Цена предательства (СИ) - Пафут Наталья. Страница 10

— Я первый здесь сидел! — продолжает вопить Зак, — убирай свою тощую задницу с моего места! Нет, ну это сущее, вопиющее безобразие! — Зак голосит на весь кабак, — Стоит на секунду, одну сраную секунду приподнять свой зад, как какой-то говнюк занимает твое законное место рядом с твоей законной, — он в гневе потряс кулаком в сторону отлетевшего Рема, — законной невесте, — Зак посылает пламенный воздушный поцелуй Арнелии, но тут же, решив, что этого недостаточно хватает ее в охапку и начинает покрывать поцелуями ее лицо.

Арнелия, победоносно смотря на побежденного красного Рема, хохоча отвечает на поцелуи жениха. Тут же созревает новый тост, все радостно ударяют огромными пивными кружками за счастливую пару, густая белая пена из чашек разлетается в разные стороны.

Но я вижу, что Рем не повержен. Он яростно раздувает ноздри, гнустно поджимает губы. Воинственно рыча, как стрела, выпущенная из лука, он выстреливает всем телом в Зака — иначе его и не сдвинешь с места — эту гору мяса и мышц. Кто и что устоит против такого моря ярости и гнева! Зак грузно падает на пол, счастливый Рем, оседлав его, радостно прыгает на поверженном враге. Его длинная светлая коса прыгает из стороны в сторону. Рем выглядит неотразимо, яркие фиолетовые глаза горят в пылу победы, твердая линия подбородка, пухлые губы победоносно улыбаются, тени от скул на щеках… Пять секунд, и ситуация меняется, Рем лежит на полу, на нем восседает ревущий, торжествующий Зак,

— Ты мое пиво разлил, я здесь первый сидел, засранец…!

С дикими криками поддержки близнецы Мариша и Лиэм набрасываются на Зака, они всегда готовы поучаствовать в славной дружеской возне. Откуда-то из-за угла выскакивает Томеррен, крича,

— Кто обижает моего брата!

Он мужественно бросается в самую серидину живого, вопящего клубка,

— Рем, брат, ты где, я тебя спасу! — продолжает он трубить, наступая одной ногой на светлую косу Рема, другой при этом пиная голову брата в противоположную сторону, раздается вопль боли спасаемого, я кидаюсь на помощь кому-нибудь, неважно кому, с хохотом разметая противоборствующие стороны… Веселье, шум, гам…

Отовсюду поздравления, радостный Лукас скачет и разъясняет всем его великую идею, которую он пытался отразить в своей симфонии сезонов. Маришка кружится и танцует, пробует научить Рема элементарным танцевальным движениям, он, задорно поднимая ноги, скачет… Я сладко целую свою любимую — Ариэлу. Вот оно счастье..!

Мы жили и были счастливы. Может то была привилегия молодости или глупая, наивная беззаботность — нам казалось, что в мире нет никаких перегородок, мы и не допускали мысли о том, что все имеет свой конец.

Глава 2 Война

Николас

Хмурое и темное утро. Мы опять все собрались в гостеприимном доме близнецов. На этот раз мы не смеемся, наши лица тревожны и подавлены. Враг напал на Ардор. Башня Сорве уничтожена. Маги Креландии с помощью какого-то магического огня волной мощных взрывов разнесли пол-скалы вдребезги, и теперь огромная многомилионная армия непрерывным потоком марширует по ущелью, передовые отряды уже приближаются к первому большому поселению на юге страны — городку Трамос.

— Неприятель вошел с великими силами в пределы Ардора. Он идет разорять любезное наше отечество, — старательно читала Ариэла манифест Владыки Ардора своим тоненьким голоском.

Лорд Саввааш, отец Маришы и Лиама, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах. Его супруга леди Кэролин тревожно замерла за его креслом. Мы все сидим в большой просторной гостиной дома близнецов.

— Ну что ж, милорды, война началась, всем нам придется сесть на коня? — печально сказал старый лорд Саввааш, обращаясь к нам.

