Далия. Проклятая мечтой (СИ) - Гром Александра. Страница 43

Пока вожусь с замком, ощущаю недовольный взгляд мужчины: неизменная реакция на очередную земную пижаму. Сегодня у Эмиля хватает выдержки, чтобы сдержать свое возмущение по поводу попрания эстетических чувств. С улыбкой вспоминаю сцену, устроенную им в первый раз. Однако стоит мне выдвинуть ящик, улыбка быстро гаснет. Несколько секунд я просто изучаю гладкое деревянное нутро, потом провожу нему ладонью, не доверяя собственным глазам. Только после того, как рука подтверждает вердикт зрения, я сообщаю Эмилю новость:

— Он пропал.

Реакция мужчины меня удивляет. Он произносит короткую фразу на эльфийском, состоящую из незнакомых мне слов, если не считать предлогов и нескольких союзов, конечно. Второй раз за месяц я сталкиваюсь с подобным казусом. Ладно русский, но эльфийский-то я должна знать в совершенстве!

— Эти твои так называемые пижамы, совершенно выбивают меня из колеи, — Эмиль переходит на общедоступную речь и поднимается во весь свой немалый рост, нависая надо мной. Он отводит в сторону мои руки, мешающие ему дотянуться до ящиков. Устранив препятствие, мужчина открывает один из них и извлекает оттуда… мой дневник. — Держи.

В совершенном шоке забираю протянутую мне тетрадь.

— Я его не читал, — сразу предупреждает Эмиль. — Извини, задумался и пропустил время, когда его следовало положить на место. Потом, увидев тебя в очередной милой пижамке, совершенно растерялся.

Я киваю, принимая странное объяснение.

— Мне понятно, почему его не оказалось в моем ящике. Теперь же, будь любезен, растолкуй, как он оказался в твоем. Только давай сразу договоримся, что ты не станешь умалять мои умственные способности и оскорблять меня ложью.

— Хорошо, — быстро соглашается с моей просьбой Эмиль, видимо, почувствовал в моем предложении возможность отделаться малой кровью.

Я заметила, мои истерики выбивают его из колеи надежнее моих же спальных костюмов. Нежность, доброта, забота и сострадание не те чувства, которые ему нравиться демонстрировать, а вот поделиться подробностями очередного своего коварного плана — легко!

— Может быть, присядем? — проявляет учтивость Эмиль.

— Спасибо, я постою.

— Надеюсь, ты не будешь возражать, если я…

— Нет, конечно, — перебиваю эльфа и даже жестом указываю на кресло, недавно им покинутое. В голове мелькает мысль: так душить будет удобнее… Ужас, о чем я думаю! Максимум, на что мне хватит сил, — это ударить дневником его по голове… Ну вот, кажется, опять не то.

Тем временем Эмиль вольготно устраивается в кресле. Он вытягивает ноги и переплетает пальцы на затылке. В просторной комнате сразу становиться как-то тесновато. Я крепче стискиваю дневник и прижимаю его к груди. Я готова выслушать исповедь этого комбинатора, и он не заставляет себя долго ждать, но начинает, как водится, издалека.

— Иногда меня посещают идеи, от которых, если поразмыслить логически, стоило бы отказаться, но я давно привык к ним прислушиваться. Именно так и вышло с твоим дневником. Когда я узнал о его существовании, мне подумалось, что неплохо бы сделать копию. Тридцать первого числа прошлого месяца твой дом посетил один из моих сотрудников. Он произвел замеры, изучил материал, сделал копии нескольких страниц со свежими записями. К счастью, ты выбрала одну из тетрадей, купленных тобой в Эль. Приобретение это ты совершила довольно давно, но на складе нам удалось добыть одну из той партии. Поскольку писала ты по-эльфийски, это несколько облегчило задачу. Основной проблемой оказалась подделка твоего подчерка, но, благо, в моем отделе хватает специалистов с разными умениями. В общей сложности, на создание копии, которую сегодня выкрали, ушло четыре дня.

Представляю, какой сюрприз ожидал бы злоумышленника, попади ему в руки оригинал. Шантажировать герцога глупо и чревато, мягко говоря, большими неприятностями, а вот подбросить пищу для размышлений столичным сплетникам — совсем другое дело. Не хочется даже думать, сколько я проживу, если организатор кражи из Королевской библиотеки, наградивший меня проклятьем, узнает правду о затеянной Эмилем мистификации.

