Сама себе фея (СИ) - Гультрэ Икан Релавьевна. Страница 85

— Все, теперь стихия не узнает ее.

И Викис осталась одна.

Сначала ей показалось, что она одновременно оглохла и ослепла, а заодно утратила обоняние. Одновременно ее покинула способность связно мыслить, несколько вялых попыток осознать ситуацию и себя в ней не привели ни к чему, кроме нечеловеческой усталости. И Викис отключилась — то ли в сон провалилась, то ли в какую-то иную разновидность небытия.

Возвращение происходило медленно. Мысли все еще продолжали путаться, и Викис пришлось напрячься, восстанавливая ход событий, которые привели ее к столь плачевному состоянию.

Вроде бы вспомнила. Осознала. Браслеты-блокираторы, все еще холодившие кожу рук, свидетельствовали, что влипла она основательно — ей перекрыли доступ к магии. Да и комната — камера? — куда ее поместили, тоже наверняка зачарована, так что ни магическим поиском ее не обнаружить, ни Керкису к ней не пробиться. А ветер? Ветер найдет ее где угодно, так ведь было всегда! Она обратилась к ветру. Вернее, попыталась. Ветра не было. Не было даже возможности с ним говорить — ни сейчас, ни в прошлом, ни в будущем, словно она никогда этого и не умела. Словно все, что с ней до сих пор происходило, было сном или плодом нездоровой фантазии.

Ледяная волна ужаса скользнула вдоль позвоночника, вновь парализуя способность мыслить, но на краю сознания успела еще мелькнуть коротенькая мысль-воспоминание: '…теперь стихия не узнает ее'.

Вот оно как. Не узнает. Нет Викис — говорящей с ветром. Есть калека, у которой враз отобрали… нет, не магический дар, но саму способность жить, дышать, надеяться.

Нет ветра — значит, никто никогда не найдет ее в этой тьме. Нет ветра — значит, и ее самой просто нет, а может, и не было никогда. И нет мира за пределами тьмы. А если и есть, то в нем нет Терниса — того Терниса, который ее знает и помнит, а потому сделает все, чтобы вытащить ее отсюда… Отсюда — это откуда? Из тьмы, где ничего никогда не было и нет?..

Король Альетаны Нугар Второй обедал в гордом одиночестве. Сегодня утром супруга закатила ему безобразный скандал, обвинив во всех мыслимых и немыслимых преступлениях, вплоть до того, что и непогода обрушилась на столицу из-за его прегрешений, после чего удалилась на свою половину, прихватив дочерей и наследника.

Добро бы этим и ограничилось. Но возмутительное поведение королевы оказалось лишь первым сигналом того, что корабль его королевского величества дал течь. Вторым стала утренняя почта, которую он разбирал после завтрака: сразу два послания от собратьев-монархов — из Сайротона и Навенры. Нет, то были не ноты протеста, но оба короля недвусмысленно намекали, что со стороны их венценосного собрата будет разумно и правильно дать свободу некой Викис или Виктории Кром, о местонахождении которой он наверняка осведомлен.

Гордый король сигналы мужественно проигнорировал, а от непогоды попытался отгородиться плотными портьерами. Бесполезно: никуда было не деться от завывания ураганного ветра за окном, треска падающих деревьев, грохота содрогающихся крыш… А потому монарх вяло ковырялся в своей тарелке и с мрачным видом тянул вино из королевского кубка. И ничуть не удивился, когда дворецкий доложил о визите короля Ирегайи, а упомянутый король почти тут же, не дожидаясь официального приглашения, вошел в трапезную.

Эатернис и дальше повел себя в высшей степени нагло: проигнорировав положенные по этикету приветствия, он подошел к окну и картинным жестом отодвинул портьеру, демонстрируя клубящуюся среди дня тьму и летящие по воздуху ветки, обломки крыш и прочие крупные и мелкие предметы.

— Нравится? — обернулся он к альетанскому коллеге. — Дальше будет еще хуже.

— С чего бы это?

— Это гнев стихии. Вы посягнули на его свободу, лишили его говорящей.