Никто ему не ответил, все понимали, что это были наши последние мирные минуты.

Лукас был молчалив и задумчив. Он, как бы не понимая, посмотрел на лорда при этом обращении.

— Да, да, на войну, — сказал он, — нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.

Будучи носителем Армадила, носителем древней крови великих магов, Лукас, тем не менее меньше всех походит на существо, способное воевать или даже просто проявить какую-либо жестокость по отношению к кому-либо. Как и все ардорцы он очень высок, несомненно красив лицом, но ничего мужественного в его облике не наблюдается. Более того он всегда слыл чудаком. Все знали, что он был гением, великим композитором и прекрасным художником.

Лукас долго не бывает похожим на самого себя. При каждой встрече он иной и неожиданный. Если бы он не был гениален, я бы сказал, что он тщеславен. Он меняет волосы также часто, как костюмы. И те и другие чрезвычайно экстравогантны. Следует отметить, что ардорцы в большинстве своем светловолосы, никогда не кудрявы, редко когда встретишь черные оттенки волос в ардорской долине. Цвет нашей кожи чаще всего светлый, хотя встречаются чуть смуглые индивиды. Хотя мы называем себя людьми, стоит признать, что внешним видом мы отличаемся от людей материка. У нас чуть более увеличены клыки, что родило миф о нашей животной сути. У нас чуть более удлиненные, остроконечные уши, глаза опять же, чуть больше и имеют удлиненную миндалевидную форму. Мы, ардорцы, значительно выше людей внешнего мира — наш средний рост варьируется от двух до двух с половиной метров. Нам хорошо известны слухи, ходящие среди населения материка о том, что мы оборотни и по желанию принимаем звериную ипостась, знаем и смеемся над этими домыслами. В нашу защиту только могу добавить, что хвостов у нас нет и мы, в целом, не очень волосатые существа, по крайней мере, растительности на лице и теле не имеем, в отличие от цивилизованных мужчин Внешнего мира. Традиционно мужчины и женщины Ардора не обрезают свои волосы — это считается величайшим позором. Физически мы значительно сильнее людей Внешнего мира, живем чуть дольше, болеем чуть меньше, процесс регенирации у нас чуть быстрее.

Лукас же никогда не был типичным представителем жителя Ардора. В двадцать пять лет он изменил доставшиеся ему от Создателей светло- каштановые волосы и сделал их черными и волнистыми, а в течение следующих трех лет растительность на его голове менялась год от года в зависимости от произведения, увлекавшего его гениальный ум: гладкие волосы сменились локонами, за ними появились пучки, похожие на кочки, потом он был сияюще лыс, затем снова завел волосы, на этот раз короткие и колючие, как иголки шиповника. Окружающие поражались, шокированно удивлялись величине его позора, смеялись и шутили наконец, — Лукас ничего не замечал.

Как и все мы, носители Армадила, Лукас владел магией, но полуется ею только воплощая свои гениальные творения. Все интересы жизни Лукаса уже более тридцати лет были ограничены одной волей его творческого искания, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось служения его музе, не только не интересовало его, но не существовало для Лукаса.

— Я, я боюсь… — вдруг признался он шепотом. — Я такой трус.

В этом был весь Лукас — отчаяно боявшийся, дрожащий всем своим огромным телом, он единственный осмелился произнести то, что все мы, храбрые, чувствовали — дикий, неудержимый страх.

— Враг уже здесь, — продолжала читать Ариэла, — она мелко дрожала, я ободряюще положил руку на ее плечо. Мариша сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Рема, как и все мы, страшась за принца. Рем, напряженный как струна, чувствовал на себе ее и наши взгляды и старался не оглядываться.

Леди Кэролин, мать близнецов, неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее детям, еще только начинаются и не скоро прекратятся.

Томеррен, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно, приготовился как-всегда насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Ариэлы, над признанием Лукаса, над нашим явным страхом, над тем, что скажет лорд Саввааш, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога. Всем своим видом он показывал, что он то здесь единственный, кто не боится, он смотрит опасности в лицо и громко хохочет.