Не буди лихо (СИ) - Стрельникова Александра. Страница 2

— Зачем дома плетка? Ночь уж. Он в домашнем халате, — словно рассуждая сам с собой, пробормотал Иван, но его услышали.

Вперед выступил молоденький светловолосый юноша.

— Осмелюсь доложить…

— Кто вы? — Чемесов нахмурился.

— Моя фамилия Доркашов. Петр Доркашов, Иван Димитриевич. Я прохожу практику после университета…

— А… — молодой человек явно волновался, и Иван ободряюще улыбнулся ему.

— Так вот, — юноша заторопился. — Граф имел обыкновение не расставаться с этим… предметом даже в спальне. Привычка, знаете ли.

— Милая. Кто нашел тело?

— Дворецкий послал в полицейский участок конюха.

— Где он?

— Кто?

— Дворецкий, конечно!

Через минуту встрепанный человек, нервно стягивавший на груди халат неопределенного цвета, появился в комнате.

— Вы нашли тело?

— Я… То есть я хотел сказать… В общем, меня разбудил смех госпожи.

— Смех?!

— Да. Она так громко смеялась, что я насторожился.

— Почему это смех должен был насторожить вас?

— Видите ли… Обычно госпожа не смеется…

Брови Ивана полезли вверх.

— Ну и?

— Я пошел на ее голос и вот… У-увидел ее. Она сидела на полу возле господина и смеялась, а он не шевелился…

— Та-ак. Что потом?

— Я послал кучера за полицией и за врачом. Госпожа была явно не в себе…

— Оружие? — Чемесов уже не смотрел на дворецкого.

— Судя по величине входного отверстия, граф Орлов убит выстрелом из револьвера. Стреляли с довольно близкого расстояния. Сам пистолет не обнаружен, — деловито отрапортовал один из экспертной бригады.

— Когда наступила смерть?

— Это уже вопрос к доктору.

— Кстати, где он?

— Наверху. С графиней.

Недовольно морщась, Иван направился к дверям. Он уже собирался перешагнуть порог комнаты, когда сквозняк захлопнул тяжелую створку прямо перед его носом. Одновременно от окна долетел звук бьющегося стекла.

— Что это?

— Похоже форточка, Иван Димитриевич. Видно, была не закрыта.

Чемесов кивнул, привычно почесал бровь под повязкой и, вздыхая, пошел прочь из комнаты, с порога распорядившись:

— Пусть кто-нибудь все-таки позовет врача.

* * *

— Ну вот, моя голубушка, — приговаривал доктор, похлопывая Александру по тонкой руке.

Этот весельчак был так уютен и очевидно добр, что молодой женщине захотелось заплакать.

— Ну-ну. Только отсмеялись и уже плакать! Куда ж это годится?!

В дверь коротко стукнули, и, не дожидаясь разрешения, в комнату заглянул человек.

— Господин доктор. Циклоп … э… то есть, я хотел сказать, вас зовут вниз.

— Иван?

— Да, и поторопитесь, он зол как медведь-шатун.

— Уже иду.

— Кто… Кто это? — пролепетала Александра.

— Иван Димитриевич Чемесов. Судя по всему, он будет вести расследование, госпожа графиня. Вы еще встретитесь с ним. И ничего не бойтесь. А теперь отдохните. Я скоро вернусь.

Едва дверь за врачом закрылась, в комнату ужом проскользнул юноша лет восемнадцати. Его удивительное сходство с молодой графиней говорило само за себя.

— Мишенька, — Александра протянула руки, и молодой человек кинулся в объятия.

Щека брата, прижавшаяся к ее плечу, была холодной, а от светлых мягко вьющихся волос пахло осенней сыростью. Юношу трясло…

— Ты… Где ты был?

— Ну… Тут, у себя… Писал кое-кому, — старательно пряча глаза ответил Миша, и сердце графини ухнуло куда-то вниз, в самые пятки. Неужели?..

— Мишенька, что же мы теперь будем делать?

— Боже мой! Да жить, наконец! Больше эта скотина никогда не тронет тебя! Никогда не посмеет… — молодой человек запнулся и мотнул головой.

— Откуда ты знаешь? — запинаясь, пролепетала она.

— Думаешь, это можно скрыть? — гневные глаза молодого человека уперлись в багровую полосу, которую приоткрыл сползший пеньюар. — Наконец-то ты будешь избавлена от этого грязного негодяя! Будь он проклят! Будь он проклят во веки веков!

— Миша!

— Ему место в аду, Саша! И надеюсь, там его уже встретили с распростертыми объятиями.

