Град огненный (СИ) - Ершова Елена. Страница 33

Медленно вытаскиваю осколок. Он со звоном падает в раковину. Из ранки лениво, как бы нехотя, выступает кровь — она черная и густая. Как уличная грязь под сапогом. Как болотная топь. Не кровь — моя внутренняя тьма. Яд, превративший меня в зверя, живущего убийствами и ради убийств…

Тучи над городом густеют, заливают чернотой мертвые глазницы домов. Свет фонаря становится тусклым и мерцающим — он бессилен развеять торжество тьмы. Я тоже растворяюсь в ней — бороться бессмысленно, да и незачем.

Не помню, как в моих руках оказывается нож. Лезвие входит в ладонь, будто в воск, но я по-прежнему ничего не ощущаю. Тело одеревенело, пальцы свело трупным окоченением.

Вгоняю лезвие глубже, поворачиваю по оси. Боль электрическими разрядами пронзает от пальцев до локтя. Кровь начинает густо выплескиваться из раны, а я смеюсь. Такое облегчение — чувствовать себя живым! Такое счастье — чувствовать хоть что-то!

Запах крови дурманит рассудок. Голова плывет, и тьма — верная пособница моих преступлений — оборачивает меня мягким и плотным одеялом.

Потом я теряю сознание.

12 апреля, суббота

Часов в десять утра кто-то долго и настойчиво звонит в дверь. Не желаю никого видеть: я не спал всю ночь, лишь изредка проваливался в забытье. Я измучен и едва стою на ногах. Но звонки не утихают. Тогда я плетусь к двери и открываю. На пороге стоит Торий.

— Да ты, никак, все спишь? — удивленно произносит он.

Я не собираюсь посвящать профессора в свои проблемы, поэтому завожу за спину забинтованную руку и спрашиваю:

— Зачем пришел?

— Грубиян! — Торий толкает меня плечом и вваливается в квартиру. — Вот, зашли с Лизой тебя поздравить. С днем рождения, дружище!

Только теперь я замечаю в его руках бутыль коньяка, перевязанную алой лентой. За спиной профессора маячит его жена Лиза — она смущенно улыбается и тоже поздравляет меня, и держит круглую коробку из-под торта. Тогда я вспоминаю, какое сегодня число.

Проклятые телевизионщики устроили шоу прямо накануне дня моего рождения.

Перерождения как васпы, если быть точнее. Как человек я родился осенью — почему-то знаю это совершенно точно. Лес тогда был огненно-рыжим, в воздухе стоял пряный запах сухой листвы и костров. Я не помню, чтобы на стол ставили торт с зажженными свечами. Зато помню, как кто-то (наверное, отец) подарил мне большой складной нож — я вырезал им кораблики из коры и пускал по лужам.

Этим же ножом я полоснул своего наставника, когда отряд васпов пришел в деревню за новобранцами. Моя храбрость очень понравилась сержанту Харту, и он начал тренировать меня, как своего преемника. Кроме прочего это означало: истязать с особой жестокостью. Я отблагодарил его, зарезав при первом удобном случае. Сержанта из меня не получилось.

— Немного поднимем тебе настроение! — продолжает Торий и вручает мне коньяк. — Лиза, неси торт на кухню!

— Не надо… на кухню, — слабо говорю я и машинально принимаю бутылку.

— Почему? — удивляется Торий.

Лиза замирает и смотрит округлившимися от страха глазами. Вернее, не на меня — на мою руку.

— Что случилось? — спрашивает она тихо.

Я приваливаюсь к стене плечом. На языке снова чувствуется привкус железа, горло сводит спазмом, и я могу лишь выдавить:

— Пустяки…

— Какие пустяки! — повышает голос Торий. — Где у тебя аптечка?

— В ванной, — отвечаю и сажусь на диван. Ноги трясутся, как желе. Запах крови снова начинает медленно разливаться по квартире.

Торий ставит на стол коньяк и торт и широким шагом идет в ванную комнату. Лиза садится со мной рядом, дотрагивается до бинтов.

— Позволь, я посмотрю…

В ее глазах сострадание, но поза напряжена — она все еще боится. Это вполне разумно, учитывая, что три года назад я едва не изнасиловал ее (на счастье вовремя вмешался Торий). Боится — и все равно суется в нору к раненому хищнику. Хорошая, добрая девочка. Глупая, конечно.

