Возвращение в Белоземицу (СИ) - Гольский Валентин. Страница 42

И эта туда же. Далась им эта птица!

– Я не специально, это само собой происходит… – от смущения, набираюсь храбрости и предлагаю: – а ты могла бы носить халатики хотя бы до коленей!

– И лишиться такого увлекательного зрелища?! – она пучит глаза и косит их так, что я не выдержав хохочу, понимая, что смеюсь сейчас над собой.

Колокольчики вторят мне, но недолго, потому что девушка неожиданно прерывает смех и убегает на кухню, откуда вскоре возвращается с двумя кружками горячего какао. Это тоже традиция, перед уходом, она каждый день меня поит этим напитком, не интересуясь люблю я его или нет. Поначалу было странно, но сейчас привык и даже научился получать удовольствие…

Когда Света наклоняется, чтобы поставить какао передо мной, замечаю в её облике новую деталь и удивляюсь:

– А я думал, что ты натуральная блондинка.

– Корни опять проклюнулись? – понимает девушка. – Нет, я вообще то темноволосая, но крашусь уже давно, сама привыкла.

Сев напротив, Света забирается в кресло с ногами и потягивает сладкий напиток, щурясь от удовольствия. Мы молчим, то ли играя в гляделки, то ли просто изучая друг друга, как это делаем каждый вечер.

– Скоро возвращаюсь к тётке… – сообщает вдруг она, когда кружки почти опустели.

– Её родня наконец уезжает? – спрашиваю понимающе, и девушка кивает.

– Но хотя бы дня два тут ещё проживёшь?

– Два дня? – она щурится, что-то прикидывая.

– Да, я потом может быть сам уеду.

– Хорошо, столько обязательно подожду, – Света улыбается загадочно, – Могу даже на прощание приготовить тебе какой–нибудь сюрприз.

– Кхм…

– Ты какой из моих халатиков любишь больше? – она хихикает, а я фыркаю.

– Очень смешно. Не надо халатиков, кружева, чулки хочу! – поддерживаю её шутку, надеясь, что не переступаю некую разделяющую нас грань. – Поэротичнее, пожалуйста.

– Будет исполнено, мой господин, – заливаются колокольчики.

На прощание, она как обычно целует меня в щёку…

Иду домой и мысленно говорю «спасибо», этой девушке: каждый раз выходя из её дома, весь груз и всё напряжение точно смывается с меня её смехом и хорошим настроением. А ещё думаю о том, что человек состоит из привычек. Даже здесь, они появляются у нас сами собой, после чего вынуждают идти по некой канве, в строго заданном направлении. И когда всё закончится, наверняка я буду иногда вспоминать эти вечера и эту белокурую смешливую девчонку, с теплотой, желая вернуть покой и некую особую связь, которая между нами в эти вечера возникала. Так же, как сейчас скучаю по вечерам с Яной…

Погода портится. Пока накрапывает лишь едва ощутимый мелкий дождик, но предстоящей ночью Муфтик напророчил ливень и грозу, а этот метеоролог на моей памяти не ошибся ни разу – приходится верить. Кажется, завтра моя утренняя пробежка отменится, не испытываю желания бегать по грязи и лужам.

Забегаю в дом и смотрю на часы, они показывают 22:47. Ничего себе, засиделись мы что-то сегодня!

– Пришёл, значится, – лениво констатирует Бутончик.

– У тебя были сомнения?

– Каждый вечер их имею! Всё жду, когда же ты там заночевать решишь.

– Мне положено в этом доме ночевать до конца, всего пара дней осталось. И девушек, кстати, мне нельзя.

– С зеленоглазой тебя это почему-то не останавливало, – ехидно поддерживает Муфтик.

– Двое на одного, значит, да ещё и по больному месту бьёте… Ладно-ладно, я вам ещё припомню.

Они фыркают и ухают, после чего идут будить остальных своих сородичей, потому что после моего возвращения, мы всегда собираемся вшестером и чешем языками до самого сна. Не только человек состоит из привычек – малые ими только и живут.

Незадолго до полуночи, не выдержав, рассказываю о своих планах гостям и меня тут же начинают готовить к пробуждению второй сущности. Вот не знал, что к этом надо как-то готовиться! Я предполагал сидеть и сосредоточившись, пытаться пробиться к своему загадочному «второму я», но оказалось, это будет неправильно. В итоге на полу комнаты появилась некий меловой рисунок, который с натяжкой можно было назвать маленькой пентаграммой, на вершинах лучей встали мои помощники, а я сам, разместился в центре. Погасив электрический свет, они зажгли принесённые из своих закромов свечи и так же выставили их в некоем порядке.

