Не буди лихо (СИ) - Стрельникова Александра. Страница 7

— Что с вашими руками, господин Чемесов? — брезгливо морщась, спросил Игорь Викентьевич.

— Дела полицейские, Игорь Викентьевич. Вряд ли дамам будет приятно выслушивать подробности.

Иван промокнул уголки рта салфеткой и поднялся.

— Теперь мне действительно пора. Прошу извинить…

— Я провожу вас, Иван Димитриевич, — графиня встала со своего места и под неодобрительным взглядом генеральши Коноплевой и гневно-ревнивым Орлова пошла с Чемесовым.

— Иван Димитриевич, я бы хотела увезти Мишу из Москвы. Хотя бы на время. Мне опять написал Николай Станиславович, брат мужа… — Александра смешалась. — Покойного мужа. Он приглашает нас погостить в его поместье под Воронежем… Не могли бы мы уехать сразу после Рождества? Бог даст, Михаил уже окрепнет к этому времени…

Чемесов задумался, рассеянно потирая свою располовиненную бровь.

— Ну что ж… Езжайте. В конце концов, Воронеж — не край света. Только оставьте мне подробный адрес и… берегите себя, — Иван торопливо, словно страшась чего-то, поцеловал узкую руку графини и бросился вон, едва не опрокинув стоящую у входа рогатую вешалку.

Михаил еще не спал, когда Чемесов заглянул в его палату.

— Иван Димитриевич! — встрепенулся юноша. — Я ждал вас. С Сашей все в порядке? Вы сами не пострадали?

— Вы уже знаете, — Иван покачал головой.

— Беспроволочный телеграф в действии, — Миша смущенно хихикнул.

— Не волнуйтесь. Все обошлось. Лучше расскажите, что с вами-то приключилось? Вы что-нибудь помните?

— Да и помнить-то нечего, Иван Димитриевич! В том-то и дело. Шел я, ну…

— К мадам Латур. Дальше.

Юноша вспыхнул жаркой краской. Собственно лица под бинтами почти не было видно, но Михаила выдали заалевшие уши.

— Эти двое встретили меня у фонаря. Один схватил, повернул к свету. Другой говорит: «Он самый!» И собственно все… — юноша развел руками. — Дальше им не до разговоров было.

Иван изумленно вскинул бровь. Он уже знал, что Румянцева избили по заказу, за деньги. Но обычно в этих случаях за избиением следовали конкретные угрозы, предупреждение не делать что-то или наоборот — приказ совершить какой-то поступок… Иначе зачем бить? Внезапно Чемесов нахмурился. Если ничего не сказали Мише, то… Кому еще могло повредить, причинить боль, испугать, наконец, то, что с ним сделали? Ответ очевиден — его близким… Графине Александре Павловне Орловой!

Решительно простившись с юношей, Иван поспешил домой. Только бы ничего не упустить! Что-то не складывалось, не вытанцовывалось… Он заварил себе крепкого до горечи чаю, налил его в любимую кружку и уселся за стол. Та-ак.

«Если мальчика побили не из-за каких-то „шалостей“, о которых он не пожелал рассказывать и во что мне почему-то не верится, то наверняка это как-то связано с убийством графа Орлова».

Иван, что называется, нутром чуял, что два этих события — звенья одной цепи. Только, похоже, кто-то разъединил эту цепочку на куски — один больше, другой меньше, третий словно и вовсе не отсюда. Потом нарочно перепутал их. А теперь подбрасывает, играя. И самое скверное, что часть с замочком, когда-то скреплявшим все воедино, он оставил себе…

«Допустим, Миша, который уж точно не лежал в постели с простудой в ночь убийства, а где-то… гм, прогуливался, возвращаясь домой увидел у дома постороннего… Убийцу… Тогда его бы не били, а просто прикончили. Причем сразу, а не три месяца спустя. Это очевидно. Убийцу могла видеть Александра. Сашенька…»

Чемесов мотнул головой, внезапно и как-то некстати вспомнив красивое черноусое лицо Игоря Орлова.

«Стоп! Не о том! Итак… Александра могла видеть убийцу, и теперь ее хотят предупредить так жестоко и… глупо. Глупо, черт побери! Если бы она увидела кого-то, она не стала бы это скрывать! Ее молчание в таком случае может означать лишь одно — убийца Миша Румянцев. Но тогда почему побили именно его? И кто?

