить:

— Библия Иоганна Гутенберга, или как ее еще называют, сорока двух строчная Библия — одна из первых печатных книг, инкунабула, выпущенная в тысяча четыреста пятидесятых годах в Европе. Из ста восьмидесяти книг до наших времен дошло всего сорок семь, двенадцать из которых на пергаменте. А я своих руках держал тринадцатый экземпляр. В России всего две подобных Библии — в библиотеке МГУ и Российской государственной.

— Сколько стоит такая книга? — поинтересовался Тимур, когда Коган замолчал, чтобы передохнуть. В тот момент, когда он говорил о книге, его глаза горели нездоровым блеском, и я с ужасом думала, сколько людей согрешили ради того, чтобы заполучить святое писание.

— Я думаю, на черном рынке за нее отдали бы не менее пяти миллионов долларов, возможно и больше. Вы себе не можете представить, сколько богатых книголюбов охотятся за таким редким изданием.

— А теперь главный вопрос: как она оказалась у вас в руках и кому вы ее продали?

— Раньше я преподавал историю в нашем институте. Один из моих учеников всегда увлекался рассказами, оставался после лекций, чтобы задать вопросы. Много лет назад, на блошином рынке в Бонне он приобрел две книги, одна из которых не представляла особой ценности, а вторая — тянула на миллиарды. Ему повезло пройти таможню без лишних вопросов, и даже приехав сюда, он долго не придавал значения своим покупкам. Но это было в конце девяностых, а лет десять назад молодой человек появился у меня, чтобы оценить стоимость вещей. Финансовое положение отца пошатнулось, и мой ученик пытался выровнять его и вложиться в бизнес. Узнав, сколько может стоит эта книга, он взял с меня клятву никому не рассказывать о его визите, и ушел. А появился только недавно, два года назад.

Найти покупателя, не привлекая к себе внимания со стороны федералов, оказалось непростой задачей, и антиквар долго не решался участвовать в сделке. В конце концов, он обратился к своему другу, который жил в столице и обладал связями куда более обширными, чем у Когана-старшего. Для этого пришлось лететь к приятелю на самолете, решать такие проблемы по телефону было опасно. Еще полгода ушло на то, чтобы тот договорился о сделке, и прошлым летом она состоялась. Ученик щедро отблагодарил и своего учителя, но попросил его на всякий случай спрятаться подальше. Сначала он скрывался у родственников в Израиле, но потом мужчину потянуло в родные места. Казалось, страсти утихли и ничего не грозило старику, поэтому он предпочел скитаниям базу, принадлежавшую его знакомому. Здесь антиквар проводил свои дни в тишине и спокойствии, до тех пор, пока кто-то не избил его сына.

— Сегодня я ездил в город, чтобы связаться со своим учеником. Когда я позвонил ему, то мобильный оказался вне зоны доступа. Набрал старый номер, его родителей. Трубку взяла мать и сказала, что ее мальчик умер примерно два месяца назад.

— Как его звали? — спросил Тимур.

— Андрей Комаров.

Я заметила, как дернулась мышца на щеке Байсарова. Наверняка ему было знакомо имя продавца — человека, получившего миллиарды и вряд ли успевшего потратить хотя бы половину из этих денег.

— Кто купил эту Библию? — мы, наконец, подобрались к нужному вопросу. Старик, усевшись в кресле чуть удобнее, смахнул со лба испарину.

— Мне не известно его имя. Вся сделка проводилась инкогнито, и даже Андрей не был в курсе, кому перейдет раритет. Возможно, что-то знал Захарий.

— Ваш друг? — уточнила я.

Я пыталась переварить услышанное и сложить с тем, что и так уже знала. Озвученная мужчиной цена вполне могла быть и выше, а это значит, что на кону стояли миллиарды. Но зачем, рискуя такими суммами, на дело отправлять двух дилетантов — несостоявшуюся клофелинщицу и бывшего бизнесмена?

Я покрутила головой, не в состоянии понять задумки Бро и всей его конторы.