– Это что, так всегда нужно делать?.. – начал было я, но со всех сторон зашикали, а сзади даже ткнули чем-то в спину. Оглянувшись, увидел Бутончика и мысленно пообещал: «Ну тюбетейка, погоди ещё…».

– Сконцентрируйся, не отвлекайся, вслушайся – предлагает Муфтик и малые затягивают некое монотонное хоровое пение, периодически прерывающееся подвываниями и неразборчивым речитативом.

Минуты утекают в никуда. Пытаюсь вспомнить ощущения, которые царили во мне то давней ночью, но перед глазами упрямо встаёт лицо Яны. Пахнет жжёной травой и копотью свечей, их огоньки колеблются, становясь то меньше, то больше. В груди возникает неприятное жжение, а в ладони левой руки вдруг вспыхивает боль. Лениво и медленно, точно нахожусь в толще воды, опускаю взгляд и смотрю на неё. Смутно удивляюсь Муфтику, который стоит у моей руки и широкому, истекающему кровью порезу.

«Этот гад меня поранил»

Чужая мысль просачивается и утекает с шумом прилива, который поселяется в ушах. Огоньки свечей несколько раз пульсируют, а затем неожиданно плывут вокруг меня. Или это я вращаюсь? Пытаюсь разглядеть очертания интерьера комнаты, но вместо этого падаю на пол…

– Три последние ночи – рычит голос в моей голове. – Время приближается!

– Ведьма, – меня почти не слышно, сам едва-едва разбираю сказанное. – Она близко, она поджидает, и я не знаю, как с ней справиться.

– Малые найдут! Ты должен убить её завтра, не позже! В последний день, ты сам превратишься в объект охоты, а она наберёт полную силу. Завтра малые укажут её дом, убей эту тварь! Она живёт в твоём селении и не покинет его, ищи!

Рык полнит меня и оглушает.

Глава 29

Глава 29

Голова болит так, что любое движение вызывает стойкое желание умереть, лишь бы не терпеть эту боль. Пульсация в висках отзывается почему-то во всём теле, меня ломает, неосознанно выдаю тихий, полный муки стон и рядом тут же отзываются:

– Обожди, обожди хранитель, сейчас станет легче.

На лбу нечто прохладное, а щёк касаются мокрым и сильно пахнущим. От запаха, из-под опущенных век катятся слёзы, это что, нашатырь? Кажется, я произнёс вопрос вслух, потому что слышу ответ:

– Нет, наше, собственного настоя лекарство. – узнаю голос Муфтика. – Сами не пользуем, но приготовили значится, для такого вот случая.

Головы касаются маленькие ладони Бутончика и боль начинает стремительно уходить. Никакие массажисты и доктора даже рядом не стоят с этим маленьким целителем, выдаю протяжный стон облегчения – сейчас некого стеснятся, или я просто не хочу этого делать. Вскоре прихожу в себя настолько, что открываю глаза. Почему-то казалось, что времени с момента как малые зажгли свечи, прошло совсем мало, но оказывается на улице давно уже день, в окна монотонно стучат дождевые капли, а я лежу на полу, весь измазанный мелом.

События прошедшей ночи постепенно проступают в памяти, и я, уже начав приподниматься, возвращаюсь в исходную позицию. Лежу, прижавшись щекой к прохладной половой доске и размышляю. Я должен убить ведьму… Как это вообще возможно?

– Муфтик, почему я… то есть тот, кто приходил ночью, сказал, что вы мне укажете дом ведьмы?

– Он объяснил, что нужно сделать, – голос малого непривычно хмур. – Это нарушает некоторые наши устои и правила, но мы подчинимся. Будь готов, к вечеру должны управиться, может даже раньше.

Сажусь, осматриваю своих маленьких друзей, которые стоят гурьбой, и смотрят на меня выжидающе.

– И её нужно будет убить…

– Да, мы не способны на это, только ты. Отдаляясь от своего дома, – Муфтик поводит рукой, вокруг себя, – становимся слабее и уязвимей. Когда-то было иначе, но за многие века, которые мы тут живём, стало так.