Кто-то всезнающий с весьма своеобразным чувством справедливости чужими руками (и ногами) отшлепал нашкодившего мальчика: „Ай-ай-ай! Нехорошо убивать взрослых дяденек! Даже если этот с-сукин сын бьет твою любимую сестру“?.. Бред! Значит, что же? Интуиция подводит меня, и оба эти события никак не взаимосвязаны?» Чемесов устало помассировал виски и раздраженно сбросил повязку, закрывавшую слепой глаз — дома было не от кого прятаться.

Глава 3

Иван жил уединенно. Родители его умерли, навек упокоившись за оградой кладбища Покровского монастыря. Из-за своей суматошной профессии Чемесов преступно редко бывал на их могиле. О посещении церкви речь и вовсе не шла. Трудно остаться верующим человеком, каждый день имея дело с самыми жестокими сторонами жизни, с ее изнанкой… И если во всем этом повинен Дьявол, то куда в таком случае смотрит Бог? Или ему все равно? Даже то, что в этих ужасных преступлениях бывают замешаны слуги его? Совсем недавно Ивану пришлось расследовать череду жестоких убийств. В итоге он вышел на благообразного сладкоголосого батюшку, который сначала совращал своих молоденьких прихожанок, а потом душил…

Усилием воли Чемесов заставил себя вернуться к начальной теме своих размышлений, но ничего дельного на ум не шло. Единственная надежда была на то, что тех двоих, что избили Михаила, удастся изловить и «расколоть» на допросе. Да… Рассчитывать приходилось только на это.

Иван поднялся и пошел на кухню. На плите его ждала кастрюлька с борщом. Она была еще теплой. Еду, как всегда, оставила Анна Борисовна, его соседка по этажу, вдова средних лет, ежедневно приходившая убираться к нему. Иван платил ей за это. А вот подкармливала она его за так. Чемесов подозревал, что Анна Борисовна имеет на холостого соседа вполне определенные виды, боялся этого, но отказаться от вкусных и весьма своевременных подношений эгоистично не находил мужества. Он пошел на компромисс и с некоторых пор стал отдариваться, покупая заботливой соседке что-нибудь к каждому празднику. Лишь значительно позже он понял, что этим только усугубил ситуацию. Анна Борисовна совершенно справедливо воспринимала эти дары, как ответные знаки внимания, а не как плату, и теперь со дня на день ждала предложения руки и сердца…

Чемесов налил себе борща, аккуратными тонкими ломтиками нарезал черный хлеб и понес все это в библиотеку. В его небольшой квартирке была комната, соединявшая в себе функции столовой и гостиной, но он практически не пользовался ею, проводя все то краткое время, что бывал дома и при этом не спал, в библиотеке.

Иван любил ее: темные стеллажи из мореного дуба, громоздкий, но добротный письменный стол, за которым работал еще его отец, Димитрий Иванович Чемесов.

Он тоже был следователем, но, в отличие от сына, предпочитал беготне за бандитами кабинетную работу, искренне полагая, что самые сложные, а значит самые интересные с точки зрения сыщика преступления раскрываются, в первую очередь, не на улице, не по уликам и следам, а внутри черепной коробки, за столом, в тиши кабинета, среди любимых книг по логике и психологии… И регулярно доказывал свою теорию, успешно раскрывая самые запутанные злодеяния.

Иван, тогда едва закончивший юридический факультет Московского Университета, вечно спорил с ним и именно поэтому пошел служить не в следственные органы, а в полицию. Но с годами он все чаще ловил себя на том, что во многом становится живым доказательством отцовских постулатов, хотя даже теперь, став все-таки следователем, сохранил привычку участвовать в расследовании с самого начала, с азов, предпочитал своими руками пощупать все, а уж потом сесть и свести воедино собственные наблюдения, многочисленные доклады полицейских и отчеты экспертов. Особенно когда дела оказывались такими сложными. Как сейчас… Убийство графа Орлова, в котором были заинтересованы многие, а совершить могли буквально все, знавшие его, или, казалось бы, немотивированное и ненужное никому избиение Миши Румянцева. Их с наскока было не разрешить…

Но вместо того, чтобы сопоставлять, пытаться понять логику преступника, искать скрытые интересы, Иван мог думать лишь о том, как высокородная графиня Орлова, потенциальная и весьма вероятная убийца собственного мужа, спала на его плече в пролетке… И что самое скверное, в этот момент ему было абсолютно все равно, убивала она на самом деле или нет…