Не вооружена и не опасна! (СИ) - Новолодская Нина. Страница 19

— Да, Олег Львович! — Дойдя на носочках до его кабинета, осторожно выглянула из-за двери и почти шепотом спросила — Олег Львович, вам что-нибудь удалось узнать про Вика?

Мужчина, вздохнул, поднял на меня глаза и ответил:

— Да, его забрали люди Волконского, то есть его … работники.

— А кто такой Волконский? — глупо переспросила я.

— Лизонька, вы в каком городе живете? Неужели, имя Волконского Андрея Романовича вам ни очем не говорит?

— Я только Вице-губернатора знаю, Волконского…

— И что, хорошо знаете? — лукаво прищурился антиквар?

— Ну, в новостях показывали… говорят, он поднялся во время 90-х, разборки, рэкет… — попыталась я припомнить все, что знаю об этом человеке.

Переминаясь стояла босиком на холодном полу в проеме двери кабинета. Неожиданно странный, холодный отблеск его взгляда ожег меня и тут же пропал. Мужчина вздернул брови:

— Что такое деточка?

— Н-ничего, показалось — и правда, когда он повернул голову я поняла, что отблеск — это лишь отражение света настольной лампы.

— Так, милая — мужчина довольно проворно поднялся со своего места и бодро подошел ко мне — а что же ты босиком! Вот старый дурак, про тапки-то я и забыл! Идем, — он подхватил меня под локоть и потянул в сторону прихожей — идем-ка в библиотеку, там ковер.

Мы прошли по темному коридору и через пару дверей передо мной открылся невероятный вид. Комната, пол которой был покрыт пушистым ковром, стены закрыты стеллажами с книгами и два больших кожаных кресла с широкими деревянными подлокотниками.

— Ого… — все, что я смогла выдать, затаив дыхание — потрясающе!

— Идем — потянул он меня к одному из кресел и усадил. Потом оглянулся на стеллажи за моей спиной, нахмурился, и направился к одной из секций. Выбрал старый фолиант в коричневом кожанном переплете и металлическими ажурными уголками. Перелистнул несколько страниц, задумался.

— А вот, это, — повернулся ко мне и протянул тяжелую книгу, ткнул палцем в начало страницы — вот, Лизонька, почитайте-ка пока. Отсюда. А я пока кофейку заварю.

— А Вик? — тихо спросила удаляющегося к двери лепрекона.

— А теперь нам только ждать, Лизонька. Только ждать. Не волнуйтесь, Витенька хороший мальчик, справится. — и он, покачав головой, покинул библиотеку.

Я глубоко вздохнула и уставилась в раскрытые страницы, по мере чтения, мои брови уползли все выше на лоб а губы зашевелились:

— Так, Андрей Романович Волконский «Бык» (дата смерти неизвестна, предположительно умер после 1599) — городовой воевода в правление царей Ивана Грозного и Фёдора Иоанновича. Прозвище “Бык” получил за свою необычную внешность, высокий рост и богатырское телосложение… бла бла бла…а вот….по мнению современников “Бык был огромным детиной, с кустистыми бровями, пудовыми кулаками почти двух метров ростом, короткой шеей борца. Увидев его на базаре, сражающимся на потеху люду в круге с 3 опричниками, Иван грозный сперва сделал его телохранителем, а затем спустя время воеводой…” Так так так…ого! “…В 1592 году князь Андрей Романович Волконский оборонял от шведов Соловецкий монастырь…” — бубнила я вслух. перемещаясь по тексту.

Опустила взгляд ниже и уставилась на изображенного там мужчину. Две картинки, на одной латник в полный рост, а на второй портрет воеводы.

Я ошарашено замерла, разглядывая изображение мужчины, инстинктивно потянулась в карман за смартфоном, чтобы найти изображение замгубернатора и с удивлением уставилась на разбитый гаджет.

— Черт! — ругнулась и подняла глаза на лепрекона, вошедшего с небольшим подносом, на котором расположились две чашечки кофе.

— Что такое? — он пристроил поднос на подлокотник свободного кресла и с удивлением воззрился на мой смарт- Ох, Лизонька, что с вашим телефоном?

— Я, на него, наверное, упала — грустно произнесла я и, кивнув, бросила обратно в карман — я просто без него, как без рук.

— Да? Так, подождите, Лизонька. — антиквар, торопливо вышел из библиотеки, перед этим сунув мне в руки горячую чашку. Через минут пять он вернулся с белой коробочкой в руках.

— Вот, посмотрите, может это подойдет? — протягивая мне, судя по упаковке, последнюю модель известного смартфона — Я-то в них не очень разбираюсь. Вот в очередной раз клиент подарил, а для меня они, словно, космические корабли. Так, что берите, Лизонька, берите!

Я ошарашено воззрилась на лепрекона и заметила его довольную улыбку.

— Олег Львович, мне не удобно, это же… — смутилась под этим взглядом.

— Да ну, что вы! — замахал он на меня руками — я бы все равно подарил кому, так что…

— Спасибо! — отставила чашку с горячим напитком и быстро раскрыла коробочку. Практически с благоговейным трепетом коснулась устройства, потом достала свой старый, выковыряла сим-карту и карточку дополнительной памяти. Включила синхронизацию контактов, что бы по ее завершении, позвонить шефу.

Через десять минут, под довольные подхихикивания пожилого мужчины, я нашла-таки фотографию Волконского. Снова раскрыла фолиант и сравнила два портрета.

— Невероятно… — прошептала.

На последней фотографии из новостной ленты на меня, пугающими какой-то злобой глазами, смотрел широкоплечий лысый мужчина.

Захлопнув книгу я, наконец, попробовала связаться с Виком. Шеф был вне зоны.

— Не старайся сейчас до него дозвониться. У них глушатся все сигналы. Когда он сможет, перезвонит сам.

Я тяжело вздохнула, но Олег Львович так уверенно сказал “Когда”, а не “Если”. Мужчина поднялся и, убрав книгу на место, позвал меня:

— Пойдем-ка девочка, позавтракаем! Что-то я проголодался.

Я встала и последовала за пожилым мужчиной в коридор, но, неожиданно, обратила внимание на женский портрет, висящий на, похоже единственном месте, свободном от книг. Ее фотографии я видела и в кабинете лепрекона, но не имела возможности разглядеть, так как они были достаточно мелкие. Сейчас же, я остановилась перед большим черно-белым портретом достаточно молодой и миловидной женщины. Чуть волнистые и, похоже, ярко рыжие волосы. Целая россыпь ярких пятнышек на улыбчивом лице. Фотография, судя по всему, была сделана еще до войны. Я оторвалась от портрета и повернулась к мужчине, тоже замершему в проеме двери.

— Это моя Тонечка. Жена.

— Аааа, — я снова повернулась к портрету и пригляделась, стараясь запомнить ее яркую, красивую улыбку.

— Это в тридцать девятом снято, Тонечке только-только тридцать пять стукнуло, а в сорок втором ее не стало. Болезни сломили многих из тех, кто остался в Ленинграде в те годы. Особенно низших. Голод ослабил нас, вот распоясавшиеся вампиры и оборотни вышли на улицы. Люди погибали тут и там. Никто не обращал внимания, если пропадала парочка-другая. Я ослаб и в тот день очень долго шел домой. Много останавливался. А твари прознали тогда, что меня нет и ворвались. И ведь им даже не еда нужна была, просто вынесли ценности. Тонечку не пожалели, хотя она бы и сопротивляться не стала… — мужчина замолчал, а потом продолжил:

— Совсем молоденькая была. — он грустно вздохнул и вышел, а я последовала за ним на кухню.

— Давайте, я вам помогу? — мне было неудобно, что я подняла его посреди ночи, заставила возиться с собой, искать Вика, получила в подарок дорогущий девайс, а теперь еще и завтраком напрягаю, да еще и грустные воспоминания разбудила.

— Нет, нет, сиди. Мне в удовольствие, поухаживать за такой прекрасной девушкой! — он повернулся ко мне и хитро прищурился. — Да и Антонину мою, ты напоминаешь. Такая же милая девочка.

— А — я не знала как спросить — а во время блокады за правопорядком никто не следил?

— Ну что ты! Следил, конечно, я тогда, кстати, с отцом Витечки и познакомился. Он вел дело Антонины. Всех нашли. Они все заплатили за совершенное. Только Тонечку было уже не вернуть. — мужчина отвлекся и заварил нам по большой чашке кофе.

После того, как он устроился рядом, неожиданно продолжил:

— Во время блокады погибло очень много нагов и оборотней. Вампиры защищали только своих, эльфы тоже сидели по норам и “питались”. Гибли в основном те, кому было дело, понимаешь? И те, кто ближе всех в людям. Низшие гибли первыми: от голода, от болезней, от рук высших. Наги ровняли между собой всех. Им не важно человек ты или лепрекон, Мастер города или Глава клана. Любая жизнь для них — ценность. Потому и гибли.