Не буди лихо (СИ) - Стрельникова Александра. Страница 11

— Прошу к столу! — позвала Агата Генриховна.

Усмотрев в ее словах выход из неловкой ситуации, собравшиеся дружно шагнули к дверям столовой.

— О Господи! — Родионов восторженно округлил глаза. — Ну и голодный нынче гость! Так ведь и хозяев затоптать можно. Иван! Ива-ан! Поухаживай за Александрой Павловной! Хозяйка звала за стол.

Голос Юрия Николаевича вывел Чемесова из оцепенения. Он поднялся со стула и бережно помог встать с колен Александре.

— Я, право, не ожидал… — Иван нервно откашлялся.

— Юрий Николаевич пригласил меня… Своим приходом я поставила вас в неловкое положение?

— Нет-нет. Я… Я рад…

В столовую они вошли последними. Родионов уже поджидал их.

— Ну вот! Теперь, похоже, все в сборе, а значит, я могу представить вам мою особую гостью. Александра Павловна Орлова, прошу любить и жаловать.

Александра была благодарна, что Родионов деликатно опустил ее титул. Поэтому теперь на нее глядели просто как на молодую привлекательную женщину, новую знакомую добрых хозяев. Лишь во взгляде одного из представленных ей мужчин, она прочла холодное удивление.

— Старший следователь по особо важным делам Иевлев Олег Федорович, — подчеркнуто официально произнес он и коротко поклонился.

И тогда Александра поняла причину его отрешенности и холодности — этот человек знал, кто она, знал, что ее имя связано с убийством, которое расследует Иван Чемесов, и его явно шокировало присутствие здесь, у его друзей подозреваемой в столь ужасном преступлении. Однако к середине ужина взгляд Иевлева, казалось, смягчился и лишь иногда испытующе задерживался на графине, а затем мгновенно выстреливал в севшего на другом конце стола Ивана. Несмотря на этот «надзор», ужин для Александры прошел удивительно приятно и весело.

До сих пор она никогда близко не общалась с людьми этого круга. И теперь, сравнивая, понимала, почему раньше ей не нравилось ходить в гости — традиционный этикет, неизменно витавший над дворянскими раутами, мешал людям наслаждаться общением. Наверняка с близкими друзьями отношения строились совершенно иначе и в ее кругу, но у Василия таковых не было, а Александра просто сторонилась людей. Любая близость предполагала взаимную откровенность, а она не могла допустить, чтобы кто-то узнал, что ее муж имеет обыкновение чуть не ежедневно поднимать на нее руку… Теперь же она просто наслаждалась.

Ей нравился теплый добродушный юмор Юрия Николаевича, азартные споры, которые постоянно затевал тот самый живчик, который предложил ущипнуть Чемесова — как выяснилось, хирург, работавший в том же госпитале, что и Родионов, Никита Быстрицкий. Совершенно удивительным оказался чудаковатый профессор Никитин, который обладал поистине энциклопедическими познаниями и был великолепным рассказчиком. Казалось, он имел в запасе забавную историю на каждый поворот разговора. Большинство этих баек были на медицинские темы, и юмор был в них рискован, но Александра поняла, что ее это совершенно не смущает.

Другие гости были не менее интересны. Разговор не умолкал ни на минуту, незаметно перетекая от тем профессиональных к общефилософским, говорили об искусстве, науке, истории. Потом кто-то, скорее всего Быстрицкий, спровоцировал диспут о современной поэзии. Тема, как оказалось, интересовала всех. Цитировалось много стихов, назывались имена поэтов, о большинстве которых Александра, воспитанная на классической литературе, и не слышала. Их стихи казались ей подчас странными, но от этого не менее интересными.

Внезапно после одной из цитат, заговорили о политике, а потом беседа сама собой перешла в спор о роли аристократии в жизни страны. Многие суждения были довольно резкими, и смущенная графиня вновь поймала на себе пристальный испытующий взгляд Иевлева. Хозяйка дома, видимо уловив незримое напряжение, повисшее в воздухе, поднялась и, приветливо кивнув Александре, произнесла:

— Не хотите помочь мне уложить мальчиков, Александра Павловна? По-моему, вы с ними подружились…

— Нет-нет, Агата Генриховна, вам не удастся увести графиню Орлову от ответа, — посмеиваясь, воскликнул Иевлев. — А ты, Иван, отмалчивался весь вечер, помолчи и теперь.