— Я не…

— Ах, оставьте! — махнул рукой молодой король, усаживаясь за стол. — Я не намерен слушать ваше вранье.

— Это возмутительно!

— Возмущайтесь, — пожал плечами Эатернис, по-хозяйски наливая себе вино, — вы можете возмущаться сколько угодно, но если сейчас же не распорядитесь выпустить на свободу говорящую с воздухом — подданную Ирегайи, кстати, — то завтра я двину на Альетану свои войска, ибо вполне разделяю гнев стихии. Армия у меня в куда лучшем состоянии, чем ваша, сообщество магов примет мою сторону, и ни один монарх не вступится за вас, ибо вы действовали в нарушение собственных законов.

Войной короля было не напугать. Не то чтобы он считал эту угрозу пустой, но догадывался, что Эатернис и сам не рвется воевать. Да и ураганный ветер он категорически отказывался считать осознанными действиями стихии. Однако за словами юноши маячила другая опасность — лишение права голоса в совете королей, и при мысли об этом Нугар Второй нервно сглотнул и поднялся со своего места…

Лишившись надежды, Викис впала в оцепенение. Кажется, шло время. Возможно, ей приносили какую-то еду — она не была в этом уверена…

Потом за ней пришли, и это не принесло ей ни страха перед собственной участью, ни облегчения. Просто это случилось, и она шла по бесконечным мрачным коридорам, зажатая с обеих сторон молчаливыми конвоирами.

Ее привели в скудно обставленную комнату — шкаф для бумаг, несколько стульев да массивный письменный стол, за которым восседал хозяин кабинета — мужчина с бесстрастным лицом и убеленными сединой висками.

Викис сесть не предложили, да она и не ждала. Куда больше ее интересовали сейчас собственные ощущения: сковывающая ее ледяная корка безразличия дала трещину, и где-то внутри просыпалось первое чувство, более всего напоминающее любопытство. Что ж, похоже, именно теперь у Викис были все шансы его удовлетворить.

— Итак, — сухо проговорил мужчина, — вас зовут Викис Кром, и вы обвиняетесь в применении недозволенной магии, а именно магии повелителей стихий.

Как ни странно, это обвинение не напугало Викис, а наоборот, вернуло ей самообладание и способность ясно мыслить. По крайней мере, теперь она способна была поверить, что эта самая запретная магия в ее жизни все-таки была, а не приснилась.

Мужчина меж тем продолжил:

— В Альетане подобные преступления караются смертной казнью.

— Наказание за магические преступления, не повлекшие за собой человеческих жертв, — блокировка магии, — возразила Викис.

— Это если их совершили обычные маги. Но поскольку повелительский дар невозможно заблокировать надолго, — на этом месте Викис возликовала, — закон предусматривает более суровые меры. Но у вас есть альтернатива, — и собеседник подтолкнул к Викис документ, лежавший перед ним на столе.

Документ оказался контрактом между престолом Альетаны и дипломированным магом Викис Кром (тут Викис машинально отметила, что сведения, которыми располагает следствие, явно устарели). Составлен контракт был так, что его можно было приравнять к передаче себя в пожизненное рабство, если бы Викис рискнула это подписать.

— Я не стану ничего подписывать. Я подданная Ирегайи и на территории Альетаны никаких преступлений не совершала.

— А я располагаю информацией, что вы перед поступлением в школу в течение года трудились на кухне королевского дворца Альетаны.

— Зато потом, достигнув совершеннолетия, я подала прошение о предоставлении мне подданства Ирегайи, и его величество Эатернис был столь любезен, что удовлетворил мою просьбу.

— Но вы ничем не можете это доказать, у вас нет соответствующих документов, — парировал хозяин кабинета.

— Ну еще бы! — воскликнула Викис. — Меня ведь похитили прямо от ворот школы, не позволив взять с собой никакие вещи! А вот у вас имеются доказательства моих преступлений?

— У меня есть свидетельства о применении вами недозволенной магии при нападении виверны на двух магов.

— Это произошло на территории, которая юридически принадлежит Школе Магических Искусств, а значит, не подпадает под действие законов Альетаны.