Панна Катажина (СИ) - Зеев Артур. Страница 6

— Вот теперь Вы приняты. Нож оставьте себе: трофеи достаются победителям. А меня можете звать «Войцех», пан Пломьен.

— Хорошо. Что дальше?

— Арон и Маршал наведут здесь порядок. А мы с Вами немного прокатимся и познакомимся с остальным активом. Затем за работу — её много, сроки горят.

Шлаевский кивнул. Молча и спокойно забрал фонарик, дубинку и «бульдога», попрощался с Ароном и Маршалом, после покинул квартиру. Уже на лестничной площадке попробовал закурить. Получилось не с первого раза — руки у него предательски дрожали. Михаил перевёл дыхание, волевым усилием заставил себя успокоиться и спустился вниз. Там его уже ждал Войцех возле «Руссобалта М1929», за рулём сидел Гвоздь. Офицер докурил, сел в машину — и она тронулась по предрассветной Москве.

***

Доехали быстро. Недавно достроенный четырёхподъездный дом на Дмитровке, седьмой этаж. Войцех побарабанил костяшками в дверь, на вопрос «Кто?» ответил: «Цэ я, батька. Отворяй, дивчина». Дверь распахнулась.

На пороге в скромном сером платье мужчин встретила худенькая брюнетка лет двадцати с большими карими глазами и родинкой на левой щеке. Увидев Шлаевского, она присела в реверансе и протянула руку для поцелуя, представившись Аполлинарией. Офицер приложился к кисти губами, а сам по рукам и манерам прикинул, что это отпрыск благородного семейства, похоже, недавно окончила или учится на медицинских курсах.

Покончив с формальностями, девушка бросилась на шею Гвоздю. Блондин ответил сильным нервным тиком и улыбкой, после поцеловал, и они о чём-то разговорились. Войцех же подтолкнул Михаила вглубь квартиры.

За широким письменным столом коренастый парень лет тридцати с хвостиком в спецовке мастерил таймер к взрывателю связки тротила. Перед ним лежали две уже готовые бомбы, на краю стола — ещё три связки взрывчатки и часы для таймера.

— Кюри, как продвигается работа?

— Отлично, шеф. Эти вскорости доделаю — начну возиться с «Фордом». Думаю, к завтрему будет на ходу.

— Гуд. Кстати, познакомься. Пан Пломьен, наш новый соратник. Малый бывалый, пригодится в большом деле. Пломьен, это Кюри, золотые руки нашей братии.

Мужчины поздоровались. Из соседней комнаты вышел жилистый детина с оспинами на лице и кривыми прокуренными зубами. По локоть его руки были вымазаны в машинном масле, на плече висел «Винчестер М1912». Войцех кивнул:

— Малпа, это Пломьен, наш новичок. Пломьен, любые вопросы по оружию — к Малпе. Кстати, не хотите чего помощнее Вашей собачки?

— Нет, для города самое то. На акцию я товарища Нагана возьму, мне так привычнее. Кстати, когда дело?

— После оговорим. Представлю Вас Катажине сначала. И улажу кой-какие вопросы.

Шлаевский вслед за главарём прошёл в следующую комнату — и замер на пороге. За столом в бархатном тёмно-зелёном платье с очень скромным выкатом сидела стройная девушка лет двадцати пяти и готовила перевязочные комплекты. Пока её красивые ухоженные руки порхали над бинтами, слегка полные насыщенно-розовые губы что-то шептали, обнажая ровные молочно-белые зубы в приятной улыбке. При входе мужчин она отвлеклась от своего занятия, поправила непослушную прядь волос мышиного цвета и с вызовом посмотрела глазами талого льда прямо в лицо Михаила. Младший лейтенант замялся и покраснел.

Войцех подошёл к девушке, приобнял за плечи и нежно поцеловал в волосы, уронив при этом с её правого плеча короткую густую косу, перехваченную шёлковой лентой. Девушка улыбнулась, кротко кивнула и подбородком указала на контрразведчика, спросив с лёгким акцентом:

— Войцех, представь гостя.

— Пан Пломьен, новый боец. Пан, будьте любезны любить и жаловать, моя сестра и верный товарищ по чёрному делу, Катажина. Без неё у нас бы ничего не получилось.

Шлаевский вытянулся и церемонно поклонился. Девушка ответила сдержанной улыбкой, оценивающе осмотрела контрразведчика от носков сапог до макушки, встала и протянула руку для поцелуя. Несмотря на скромное платье свободного покроя, офицер не мог не отметить волнующие формы полячки. При поцелуе холодного бархата тонкой кисти нос Михаилу приятно щекотнули цветочные нотки модных французских духов. Он выдохнул:

— Bardzo miło mi cię poznać, Panna Katarzyna.

