Возвращение в Белоземицу (СИ) - Гольский Валентин. Страница 36

– А что тут понимать? – процитировал я. – Где хочешь, говорит, найду и горло перережу.

Лифт опять не работал. Он у нас был уже очень стареньким, с потрескавшимися от времени белыми пластиковыми кнопками и обгоревшей снизу красной кнопкой «Стоп». Даже в дни безупречной работы он при движении обычно поскрипывал, чем-то щёлкал и издавал другие, пугающие гостей дома звуки. В дни же хандры, и вовсе отказывался двигаться, зависая где-нибудь в районе четвёртого этажа.

Вот и сегодня, потыкав на кнопку вызова, я лишь махнул рукой и легко взбежал по ступеням на свой седьмой этаж. Хорошая физическая форма – это просто отлично!

– О, блудный сын вернулся, – отец с интересом осмотрел меня, уделив особое внимание татуировкам на руках и лице. Жёлтые глаза, к счастью, приняли свой обычный вид ещё там, в Белоземице, но отцу хватило и увиденного. – Сколько осталось? Неделя, полторы?

– Девять дней.

– Интере-есно, – тянет он, и наконец запускает меня внутрь.

В свои сорок пять, отец выглядит совсем ещё молодо, я бы ему дал чуть больше тридцати. Хотя, это вообще особенность мужчин в нашей семье: до последнего оставаться молодыми, приобретая с возрастом лишь седые виски, да немного морщин. Мы обнимаемся и хлопаем друг друга по плечам.

Забавно, за прожитое в Белоземице время, я так привык к дому деда, что эту квартиру перестал называть своим домом даже мысленно и о ней почти не вспоминал. О родителях – да, но это естественно. Зато в прихожей, на меня наваливаются старые и такие родные чувства, запахи. Вон мои коньки лежат в коробке на шкафу, вот царапина на обоях, которую я поставил, когда выносил сломавшееся компьютерное кресло. Тогда ещё обои были совсем свежие, и мама помнится очень сильно ругалась, но переклеить повреждённый участок так и не собралась. Всё, от скрипа ламината под ногами, до разболтавшейся ручки на обувном ящике близкое и уютное.

Разувшись, прохожу следом за отцом в его кабинет – здесь тоже всё по-прежнему. Взгляд сам собой прикипает к генеалогическому древу, что висит на своём привычном месте на стене. Подхожу ближе и пробежавшись по ветвям, быстро нахожу знакомое имя.

– Мирослав… Хм…

– Что не так? – отец тут же подходит, остановившись рядом, смотрит вопросительно.

– Я виделся вот с этим человеком.

– Что?!

– Хотя, наверно его правильнее называть хранителем. Или ушедшим хранителем – мне пока не удалось разобраться до конца. Они есть и их нет…

На древе, под именем Мирослава указана лишь дата рождения, никакой иной информации нет, и подумав, отец оставляет это без изменений, лишь обводит имя зелёным карандашом.

– Твоё имя выделять пока не буду, – говорит он. – Не суеверный, но всё равно, кажется пока рано.

– Это не важно…

Он проходит и садится в своё любимое кресло, а я устраиваюсь напротив него, в гостевом.

– Как это вообще было? – помолчав задаёт он вопрос, и я вдруг понимаю, что не смогу начать рассказ.

Вторая сущность не просто запрещает, она буквально вопит и рот, словно сам собой кривится. Прячу лицо в ладонях, и отец правильно понимает, успокаивает:

– Если это нежелательно рассказывать, то я не обижусь. Не забывай, я тоже потенциальный хранитель, – он усмехается: – пусть и бывший.

И мне вдруг становится легче. Только сейчас чувствую, какая тяжесть была на душе, как давила вторая сущность всё это время. Улыбаюсь, и весело указываю глазами на коробку шахмат.

– Сыграем?

– Опять продуешь. Главное, мамке жаловаться не беги, – шутит отец.

– Это было один раз и мне тогда даже восемь лет не исполнилось!

Мы выставляем фигуры, перешучиваясь и нежелательная тема разговора точно сама собой уходит с горизонта.

Право слово, иногда лучше предаться любимой игре и компании с близким человеком, вместо того, чтобы вымучивать из себя рассказы о зеленоглазых ведьмах и погребённых под толщей земли башнях, в которых обитают не живые, но и не мёртвые хранители.

