Небо на память (СИ) - Снегирева Ирина \"Ири.С\". Страница 38

Треск рвущейся ткани раздался неожиданно. И именно он заставил меня остановиться, опустить ноги. Ну конечно…

— Эй, поосторожней! Это был подарок подруги, — прошипела я, выравнивая дыхание.

— Не переживай, — отмахнулся ирбис, — без него ты смотришься много лучше!

— Ну конечно, — я усмехнулась.

И в следующий момент мы снова целовались, таяли, пропадали в объятиях друг друга. Я так же стащила с оборотня футболку, обнаружив под ней совершенное тело. Да, я в этом не сомневалась. Но то, что оказалось под моими руками, было во сто крат лучше всех моих представлений. Потянулась губами к ключице Хола, но он увернулся, потому что был занят моей грудью и отрываться от неё не собирался. Он мял её, целовал, лизал, прикасался губами. Я даже не думала, что грудь у меня такое чувствительное место. А ещё живот, который горел под его ладонями, когда они до него добрались. Я замерла, ощутив ту самую дорожку из поцелуев, которая спускалась сверху вниз туда…

Повторный треск рвущейся ткани заставил меня насторожиться. И, несмотря на то, что моё тело горело, плавилось, стремилось плотнее прижаться к не менее пылающему оборотню, разум попытался протестовать.

— Ты всегда так поступаешь? — вкрадчиво, пытаясь выровнять дыхание, поинтересовалась я, совершенно не думая предъявлять претензии и в душе надеясь, что Хол не станет меня слушать. Ну а что? Во многих книгах и фильмах героини просто балдеют от подобного поведения своих любовников. Мне про это тоже нравилось читать. Но вот то, что подарок Берти пострадал от того, что кому-то крышу снесло, в корне меняло к этому моё отношение. Нет, мне было не жалко тряпки. Мне было жаль воспоминаний о подруге, тех отношениях, что были между нами и того, что она теперь далеко. Все эти мысли промелькнули в один момент. И тут протрезвевшее сознание решило вернуться, подкинув мне идею, заставившую похолодеть: «На ком он так репетировал?» — И как часто приходилось тебе расправляться с одеждой подобным образом? — спросила я, стараясь говорить как можно беззаботнее.

— Ревнуешь? — самодовольно улыбнулся оборотень.

Я чувствовала, что так есть, но признаваться не собиралась. И так захотелось его подковырнуть, что я не стала себе отказывать в удовольствии.

— Нет, совершенно не ревную! — протестовать, так протестовать. — И вообще, дело сделано, пижама порвана. На тело мое ты насмотрелся. Может, чай желаешь? Или кофе?

Наверное, никто из женщин, с кем Холгер спал до меня, не предлагал Лейфу перекусить в подобной обстановке. Лицо ирбиса вытянулось. Не знаю, что он подумал про мои умственные способности (да я сама сейчас от себя была в шоке!), объятия он ослабил, но полностью не разжал.

Минуту мы молчали, буравя друг друга взглядами. Остатки шорт всё ещё сиротливо болтались на мне, но я их точно не видела, только ощущала. Синие глаза Холгера сверкали покруче чем сигнальные огни в ночном небе, но меня это по-прежнему не пугало. Наоборот, желание щёлкнуть по носу самодовольного снежного барса только усилилось.

— С бутербродами или что посущественнее предпочтёшь?

Хол открыл рот, потом закрыл. И лишь спустя какое-то время улыбка снова озарила лицо невозможного мужчины:

— Язва! — припечатал он, — маленькая мстительная язва!

— Какая есть, — вдруг тихо произнесла я, чувствуя, что лёжа в объятиях шеатара снова теряю весь свой воинственный настрой. И хочется чего-то совсем иного, нежели еды.

Лейф с лёгкой полуулыбкой смотрел, потом взъерошил мои растрепавшиеся волосы, а после произнёс те слова, от которых на душе стало светло и радостно:

— Другой не надо.

Почувствовала, что ещё немного и слёзы покатятся по щекам. Поэтому моргнула, а затем ещё раз. И после произнесла, коснувшись пальцами волевого подбородка мужчины:

— И мне другого не надо.

Он снова долго, очень долго на меня смотрел. Словно пытался пробраться под кору головного мозга, узнать, что из сказанного мной правда, а что надумано под действием нахлынувших чувств. Но всё же не выдержал и произнёс то, чего я ну совсем от него не ожидала:

— Юль, а у тебя случайно нет тех пирожков, что были на ужин?

Теперь настала моя очередь удивляться. Хотя, что же, сама предложила мужчине перекусить. А путь к сердцу мужчины, сами знаете, через что лежит… Нет, я про еду, а не про то о чем вы подумали!