— Ох, Миша, — и две слезинки все-таки пробрались через густые ресницы и скатились по бледным щекам.

Михаил растерянно проследил их бег — его сестра никогда не плакала…

* * *

Юрий Николаевич Родионов вошел в комнату, где произошло убийство, и поискал глазами Чемесова, но сыщика не было видно.

— Где? — бросил он.

Его поняли и ткнули пальцем в сторону улицы. Родионов пошел к выходу и, остановившись на пороге, с удовольствием раскурил короткую трубку. Следователя он нашел под окнами кабинета.

— С добрым утром, Иван.

Чемесов заворчал. Он стоял на четвереньках в куче опавших листьев и в сумраке действительно походил на огромного медведя, тяжелого и неуклюжего. Внезапно сыщик поднялся, стремительной легкостью этого движения на мгновение разрушив возникший образ. Он держал в руке револьвер.

— Так я почему-то и думал, — удовлетворенно произнес он, понюхав дуло. — Наган.

Передав найденное оружие в руки эксперта, Чемесов вдруг недоуменно нахмурился на Юрия Николаевича.

— Ты-то как здесь оказался?

Родионов на это лишь смешливо округлил глаза. Они были старыми друзьями, и раздраженное ворчание медведя, потревоженного во время зимней спячки, не могло обмануть его. Доктор слишком хорошо знал Ивана.

— Я, помимо всего прочего, лечащий врач Орловых, дружище. А что касается остального… Смерть наступила между двенадцатью и двумя часами ночи, что соответствует показаниям дворецкого. Умер он практически сразу…

— Почему она смеялась?

Юрий Николаевич пожал плечами.

— Истерика, как я понимаю — его убили на ее глазах. Она говорит, что видела какую-то тень за окном. Хотя…

— Она вполне могла пристрелить его сама, а потом преспокойненько выбросить пистолет в окно.

— Могла…

— Но столь же реальна возможность, что стреляли именно через форточку. М-да, дела…

— Есть еще кое-что. У бедняжки на руках синяки. Вот здесь. На запястьях. А на плечах свежий след от удара хлыстом или чем-то типа того. Она пыталась спрятать его от меня. Наводит на размышления?

Чемесов нахмурился. Перед его глазами явственно встал арапник, зажатый в руке убитого.

— Во что она была одета?

— Что-то эдакое… Из шелка абрикосового цвета. Сейчас уже, наверно, переоделась. Все было перепачкано в крови. Дворецкий застал ее сидящей прямо в луже у тела…

— И смеющейся…

— Да.

— Что ты об этом думаешь?

— Я, пожалуй, подожду до того, как ты сам побеседуешь с ней.

— Тогда пошли. Хотелось бы еще сегодня поспать, — Чемесов с тоской взглянул на сереющее предутреннее небо.

* * *

— Сашенька, девонька моя, барышня, — причитала сухонькая старушка, принимая из рук молодой графини перепачканное кровью мужа неглиже.

— Ах, нянюшка, не стони. И так тошно. Лучше скажи, Миша давно домой вернулся?

— Только-только.

— Кто-нибудь видел?

— Нет. Одна я.

— Так запомни — он из дома никуда не уходил! Хорошо поняла?

Старушка быстро перекрестилась и закивала. В ее преданности Александра не сомневалась. Морщась, она натянула на саднящие плечи темное платье.

«Траур! Господи, прости меня, грешную, но ты все видишь. Видишь и то, что в душе моей. Так что таить? На сердце у меня печали нет! Особенно после того, как узнала…» — страх мелькнул на ее лице.

То, что она прочитала в найденном недавно дневнике матушки, было столь ужасно, что даже думать об этом не хватало душевных сил. Должно быть, она была совсем уж на грани, если решилась высказать все это Василию. То, что последовало за этим, превзошло даже то, что она в страхе представляла себе, когда шла в его кабинет. Она была не в себе от страха, гнева, боли…

«Господи! Спаси и сохрани мя, грешную!»

Александра судорожно вздохнула и, вдруг почувствовав на себе чей-то взгляд, вскинула голову. В дверях стоял огромный человек в просторном темном пальто. Руки в карманах, от чего квадратные плечи сутулятся. Черный шелк повязки скрывает один глаз. Другой же, по-кошачьи зеленый, пристально ощупывает ее лицо, фигуру… Циклоп! Должно быть, она произнесла это вслух, потому что твердые губы мужчины дрогнули. Он отбросил со лба темно каштановые непослушные пряди и заговорил низким, неожиданно музыкальным баритоном: