Сама себе фея (СИ) - Гультрэ Икан Релавьевна. Страница 16

Грай вызвался отнести письмо ректору. Хотели сперва пойти все вместе, но Викис наотрез отказалась, а оставлять ее в одиночестве ребята не захотели. Поэтому дождались возвращения Грая и пошли на ужин все вместе.

В компании боевиков никто не решался задирать Викис или подтрунивать над ней, но вот взгляды… взгляды были весьма красноречивы — насмешливые, снисходительные, порой даже презрительные — и деться от них было некуда.

Под этими взглядами Викис краснела, бледнела, давилась ужином и злилась на себя — за то, что не может отнестись к ним спокойно и равнодушно или, по крайней мере, не показывать столь явно, что они ее задевают.

Поэтому столовую она покидала стремительным шагом и едва успела закрыть за собой дверь комнаты, чтобы дать наконец волю слезам. Кейра влетела следом за ней, но остановилась на пороге и оглянулась через плечо. Взгляд ее, исполненный мольбы о помощи, был истолкован верно, и комната наполнилась первокурсниками боевого факультета.

Но Викис всего этого не видела, не слышала и не ощущала — она самозабвенно рыдала. Теперь это не были злые, бунтарские слезы, какие несколько месяцев назад пролились в королевском парке. В этот раз девушка оплакивала свое сиротство, свою оторванность от дома, от родного мира. Многое виделось ей отсюда совсем другим: и мама, оказывается, вовсе не отталкивала ее, просто чуточку преждевременно сочла свою девочку достаточно взрослой и требующей меньше внимания, и отчим вовсе не притеснял, хотя и был строг с ней, и…. Все это — в прошлом, в далеком и недоступном 'где-то', а может быть, и вовсе нигде. И никто не возьмет на руки, не прижмет к сердцу, не подует на ушибленную коленку, не скажет самые нужные слова, которые единственно могут утешить.

Когда Викис почувствовала сильные руки на своих плечах, она сжалась и затихла. Когда эти руки оторвали девушку от подушки, в которую она вцепилась, бережно подняли и усадили на чьи-то надежные колени, прижав к груди и ласково поглаживая по спине, она уткнулась носом в мужскую рубашку и всхлипнула в последний раз.

— Ну что ты, малышка, — утешительно бормотал ей в макушку Тернис, — ничего ведь страшного не случилось. Подумаешь…

— Домой хочу… — проскулила Викис ему в рубашку. — К маме.

Она понимала, насколько глупо и по-детски это звучит, но ничего не могла с собой поделать. У нее не хватало сил быть Викис, она хотела еще немножко — ну хоть разок! — побыть маминой Викушей.

— Я думал, ты сирота, — вклинился не слишком тактичный Грай. — А где твой дом?

— Далеко, — вздохнула Викис, — очень-очень далеко. Боюсь, я никогда не смогу туда вернуться.

— Брось, — подала голос Кейра, — ничто не может быть настолько далеко. Если у тебя не хватает денег, чтобы съездить домой на каникулы, ты только скажи, я помогу.

— Мы все поможем, — заявил Лертин.

— Не поможете. Нет таких денег… — Викис уже почти успокоилась. — Нет таких дорог, которые ведут к моему дому…

— Сплошные тайны и загадки, — хмыкнул Тернис у нее над головой.

— Ой, и кто бы говорил о тайнах! — Викис наконец оторвала голову от груди парня и с возмущением уставилась на него.

— Если ты о работе, то… — Тернис помедлил, потом вздохнул и продолжил: — Я мою посуду в таверне. Просто стеснялся признаваться.

— А что в этом такого? — удивилась Викис. — Я тоже целый год зарабатывала на пропитание мытьем посуды. Причем на пропитание в буквальном смысле: денег я за эту работу не получала, только еду и крышу над головой, — ага, и рабскую метку на ауре, но об этом говорить необязательно. — Нет недостойной работы, бывают недостойные люди, — пафосно подытожила Викис свое выступление и, сама не зная почему, добавила: — Только я думаю, что это не единственная твоя тайна.

Ответить Тернис не успел, потому что в этот момент заговорила Кейра. Выглядела она при этом странно — безжизненное лицо, взгляд в никуда, — и слова, которые она произносила звучали не менее удивительно:

— Откроются тайны… нежданной прибылью… Прибыль подарит надежду мнимую… Обернется надежда утратой и болью… Застонет земля под чужой рукою… Ложь воцарится на троне, но внемли: вернутся под руку хозяина земли… Помощь от братьев прими, не тяни, ветра доверие не обмани…

Кейра умолкла так же неожиданно и резко, как начала говорить, зажмурила глаза, потом распахнула их широко, испуганно, побледнела чуть не до синевы и выдавила хрипло:

— Опять…. брата… позовите, — и, зажав рот рукой, бросилась в ванную.

Из-за неплотно прикрытой двери было слышно, как ее рвет. Кто-то сорвался за Крейлом, братом Кейры, Викис даже не заметила, кто это был. Она зашла в ванную следом за соседкой, приобняла девушку за плечи, помогла умыться, а потом вывела и усадила на кровать.

Крейл влетел в комнату через несколько минут и кинулся к сестре:

— Опять? — спросил упавшим голосом.

Та только кивнула.

Крейл обвел глазами собравшихся. Тревога и мольба были в этом взгляде.

— Мы никому не скажем, — ответил за всех Лертин.

— Никому, — поддержал Тернис.

— Поклянитесь, — хрипло прошептал Крейл.

— Я готов принести клятву, — включился Ренмил.

— И мы, — не остались в стороне 'близнецы'

— Стойте! — вмешалась Викис. — Может, кто-нибудь объяснит мне, в чем дело?

Крейл ошарашенно уставился на девушку.

— Я объясню, — вздохнул Лертин, — просто странно, что ты не знаешь. Должно быть, ты дейтвительно из очень далеких краев. Дело в том, что Кейра пророчица. Она подданная Альетаны, а по законам этой страны те, у кого проявился пророческий дар, не имеют права учиться магии. Семья должна сообщить о пророке государственному чиновнику… Я ведь правильно понял, что это не впервые, но ваша семья никого извещать не стала? — Крейл кивнул, и Лертин продолжил. — После совершеннолетия пророк поступает в полное распоряжение короны… для развития дара. Вот только развитие это несколько своеобразное: человека начинают поить специальными составами, которые, во-первых, подтачивают разум, а во-вторых, вызывают привыкание. В итоге человек постоянно пребывает в сумеречном состоянии, зато пророчествует не от случая к случаю, а когда ему задают особые вопросы. Это не афишируется, но, тем не менее, тайной не является.

— Ужас какой! — Викис поежилась. — Крейл, а что бы ты сделал, если бы это случилось не в такой компании, а когда мы с Кейрой наедине?

— Я заставил бы тебя молчать.

И Викис вздрогнула от его тяжелого взгляда и от этих слов.

— Я принесу клятву, — ответила Викис, — не потому что испугалась твоей угрозы. Просто я считаю, что это неправильно и несправедливо, и не желаю такой участи ни своей подруге, ни кому-либо другому.

И в маленькой комнате школьного общежития прозвучали слова магической клятвы, замыкающей уста. Восемь раз подряд.

Уже засыпая, Викис подумала о том, что некоторые тайны должны оставаться тайнами — слишком уж они опасны, слишком уж много боли они содержат в себе…

Если бы почтенный ректор знал, что происходит в эти минуты в общежитии боевиков, он мог бы подумать, что одной тайной у первого курса стало меньше… Но для него тайна Кейры продолжала оставаться тайной. Магистр Менгис не опускался до того, чтобы шпионить за адептами, да и некогда ему было, поскольку как раз в это время он выговаривал магистру Хуплесу за недостойное поведение.

Магистр внимал ему молча, но сполохи в его карих глазах свидетельствовали о том, что Хуплес пребывает в ярости и убежден, что отповедь ректора он не заслужил.

— Вы все поняли, магистр? — спросил наконец утомленный ректор.

Он был хорошим управленцем, но терпеть не мог разборок с подчиненными.

— Я понял, — сквозь стиснутые зубы выдавил магистр Хуплес. — Разрешите идти?

— Идите.

Едва дождавшись, пока за Хуплесом закроется дверь, почтенный ректор резво кинулся к бару и налил себе… нет, на этот раз не вина, а кое-чего покрепче. Очень нуждался после такой неприятной беседы. После его прикоснулся к амулету связи, вызвал магистра Нолеро и поведал ему о неприятной ситуации. Кому-кому, а Ренсу обязательно надо было дать знать.