— Думаешь, я ем одна и в темноте?

— Ну, допустим не в темноте, — ухмыльнулся хитрый котяра.

— Всё что сегодня осталось, на кухне в холодильнике. Так что давай обойдёмся кексами, которые можно заказать при помощи панели? Не гадость, довольно приличные. Я пробовала!

— Согласен, — как-то слишком быстро ответил шеатар, даже чуток обидно стало. Но потом он склонился над моей грудью, лизнул сначала одну, затем другую и с сожалением вздохнул. Отстранился, не забыв прикрыть отброшенным за ненадобностью одеялом. И я поняла, что если сейчас не остановимся, то…

— Где там твои вещи? Давай, принесу.

— Там, — я глазами показала в сторону душа, стараясь не думать, насколько хорош мужчина, который сейчас находился в моей каюте. И не полная ли я дура отказываться от него сейчас? И ерунда, что для двоих это небольшое помещение казалось совсем тесным. Вследствие чего даже я чувствовала тот запах возбуждения, что всё ещё витал вокруг. Скорее всего, это мой мозг так реагировал на присутствие рядом шеатара. Можно было натянуть футболку Холгера, думаю, он не стал бы возражать. Но тогда мне всё равно придётся её снимать, чтобы вернуть хозяину. А я уже немного пришла в себя и пусть с сожалением, но осознала, что для секса рановато. Мы же знакомы всего ничего! И впереди у нас еще три года стажировки.

— Держи, — произнёс он, с неизменной усмешкой показав на халат, — прикольная вещица.

Вообще снежному барсу очень шла эта улыбка и все эмоции, возникающие на его лице, вызывали у меня прилив нежности в сердце. Наверное, у меня свой зов, направленный исключительно в сторону самоуверенного, несносного, но такого желанного шеатара.

— О! Ты ещё не видел мои тапочки, — я оценила его комплимент, быстро скользнув в халат.

Холгер в это время потянулся за своей футболкой. Но потом опустил взгляд на пол. Улыбка стала шире.

— И почему я не удивлён? Кстати, Юль, прости, сразу не отдал, — спохватился оборотень. — Это тебе. С прошедшим!

Только тут я заметила, что на стуле лежит небольшой свёрток. Осторожно взяла его, развернула. И ахнула. Шерстяной платок, красный, как снегири или маки. Этот цвет почему-то мне сразу понравился

— Мне? — я удивлённо поглаживала приятную на ощупь ткань. — Как ты догадался, что мне нравятся платки? И где взял? На Глизе я такого не видела.

— Я увидел его совершенно случайно, — признался оборотень, — понял, что хочу его подарить тебе. У нас на Шеате зимы бывают суровыми, и насколько я знаю, на Земле тоже самое. Во время посадки на Глизе услышал, как твой отец делает тебе предложение перейти к нему на стажировку… ну, в общем, я рад, что тебе понравилось.

— Очень! — совершенно искренне ответила я, — мне всегда такой хотелось. Но в Академии ходить в нём было некуда. Спасибо!

Я привстала на цыпочки, чтобы поцеловать шеатара. И оборотень тут же обнял меня, прижимая к себе. Поцелуй не был глубоким, страстным или совсем уж поверхностным. Он был таким… таким, каким надо. Что-то невыразимо нежное происходило между нами в этот момент. А ещё этот глубокий синий взгляд, в котором мне хотелось раствориться.

Потом мы пили чай с кексами. Я решила не менять код на двери, но снежному барсу об этом не сказала. Пусть подумает в следующий раз, сменила я или нет. Изгаляться над ним не хотелось. Хотя подозреваю, что бы я ни придумала, это не помеха для шеатара, чьё сердце выбрало меня.

Потом Холгер ушёл к себе, не забыв мне пожелать спокойной ночи и на прощание поцеловать. Да так, что я едва вспомнила, как дышать и сожалеть о том, что остановилась. Спустя время, успокоившись, я посмотрела на произошедшее, словно со стороны. Этот мужчина действовал на меня притягательно, наступал по всем фронтам и брал в плен без права освобождения моего собственного я. Вика говорила, что у оборотней существует зов сердца. А что у людей? Любовь? Но это определение нежное и певучее по сравнению с тем вулканом, который просыпался в моей груди по мере нашего сближения с ирбисом. Умопомрачение по полной программе. И чем чаще мы целуемся, прикасаемся друг к другу, тем больше меня затягивает в этот водоворот, и у меня нет ни малейшего желания из него выныривать. Возможно, его зов сердца — это вирус и им теперь заражена? Интересно, если у меня такой фонтан чувств, то тогда что же испытывает сам оборотень?