Моя фамилия, Вереск — это детская фамилия Лизы. Когда-то я думал, что она — моя потерянная сестра. Но это оказалось ложью, подделкой. Лиза, как и я, была вовлечена в хитрый и бесчеловечный эксперимент. Ее использовали, как наживку. А я — поверил и клюнул. Уже после Перехода Торий несколько раз проводил контрольные тесты, сверяя наши ДНК. Все результаты оказались отрицательными. Этого следовало ожидать: у васпов не может быть живых родственников. Мы обречены на вечное одиночество.

Лиза разматывает бинты осторожно, словно боится причинить мне боль. Хотя я полагаю, она больше опасается меня самого. Для нее я — все еще монстр. Некоторые вещи так просто не забываются.

— Больно? — тем не менее, участливо спрашивает она.

Я молчу. Боли нет — только легкое жжение вокруг раны. Слышу, как в ванной Торий гремит аптечкой. Слышу, как проходит в кухню. Слышу его ругань. Интересно — он видит залитую кровью раковину? Чувствует запах, пропитавший занавески, мебель, стены?

Он возвращается в комнату. Его глаза выпучены, в руках окровавленный кухонный нож. Моя эта кровь или чья-то еще? Может, я все-таки убил ту шлюху?

— Ян, что ты здесь натворил? — срывающимся голосом кричит Торий. — Ты резал кого-то… или себя?

Лиза отшатывается. Смотрит на меня, как, должно быть, смотрит землеройка на гадюку. Это раздражает с одной стороны. С другой — возбуждает. Бинты размотаны окончательно, и кровь снова начинает вытекать из раны, сама ладонь выглядит распухшей.

— Ты больной придурок! — в сердцах говорит Торий.

Я помню эти слова — так назвала меня Зара. И на них мне нечего возразить.

— Это после вчерашнего выступления, да? — продолжает он. — Почему ты не поехал со мной? Почему ты ничего не сказал мне? Дурак!

Я все еще молчу и смотрю мимо него. За его спиной начинает сгущаться тьма — она наползает с потолка, покрывает стены, будто черная плесень. Краем глаза замечаю, как Торий начинает ножом вскрывать горлышко бутылки. Лиза смотрит на него со страхом.

— Нужно обработать рану, — отвечает профессор на ее вопросительный взгляд и поддевает острием пробку. — У этого идиота ни черта нет, кроме бинтов. Держи его руку!

Лиза держит. Ее пальцы дрожат. Они холодны, как лед. Или просто я сам окостенел настолько, что не чувствую чужого тепла. Поэтому я не противлюсь, сижу, как парализованный. Янтарная жидкость льется на рану, и мне кажется, что кровь шипит и пузырится, будто на нее плеснули кислотой.

— Кто я? — спрашиваю вслух. — Если мертвый… почему я могу ходить и говорить? Если живой… почему ничего не чувствую?

Рана начинает пульсировать, ладонь охватывает огнем.

— Выброси из головы эту ерунду! — сердится Торий. — Если хочешь — мы поговорим об этом. Но не сейчас.

— Сейчас! — рычу и отдергиваю руку. Лиза отшатывается, от нее пахнет страхом. Это будоражит меня, как хищника будоражит запах загнанной жертвы. Тьма начинает заполнять комнату, словно вся моя квартира — лодка с пробитым днищем, а вода все прибывает и прибывает, и нет надежды на спасение.

— Королева мертва… но почему мы еще живы? — я повышаю голос, смотрю на Торий требовательно, с вызовом. — Пусть я оружие. Вещь в чьих-то руках… Зачем мучить меня надеждой? Или все это… этот чертов Переход… и эта жизнь… всего лишь очередной эксперимент? Как тогда, три года назад?

— Это не эксперимент! — в свою очередь повышает голос Торий. — Успокойся, Ян!

— Не верю! — я поднимаюсь с дивана. Тьма воронкой закручивается у моих ног, в открытую форточку врывается ледяной ветер и толкает в спину.

"Иди! — будто кричит он мне. — Докажи, на что ты способен!"

— Кто-то должен ответить, — говорю я. — Кто-то должен ответить за все…

Моя правая ладонь тяжелеет. Я опускаю взгляд и вижу, что пальцы сжимают рукоять ножа. Улыбаюсь. И тогда Торий кричит:

— Уходи отсюда, Лиза!

Я оборачиваюсь. Она еще здесь — дрожит, как натянутая струна. В глазах — отчаянье и страх. Но она все равно протягивает ко мне тонкую руку.