— Как его звали? — продолжил Тимур. Хотелось бы мне знать, о чем он сейчас думает.

— Айзеншпис Захарий Самуилович. Прежде чем я успел скрыться, ко мне не единожды подходили люди, расспрашивая и угрожая, но я отнекивался, говоря, что отказался от этой сделки. Вы первые, с кем я поделился информацией.

— Видимо, не так сильно пугали, — заметила я.

— У меня больное сердце, девушка, — слабо улыбнулся старик, — я бы умер от первой пытки, — пожевав губы, он добавил, — надеюсь, эта информация поможет вам.

— Спасибо, — произнес Байсаров, поднимаясь. Глянув на наручные часы, он добавил, — через несколько минут Вам станет гораздо легче и действие лекарства прекратится.

— Что? — непонимающе уставился на нас Коган.

Отвернувшись, я принялась разглядывать бревенчатые стены его домика. Было гадко и страшно: мы, кажется, получили то, за чем охотились, но тем не менее, не узнали главного. Ради чего все затевалось? Украсть у покупателя Библию? Я думаю, там такая охрана, что нам с нашими умениями ничего не светит, и Бро, будь он не дурак, прекрасно это понимает.

Я вышла на улицу, оставив Байсарова вместе со стариком. На небе светила полная луна, а мне было так муторно, что хоть волком на нее вой. Обойдя домик по периметру, я уселась на лавку, куда выходили окна большой комнаты. Здесь было темнее и тише, именно то, что мне требовалась сейчас. Я сидела, обхватив коленки и не двигаясь, ощущая внутри звенящую пустоту, и именно поэтому появившийся из ниоткуда мужчина меня не заметил. Тенью скользнув к домику, он остановился, прислушиваясь к звукам, а я замерла с открытым ртом, надеясь, что тип не обратит на меня внимания. Тихо, стараясь не издавать ни звука, я сползла с лавки под стол, да так и застыла на четвереньках. Двигался он, в отличии от меня, совершенно по-кошачьи, обходя дом с одной стороны, а я, подумав, что там остались ничего не подозревающие Байсаров и Коган, рванула с другой, сама не зная, на что надеюсь. Возможно, успеть первой и закричать, — в общем-то, тогда было не до умных мыслей, я просто действовала.

И не было ничего странного, что мы столкнулись с парнем практически у самого входа, — я вынырнула из-за угла на секунду позже чем мужчина, уже стоявший на первой ступеньке. В свете наддверной лампы я признала подозрительного санитара из больницы, в руках которого было оружие.

Мое появление для него тоже оказалось неожиданностью, но мне хватило этого мгновения, что он, замешкавшись решал — не то пристрелить меня первой, не то сначала войти в дом.

Я заорала от отчаянья, что было сил, но крик мой длился недолго: раздался тихий хлопок, показавшийся мне невообразимо громким, потом второй, и стало очень тихо. Действуя на уровне инстинктов, я упала лицом в отмостку, и теперь гадала, живая или нет.

— Хватит валяться, — шепнул знакомый голос над ухом, а плеча коснулась девичья рука. Я оторвалась от земли, и уже не удивилась, заметив Светку. В одной руке у нее был пистолет, второй она поманила меня следом. — Дуйте с Тимуром к себе и носу не показывайте.

Сейчас я была согласна на все: поднялась, оглядывая себя с ног до головы, и только потом заметила лежавшего на крыльце мужчину. Тут же отвернулась, не желая разглядывать его. Мне хватило и пары секунд, чтобы понять: неудачному убийце пришел кирдык.

— Не следи, — предупредила Светка, когда вышел Байсаров, оглядывая неприятеля, лежавшего под ногами. — Узнали, что надо?

Он кивнул, переступив через тело.

— Тогда валите к себе, потом поговорим.

На этот раз рядом с домом появился Макс. Обычную дурашливость как ветром сдуло: мужчина выглядел сосредоточенным и весьма серьезным, настолько, что внушал опасение своим внешним видом. Я неосознанно схватила Тимура за ладонь, и он крепко сжал в ответ мои пальцы.