Глава 24

Глава 24

Меня перехватили, когда я вышел из подъезда.

У отца нарисовались какие-то дела, то ли с работы срочно позвонили, то ли нечто другое, о чём он не пожелал рассказывать, но извинившись уехал. Впрочем, до этого мы с ним успели вволю наиграться в шахматы, а потом ещё посидели на кухне, обсуждая последние новости – как оказалось, я совсем отстал от жизни в своей Белоземице. В мире творилось столько всякого разного, что оставалось лишь диву даваться людской фантазии и безумию. По сравнению с иными руководителями, Первый со своей подземной башней, мог считаться рядовым пенсионером, из тех, что иногда выходят посидеть перед подъездом, посудачить о том о сём со своими ровесниками.

Лишь выбравшись под жаркое, палящее солнце, я пожалел, о том, что ушёл из квартиры. Там было так прохладно и хорошо… Может всё же вернуться и подождать Яну дома? Определиться с этим решением, мне не дали. Высокий и худощавый мужчина, с длинным лицом и не менее длинным носом, сидевший на лавочке с унылым видом, поднял голову от кроссворда и предложил:

– Добрый день, Дмитрий. Давайте меняться?

– Чем? – удивился я.

– Я вам вкусное мороженое: черничное, ванильное, или банановый рожок, или все три сразу, на ваш выбор, а вы мне несколько минут своего времени для разговора.

– Нестандартный подход, – мне стало смешно. – А что продаёте? Хотя, то что вы знаете моё имя немного настораживает.

– Продаю? Нет, я скорее, как Чебурашка, ищу друзей – очень по-доброму, очень располагающе улыбнулся мой собеседник. – Познакомиться решил, с новым хранителем.

Вот так вот…

Он раскрыл сумку, стоящую рядом, на лавочке, в которой я увидел обычную картонную коробку. В ней обнаружилась россыпь сухого льда, и обещанное мороженое. Поколебавшись, я выбрал черничное и махнул в сторону деревьев:

– Может быть тогда уж от подъезда отойдём, в теньке сидеть сегодня приятнее.

– Это мы с радостью, – одобрил незнакомец, и подхватив сумку, поднялся.

Оказывается, назвав визитёра высоким, я его сильно недооценил. Дядя Стёпа, и никак иначе, труднее всего было не таращить глаза на своего спутника, идя рядом по двору. При своём росте в метр восемьдесят пять, я едва дотягивал до его подмышки.

Небрежно опустив сумку на обшарпанную лавочку, этот колоритный персонаж протянул руку и представился:

– Степан!

– Дима, – с трудом сохраняя каменное выражение на лице, пожал я ладонь. Та ещё лопата, кстати.

– Можете не сдерживать себя, и улыбнуться, мне самому порой смешно. Как так родителям удалось угадать с именем – даже не знаю. Меня и в школе иначе как «Дядя Стёпа» не называли, даже учителя.

– Вы из каких-то госструктур? – попытался угадать я.

– Оттуда, – покладисто согласился со мной Степан. – Удостоверение будем смотреть?

– Зачем? Предстоит настолько серьёзный разговор? – поднял я правую бровь. – Меня заверяли, что ваши ребята стараются не беспокоить хранителей.

– Вообще то так и есть, но познакомиться и поговорить, как простые люди, мы ведь можем? Тем более что вы пока ещё не вступили в полной мере в свои силы и права. Пять минут, не более. Говорят, чревато может быть, – он даже на часы посмотрел, и в самом деле, видимо контролируя время нашей беседы.

Этой его фразы я не понял, но, наверное, лучше было просто принять на веру, а потому согласился:

– Хорошо, слушаю вас. Мороженое, кстати, очень вкусное, спасибо.

Очередная улыбка – этому человеку хочется верить, а его обаянию поддаёшься сам того не замечая. Знают, кого посылать…

– Я хочу предложить вам помощь, не больше и не меньше.

– Вот как? – удивляюсь, и он кивает.

– Дмитрий, прогресс не стоит на месте. На дворе двадцать первый век, наука и техника шагнули далеко вперёд, по сравнению с прошлыми явлениями хранителей в наш мир. Вы уже пообщались с Мирославом, насколько я понимаю.

Теперь киваю я, и улыбка Степана становится доверительной, он говорит с небольшим сожалением: