Вы красивая женщина (СИ) - Бондаренко Ольга. Страница 49

Таня удивилась, но ничем не выдала своих чувств. Близнецы спали. Евдокия Станиславовна начала с извинений за Наташу, пыталась объяснить, что не хотела сделать ничего плохого.

-- Не стоит вспоминать, - прервала её бывшая невестка, - Наташи больше нет, Наташа умерла.

-- Как умерла, как нет! - словно ударом тока пронзило нежданную гостью.

-- У неё нашли опухоль...

-- Как же так... А ребёнок... Она ведь была беременна... Ребёночек... Малыш... Что стало с ним?

Таня замялась. Не хотелось говорить, что он умер, как считали окружающие, она стала суеверной, не могла такого сказать про своего мальчика. Но она нашла нужные слова.

-- А Наташиного ребёнка тоже больше нет, - а про себя добавила, - потому что это мой ребенок! Мой маленький сыночек. Павлик мой.

Евдокия Станиславовна перекрестилась. В это время раздался дружный рёв. Таня поспешила в детскую.

-- Можно с тобой? - неожиданно робко проговорила немолодая женщина. - Покажи мне мальчиков.

-- Можно.

В спальне Таня с гордостью показала детей бывшей свекрови.

-- Это Стасик, а это Паша.

-- Паша, Стасик, - повторила Евдокия Станиславовна. - На Володю оба похожи.

И беззвучно заплакала, без всякой театральности. Проплакавшись, тихо произнесла:

-- Стасик, Паша, Павлик... - и добавила с укором: - Что же вы с Пашкой мне не родили внука?

Таня смотрела на играющих детей в манеже, потом тихо начала говорить:

-- Я была уже на четвёртом месяце беременности, когда взорвалась проклятая та машина. Взрыв отнял у меня не только Пашу, он унес моих неродившихся девочек, хотя Паша пытался заслонить нас... Меня он спас... А девочек взрыв не пощадил... Я была ранена в живот... Убили в тот день и Пашу, и наших девочек... Это были две девочки. Близнецы... Я... я так радовалась им... А после не хотела жить... Я долго была в больнице... Врачи сделали все, что могли. Но я не умерла только благодаря Володе... Мне без конца снились мои нерожденные девочки...

Горло сжали спазмы. Она не смогла продолжить. Молчала пораженная Евдокия Станиславовна. Лишь слёзы текли по её немолодому лицу. Она проронила:

-- А почему ты не рассказала мне ничего?

-- А чтобы это изменило? Пашу и девочек не вернуть. Зачем вам лишние слезы? Ведь вы потеряли сына... И плакали бы еще по внучкам...

-- Но я бы...

Женщина замялась, она хотела сказать:

-- Я бы не думала о тебе так плохо!

Но вместо этого она резко засобиралась домой. Сразу сгорбившаяся, постаревшая. Это было несправедливо отнять не только сына, но и двух внучек... Уже в дверях Евдокия Станиславовна попросила:

-- Можно я буду иногда навещать... мальчиков?

Слово "внуки" произнести не решилась.

Таня же ответила невпопад:

-- Евдокия Станиславовна, - она запнулась на минуту. - Я считаю, что вы имеете право это знать.

Она замолчала. Молчала и бывшая свекровь. Таня собралась с силами и выпалила:

-- У Паши есть внебрачный сын, мальчик... Ему пять лет... Петя, Петруша...Его родила другая женщина...Вера...

Евдокия Станиславовна беспомощно, непонимающе глядела на бывшую невестку.

-- Эту женщину зовут Вера. Вера Гончарова...Она родила от Паши. Родила мальчика. Паша признал ребёнка. Он носит его фамилию. Петр Егоров. Петр Павлович Егоров. Ему пять лет...

-- Где? - хрипло спросила женщина.

-- Что где? - не поняла Таня.

-- Где они живут?

Таня ответила. Уходя, бывшая свекровь рассеянно отметила:

-- Ты молодец, Таня. Моему сыночку хотела родить двойню, и Вовочке родила. Надо же, какой организм у человека. Два раза и двойни... Это наверно, душеньки твоих ангелов вернулись к тебе... Ты прости меня за все.

Таня молчала. Евдокия Станиславовна ушла. Мальчики спали. А Таня сидела возле них и ловила одну важную мысль. Очень важную. Неродившиеся дочки помогли сегодня своему названному братику Павлику. И вдруг неожиданно вспомнился сон, виденный последний раз в больнице. Луг весь в ромашках, девочки, играющие на лугу, Володя, несущий Тане дочек, которые оказались её сыновьями.