Губы его улыбались, но глаза остались холодными. Александра увидела в них вызов и приняла его, не умея иначе.

— Вы считаете, мне есть за что отвечать, Олег Федорович? Или я вправе говорить от лица всего своего сословия, от которого я, заметьте, не собираюсь отрекаться?

Повисла неловкая пауза.

— Вы графиня? — удивленно переспросил молодой человек, сидевший справа от Александры и весь вечер не сводивший с нее восхищенного взгляда.

— Выходит, что так. Вы считаете — это преступно?

— Ну… нет!

— А вы, Олег Федорович?

— Преступны вы или нет, должен разобраться Иван, но теперь я сомневаюсь, произойдет ли это когда-нибудь…

— На что ты намекаешь, Олег? — негромко поинтересовался Чемесов.

Его голос звучал спокойно, но эта внешняя невозмутимость не обманула никого. Друзья достаточно хорошо знали Ивана, чтобы понять — еще никогда он не был в таком бешенстве.

— Я не намекаю. Я лишь констатирую то, что для меня совершенно очевидно.

— И что же это?

— Ты ослеплен!

Иван вскочил на ноги так резко, что его стул с грохотом упал. Александра тоже поднялась, в очередной раз ища убежища за маской холодного высокомерия.

— Юрий Николаевич, Агата Генриховна, благодарю вас за чудесный ужин. Господа! — молодая женщина обвела взглядом всех собравшихся за столом, и сейчас уже никто бы не усомнился в ее аристократическом происхождении. — Я была счастлива познакомиться с вами. К сожалению, теперь мне пора…

Приподняв бровь, она взглянула на молодого человека, сидевшего рядом, и этого было достаточно, чтобы он, опамятовавшись, вскочил и засуетился, отодвигая ей стул, помогая выйти из-за стола. Остальные тоже неловко поднялись. Эта стычка была столь неожиданной и непонятной, что все только сейчас осознали — обе дамы стоят.

Держа спину подчеркнуто прямо, а голову высоко, Александра вышла в прихожую. Родионов поспешил за ней, но вскоре вернулся нахохленным и злым.

— Иван! Прошу тебя, проводи Александру Павловну. Негоже ей затемно ходить в одиночестве по улицам.

— Он никуда не пойдет! — резко возразил Иевлев и поднялся со своего места.

— Он пойдет, — с нажимом произнес Юрий Николаевич. — А ты, Олег, останешься здесь и будешь иметь серьезный разговор со мной.

— Сначала я поговорю с ним, — придвигаясь ближе, с угрозой произнес Чемесов.

— Иди уж… гладиатор! Или пойду я, а вы тут хотите — ругайтесь, хотите — деритесь. Только мебель не ломайте.

Агата, видя, что напряжение нарастает, молча пересекла комнату и, ухватив Чемесова за рукав, настойчиво повлекла его за собой, негромко приговаривая:

— Ну же, Иван Димитриевич! Сейчас не время и не место. Вам и так, наверно, придется бежать, чтобы догнать ее. Уже одиннадцать часов. Поздно. Вы же не хотите, чтобы с Александрой Павловной случилось что-то плохое?

— Вы правы, Агата Генриховна! — Чемесов благодарно поцеловал ее мягкую ручку. — Гнев не лучший советчик.

— Идите-идите. Витя вправит ему мозги. Просто возмутительно так нападать на бедняжку!

Иван торопливо оделся, прыгая через ступеньки, сбежал вниз, выскочил из подъезда и, оглядевшись, увидел в отдалении у перекрестка невысокую фигурку Александры. Улица была пустынна, лишь по другой ее стороне в том же направлении, что и Иван, шел высокий мужчина, тепло закутанный в светлый шарф. Автоматически отметив этот факт, Чемесов заторопился вслед за графиней, которая уже перешла улицу. Он догнал ее у следующего перекрестка и молча пошел рядом. Александра тоже ничего не произнесла, но через несколько шагов, попав на скользкое место, приняла предложенную Иваном руку, а потом так и шла дальше, опираясь на его крепкое предплечье. Они заговорили лишь у подъезда дома Орловых.

— Спасибо, — проговорила Александра.

— Простите, Александра Павловна. Олег всегда отличался резкостью и категоричностью, но он хороший человек.