— Znasz polski?

— Tylko troszeczkę. Ojciec wiedział.

Девушка снова улыбнулась, на этот раз широко и искренне. Войцех посмурнел и быстро оттянул Шлаевского в сторону:

— Значит так, Пломьен. У нас, как ты понял, всё по-взрослому. Мои приказы выполнять беспрекословно, иначе будут неприятности. В случае чего — за главного Гвоздь. Я ему доверяю как себе, соответственно, и его приказы — это мои приказы. Ясно?

— Допустим. Мы пока ховаемся и на изготовке, я верно понял?

— Да. Но скоро, мой огонёк, ух скоро всё будет... А пока — свободен до вечера, сходи за товарищем. Заодно осмотри город, тут всё же красиво, хоть и холодно. В десять нуль ставка будет, здесь, не опаздывать.

Михаил кивнул, задержался взглядом на Катажине, затем поспешно вышел, со всеми распрощавшись. По пути в центр он заметил, что за ним, стараясь не попасться на глаза, следовал Малпа. Проверяют.

Прошлявшись весь день, с наступлением сумерек контрразведчик направился в нумера за «наганом». Не включая свет, выглянул в окно: по дороге в дешёвой забегаловке Малпу сменил Арон, вот и теперь он стоял напротив дома, пытаясь спрятаться за рекламную тумбу. Шлаевский хмыкнул: хоть уровень конспирации был на высоте, в умении вести слежку противник явно проигрывал.

Ещё раз проверив боеготовность обоих револьверов, офицер достал свой утренний трофей, закурил и сел на кровать его разглядывать. Гравировка на лезвии «U. S. 1918» выдавала принадлежность к армии штатов, год — Первую Гражданскую. Видимо, клинок бывшему владельцу тоже достался как трофей, скорее всего, взятие Архангельска красными. Долгий же путь проделал нож с другого континента, чтобы сослужить службу российской контрразведке.

От таких мыслей Шлаевский повеселел. Малость поразмялся, боксируя кастетом со стеной, проверил, легко ли взводится курок «бульдога» в кармане пальто, чтобы стрелять через ткань. Осмотрел себя в замызганное зеркало, почесал пробивавшуюся щетину и направился в кабак.

В «Княжеском» всё было без перемен. Ветеран чесал языком о Великом Волжском походе, его приятель-морфинист спал, пуская слюни по барной стойке. Троица уголовников, вероятно, кого-то хорошо почистила, и теперь праздновала это событие пивом с колбасками. Из какой живности были сделаны эти колбаски, лучше было не задумываться. По диагонали от них седой стоик по-прежнему сочинял что-то в бесконечных беседах с самим собой, в углу размалёванная девка пыталась закрасить румянами фингал под глазом, отчаянно сигнализируя всем мужчинам в помещении оборками чулок. Михаил сплюнул и заказал полпинты отвратного пива.

Минут через пять в кабак вошёл Арон. Сделал вид, что никого не узнал, прошёл в своё всегдашнее место и снова принялся за Ницше, украдкой поглядывая на сомнительные прелести проститутки. Спустя ещё четверть часа появился Змей, тяжело опустился возле офицера и потребовал пива. Отпил большой глоток, пнул локтем своего соседа.

— Ну шо, студент, как успехи?

— Да так, потихоньку. А мы разве знакомы?

— Так мы ж с тобой пили. Не упомнишь?

Шлаевский сделал вид, что тужится вспомнить. Отрицательно покачал головой.

— Видать, я сильно перебрал. Или Вы обознались. В общем, на вот, и бывай, дядя.

Контрразведчик подкинул пропойце скомканный рубль, расплатился и быстро вышел на улицу. За углом постоял, закуривая — Арон не отставал.

На рубле мелким неровным почерком было написано следующее:

«Ф. от Ш. Игра пошла. Ставки скачутъ, надо успѣть. Зовите П. и Р. в „Распущенный бутонъ“. Сѣгодня, 1.»

***

Начали ровно в десять. В квартире на Дмитровке собралась вся ячейка. Сначала Войцех опросил Малпу, что с оружием, и Кюри, готовы ли взрывчатка и машина. Всё было готово, но умелец пожаловался, что взрывчатки может и не хватить, лучше бы ещё связку. Главарь кивнул, сказав, что пока время есть.