-- Я все поняла, я поняла! - радостно повторяла женщина. - Я видела не дочек, я видела души своих дочек, ангелов, как сказала Евдокия Станиславовна. Ведь нерожденные дети становятся ангелами. Они вернулись ко мне, их душеньки вселились в моих мальчиков. Ведь Володя брал девочек на руки, а они оказались мальчиками. Мои девочки вернулись ко мне. Спасибо тебе, Господи, что в наш город приехала Наташа. А вдруг бы она умерла в другом месте? И маялась душа моей девочки с чужой матерью. Надо Володе все рассказать, теперь можно.

Несколько дней ходила Евдокия Станиславовна вокруг дома Веры. Дома же ни с кем не ссорилась, была покладистой, рассеянной, в задумчивости со всеми соглашалась. Даже ласковой Лизоньке не удавалось растормошить бабушку. Чугунов и тот что-то заметил. Сказал жене, что теща какая-то странная.

-- Да и я тоже думаю, уж не заболела ли она, - согласилась Леля. - Когда она здорова, ко всем цепляется. Хотя, может, от Таньки получила. Она её навещала.

За ужином дочь поинтересовалась:

-- Мать, у тебя всё в порядке?

-- Все, - очень коротко ответила та.

-- А почему ты такая тихая? Что с тобой случилось?

-- Вы знали, что Таня была беременна от Павла, когда его убили? - Евдокия Станиславовна напряженно смотрела на дочь.

Леля молчала.

-- Была, была, - это сказал Чугунов. - Только Павел...

Он замолчал. Чугунов знал все. И про Веру, и про Таню, и про Павла. Дело в том, что не хотел никогда Павел детей. И с Верой не хотел. И с Таней. Только Вера тайком родила. Уехала к матери и родила. Всё это знал Чугунов. А Таня послала бы сразу к чёрту Пашку. Павел не хотел расставаться с Таней. Да и нельзя было. На ней столько нитей сходилось. А беременность выводила её из дела. Но Таня бы не променяла бы детей на деньги. Как впрочем, и Вера. И Сергей был на её стороне. Пашка примолк. А потом привык к мысли, что Таня родит ему девочку, он был уверен, что девочку, такую же красивую, как сама Татьяна, и смирился, и даже полюбил будущего ребенка. Но не стоило говорить этого его матери. И, пожалуй, не стоит упоминать о Вере. Это не его тайна. Пашка почему-то не рассказал ни матери, ни Леле. Хоть и признал ребёнка.

Тёща напряженно смотрела на Дмитрия. И зять заговорил о другом.

-- Поэтому Татьяна и не смогла его спасти. Она что-то заметила и пыталась сбить его с ног, чтобы Павел упал, а он, наоборот, закрыл её собой. Я точно не знаю, меня там не было, но говорят, что было так... И все осколки достались ему, один угодил Тане в живот. Она еле выжила... Какая уж тут беременность. Стас еле её вытащил с того света.

-- Паша защищал своих дочек! - потекли слёзы у старой женщины.

И вдруг вторая мысль пронзила мозг:

-- Поэтому Таня не была на похоронах. Она же была ранена!

-- Поэтому, - подтвердил Чугунов, умалчивая о других неприятностях.

-- Таньку из одной больницы в другую перевозили... - тихо добавила Леля. - Я думала, она умрет, за Пашкой уйдет. И так было бы... Если бы не Володя...

-- И ты все знала?

-- Знала, - виновато опустила голову дочь.

После этого разговора Евдокия Станиславовна притихла ещё больше. Через два дня пришла к Тане. Понянчилась. Помогла качать кроватку с малышами... Потом робко попросила:

-- Я не могу одна, Таня, пойдём со мной к Вере. Я знаю, что не имею права просить о помощи, я плохо о тебе думала, обижалась, что ты снова вышла замуж. Я даже считала, что ты виновата в смерти Павла. Я не знала, что он защищал своих детей... Прошу тебя, пойдём со мной к той женщине. Вдруг она не разрешит мне видеться с Петенькой. Как же я тогда жить буду...

Женщина расплакалась.

Стоял теплый летний день. Дети копались в песке. Лишь худенький мальчик с мамой одиноко сидел на скамейке. Он опять кашлял.

-- Вера! - окликнула Таня женщину. - Вера. К тебе гости. Вот познакомься...