— Кто сочинял записи? Твой сотрудник?

— Нет. Я обратился за помощью к скучавшей баронессе Авен. Предложил ей поработать на благо империи и попрактиковаться в эпистолярном жанре, поскольку имел возможность по достоинству оценить одно из ее творений подобного рода.

Я смотрю на Эмиля в немом изумлении. Пытаюсь сказать, хотя бы слово, но мысли постоянно перескакивают с одного на другое.

— Я понимаю твою растерянность, но уверяю, впечатление, которое производит на окружающих леди Авен, во многом расходится с реальным положением дел. Папенька Мелиссии неспроста закрывает глаза на все ее выходки. Эта дама необычайно умна. Финансами семьи она заинтересовалась лет в пятнадцать. К своему тридцатилетию девушка добилась притока денег не только от земель, находящихся во владении, но и от семейного дела, фактически ею же и организованного. Большую часть из этих пятнадцати лет она потратила на уговоры родителя поменять кое-что в управлении хозяйством, и, собственно, заняться производством. Еще через пять лет увещеваний леди Авен прибрала к рукам весь семейный капитал, а уже спустя десять лет их состояние стало одним из самых больших в империи. Хочу заметить, изначально оно было более чем скромным. Видя такие успехи, отец леди Авен даже отказался от титула, сделав ее главой рода. Сейчас Мелиссии восемьдесят, и за годы управления семейным делом, она успешно избавилась от всех своих конкурентов, причем исключительно законными способами. Она вообще к закону относится очень трепетно. Несмотря на многочисленные сомнительные знакомства, ей хватает ума не ввязываться ни в какие авантюры, могущие иметь фатальные последствия. Единственный спорный момент — это ее специфическое отношение к морали, но это дело вкуса.

Внимательно слушаю краткий пересказ биографии баронессы. Ее успехи в делах производят ошеломляющее впечатление, но замечание про моральный облик заставляет насторожиться.

— Тебе не кажется, что в этом специфическом отношении и заключается проблема? Если я правильно помню, она сумела расписать на нескольких листах мысль, умещающуюся в паре предложений. Такой… энтузиазм несколько смущает.

— Я попросил ее особо не усердствовать. Она меня поняла. Леди Авен вообще на редкость понятливая дама, когда это действительно важно.

Не сомневаюсь, он прекрасно знает эльфов, которых привлекает к работе. Высокий профессионализм и способность предугадывать любые мелочи не могут не вызывать восхищение, но на душе остается неприятный осадок. За моей спиной опять проворачивались какие-то комбинации, а меня в известность поставить никто нужным не посчитал.

Отворачиваюсь к окну. Меня возмущает его уверенность в том, что я приму эту ситуацию как должное. Эмиль расслаблен и спокоен, он абсолютно в этом уверен… Ну что же, его ждет сюрприз.

Облегчение постепенно уступает место менее приятным чувствам. Эльф чувствует смену моего настроения и садится в кресле нормально.

— Далия, — зовет Эмиль, я лишь киваю в знак того, что слушаю. В данный момент мне гораздо интереснее изучать орнамент на портьерах, чем смотреть на него. — Я придумал этот трюк с дневником еще до того, как ты озвучила мне свои претензии по поводу моего обращения с тобой.

— Не претензии, а пожелания, — поправляю я и все же поворачиваю голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — Но после ты мог поставить меня в известность.

В ответ на мой укор он опускает глаза.

— Вероятность того, что копия пригодиться, была ничтожно мала…

— Однако каждый день ты исправно менял тетради, — я перебиваю его, не дав возможность высказаться до конца.

Эмиль внутренне закрывается, отгораживается от меня. Почти физически ощущаю это.

— Считаю дальнейший разговор на эту тему бессмысленным. Я поступил так, как посчитал нужным. Если хочешь, могу извиниться перед тобой.

Я качаю головой и невесело усмехаюсь. Толку в его извинениях, когда он не чувствует за собой вины. Степень моего разочарования невозможно выразить словами! Мне так интересно с ним, так комфортно находиться рядом и так хочется узнать его лучше, но если он всякий раз будет решать все за меня по своему собственному разумению — это будет невыносимо!