Дженнет (СИ) - Романова Галина Львовна. Страница 5

Сейчас они сидели в саду, слушали пение птиц, мелодичное журчание фонтанов — струи били по-разному, так что в плеске воды угадывалась нехитрая мелодия — наблюдали за полетом бабочек. Те, мерно хлопая крыльями, порхали в такт музыке, танцуя над головой. В целом все было мило, но скучно. Дамы щебетали о чем-то своем, а Роланд с некоторым беспокойством ожидал того момента, когда уютно устроившаяся в россыпи подушек королева поднимется с места и хлопнет в ладоши. Это означало, что развлечение закончено, и его, Роланда Бартона, как ценную вещь, опять «уберут в ларец» до следующего раза.

Он почувствовал прикосновение к своей ноге. Мэбилон чуть подвинулась и легонько, задумчиво, поглаживала его щиколотку кончиками пальцев.

— В чем дело, ваше величество? — он осторожно отодвинулся. Не то, чтобы ему не были неприятны чужие прикосновения. Но когда тебя поглаживают, словно болонку…

— Мне скучно, мой король, — она улыбнулась, — как, вижу, и тебе…Что, если мы разгоним всех этих дам с их болтовней, останемся одни… Я знаю способ немного поразвлечься… Ты и я…

— Не сомневаюсь, ваше величество, но…

— Я обещаю — будет интересно! И… ты не пожалеешь, повелитель! Ведь ты еще не знаешь, что могу я предложить. Какие удовольствия…

Она томно потянулась, выгибая спину, как кошечка и, словно невзначай, демонстрируя грудь. Сверху вид на ее мягкие округлости открывался восхитительный, и Роланд задержал дыхание. Он все-таки был мужчиной, а тут прекрасная женщина предлагает себя с таким очаровательным бесстыдством… Не было сомнений в том, что его ждет жаркая ночь любви и страсти, с криками, стонами, порванными простынями и горячим потом, заливающим глаза. Она, разглядев что-то на дне его глаз, придвинулась ближе, почти касаясь грудью колена и уже без стеснения поглаживая его бедро. Еще минута — и она начнет целовать ему ноги, как восточная наложница. Да полноте, разве наложницы султанов хоть на треть столь же искусны в любви, как королева фей, за плечами у которой многовековой опыт?

Вокруг вдруг стало тихо. Так тихо, что Роланд услышал шуршание одежд и собственное тяжелое дыхание. Да что она с ним творит? Ведь не из железа же он, в самом деле!

— Мой повелитель, мы одни! — нежный шепот вывел его из задумчивости.

Роланд вскинул голову, озираясь. Действительно, все разбежались. Хотя…Чья там тень за кустами?

— Прошу прощения, ваше величество.

Он встал так быстро, что Мэбилон невольно вскрикнула. Ее ноготки царапнули по коже, когда она попыталась удержать мужчину, но Роланд, внутренне замирая от собственной смелости, уже перешагнул через накиданные у подножия его кресла подушки.

— Вернись! — раздался ее голос.

— Прошу прощения, ваше величество, но вряд ли сейчас это уместно.

Собственный голос показался чужим. Что скажет королева на столь явное непослушание любимой «игрушки»? Не лишит ли своего расположения? На миг стало страшно. Он — человек, она — могущественная фейри. Если она разгневается, всему конец. Надо быть осторожнее и… почему бы не сыграть в ее игру?

Внезапно вернувшись, Роланд наклонился, коснулся кончиками пальцев ее подбородка и поцеловал в губы, найдя силы разорвать поцелуй, пока он не стал чем-то большим.

— Жди, — прошептал прямо в зазывно приоткрытые уста.

Мэбилон задохнулась, глядя ему вслед. Она не ожидала такого поступка от человека. Рука ее дрожала, когда она осторожно прикоснулась кончиками пальцев к нижней губе. Что это значило? Он принял ее условия игры или пытается навязать ей свои правила? Как бы то ни было, наконец-то человек сам сделал ход. Что ж, она подождет. В этом-то и вся прелесть любовной игры!

А Роланд, завернув за кусты, едва не столкнулся с юным Конно. Юноша попятился, опять заливаясь краской.

— Ты что здесь делаешь? Почему не ушел с остальными?

— Мой король… мой король… — тот, видимо, от волнения позабыл все нужные слова. — Вы вправе меня убить…

— Что? — Роланду показалось, что он ослышался. Хоть, право слово, зови сюда королеву Мэбилон, которая может перевести ему лепет этого рыцаря! Он уже шагнул назад, но тут Конно упал на колени:

— Мой король! Простите!

— За что? — Роланд быстро оглянулся туда, где возле кресла среди подушек развалилась королева. Негоже, если она подслушает. Он быстро наклонился, беря юношу за локоть, поднимая на ноги и отводя подальше. — Я ничего не понимаю… Может быть, я нарушил какой-то ваш закон?

— Нет, мой король, вы безупречны, — промолвил арлен таким тоном, что сразу стало ясно — он повторяет прописные истины, в которые тут все верят, не задавая вопросов, как в Священное Писание. — Вы оказали мне честь, приблизив меня к себе. Моя сестра Гайна рассказывает о вас, что вы добры и не похожи на своего предшественника…

Роланд пошевелил мозгами и вспомнил, что у королевы фей и до него были смертные супруги.

— Вы помните… того человека?

— Мы были совсем детьми, когда он появился во дворце. Он не замечал нас. Он вообще никого не замечал, кроме королевы. Но ее трудно не полюбить… — он мечтательно вздохнул. — Этот человек прожил тут несколько лет, и ни разу не заговорил с теми, кто ниже его. А ниже его были все… Вы не такой!

Правильнее было сказать «из другой эпохи», но Роланд промолчал.

— Вы приблизили меня к себе, вы не срываете зло на тех, кто слабее, — продолжал Конно. — Вы чем-то похожи на моего отца…

Вот оно что! Роланд почувствовал, что нащупал причину столь странного поведения юноши.

— Твой отец… Он был…

— Королем, — вздохнул Конно так печально, словно это в его мире было самым страшным преступлением.

Роланд потер виски. Конно — сын короля. И в то же время он арлен, заложник. Но ведь Мэбилон — королева волшебной страны? Или есть другие королевства?

— А где он теперь?

— Убит. Мои родители подняли мятеж против королевы. Моя мать — тоже королева… была, пока прекрасная Мэбилон не свергла ее с трона, не убила ее супруга и не забрала нас с сестрой в заложники. Мы выросли при дворе. Гайна — фрейлина королевы, а я… не самый лучший рыцарь.

— Да уж, печальная история, — Роланд новыми глазами посмотрел на этого принца, лишенного всего на свете.

— Но печальнее всего то, что я предатель, — тот смотрел в землю и произносил слова еле слышным шепотом. — Я предал дважды — свой род и вас, мой король. Вас, который так добр ко мне…

Роланд подумал, что его хотят убить. И палачом назначили этого юношу, у которого истинно королевские понятия о чести.

— Вы можете меня убить, мой король, — пылко продолжал Конно, — ведь я… Я желаю королеву Мэбилон!

Он почти выкрикнул эти слова в лицо человеку, и тот невольно отшатнулся, столь неожиданно прозвучало это признание.

— Желаешь? — этим словом фейри обозначали самую сильную сторону любви, то, что на английский переводилось как «страсть».

— Я понимаю, что не должен был испытывать подобные чувства к той, которая сама, своими руками, лишила жизни моего отца и стала причиной унижений моей матери! — пылко воскликнул юноша. — Мы с сестрой — пленники во дворце, арлены без воли и желания. Она — мой враг, но я желаю ее и ничего не могу с этим поделать! Я умереть готов ради нее! И я — ваш соперник, мой король! Я предаю вас за вашей спиной! Я не должен желать вашу супругу, но я желаю ее! Она — лучшее, что было в моей жизни!

Роланд задумался. Да уж, ситуация двусмысленная. В Англии это привело бы к дуэли между мужем и любовником. Или к разрыву с неверной женой. Но здесь, в волшебной стране, другие законы. И, положа руку на сердце, разве он сам любит свою прекрасную тюремщицу? Разве он так уж рад быть королем?

— Я не сержусь на тебя, Конно, — промолвил он. — Ты открыл мне свою тайну, а я открою тебе свою. Я не люблю королеву. Дома, в Англии, была одна девушка… я не знаю, где она теперь, но забыть ее выше моих сил. Мы с нею, наверное, уже никогда не встретимся, но пока она живет в моем сердце, ни одна женщина туда не войдет. Даже королева. Если желаешь — она твоя!