Цена предательства (СИ) - Пафут Наталья. Страница 14

Встал я с кровати ясным ранним утром, с удивлением обнаружил себя в каком-то доме, куда это ребята принесли меня? Огляделся, на мне чистая белая рубашка, что само по себе удивляло безмерно, простая, грубо сколоченная мебель, воздушные кружевные занавески на окне. Чудеса, как в сказку попал. Потянулся, слегка заболели ребра, вспомнил, что вроде недавно сломал их, надо сказать спасибо Крастону, залечил. Голова слегка кружится, сильная слабость. Все просто отлично, можно сделать вывод — магия дается мне легче и легче, горько усмехнулся, скоро смогу уничтожать милионные армии. Открыл окно, моя комната наполнилась запахом цветов, растуших в скромном палисаднике. Осмотрелся. Вид с трех сторон чудесный. На запад пятиглавый Пештун Злобный синеет, как туча в бурю; на север поднимается высоченная гора Арадон, его снежная вершина, как мохнатая шапка, он закрывает всю эту часть небосклона; на восток смотреть веселее: внизу передо мною ребята, полуголые, в одних только штанах, готовят кушать в летней кухне хозяев. Лукас, весь гордый, с красными щеками от жара огня чудотворит над огромным вертелом с мясом, я судорожно сглотнул, вдруг очень захотелось есть, Сай и Зак развалились на зеленой поляне, держат в руках что-то подозрительно напоминающее красное вино, гады, пьют, пойду, отниму и все выпью сам, Крастон с другим воином — Трондом тут же на травке играют в карты, Николас моет какие-то овощи… — а там, дальше, амфитеатром громоздятся горы все синее и туманнее, а на краю горизонта тянется серебряная цепь снеговых вершин, начинаясь Сальдором и оканчиваясь величественным пиком Озара… Как я люблю Ардор! Какое-то счастливое чувство разлито во всех моих жилах. Воздух чист и свеж; солнце ярко, небо сине — чего бы, кажется, больше? — Зачем тут страсти, желания, смерти? Зачем эта война? Почему они не могут оставить нас в покое?.. Однако пора. Пойду к ребятам, наведу порядок — все съем и все выпью…

Ребята встретили меня приветственными криками. Сай привстает, тревожно осматривает, я прощаю его покровительственное отношение, он относится ко мне как к неразумному сыну. Николас, широко улыбаясь, приветственно машет марковкой, Зак рычит что-то восторженно-воинственное. Убедившись, что без его немедленного присутствия ничего не сгорит, подлетает пылкий Лукас, обнимает меня, трещат ребра.

— Ты как? — спрашивает Лиэм,

— Есть, пить и еще есть, а потом еще пить — отчитываюсь я бодро, — и что там у вас булькает, красненькое такое, — Зак — сама невинность, мило улыбается во все клыки, — да, да в том бокальчике… Непорядок, — начальственно повышаю голос, — пьют, без меня! Во мне просыпается Владыка, — налить своему руководству, сейчас же!

Через полчаса мы сидим вокруг стола. Ребята делятся новостями. Оказывается я был в отключке два дня. Ничего интересного не пропустил. Ребята нашли этот гостеприимный домик в предгорьях, хозяева, узнав, что смогут услужить своему Владыке не могли нарадоваться. Зак ездил к линии фронта, успел вернуться.

— Наши на тебя молятся, — сказал он мне, — здорово ты отшлепал имперцев. Они до сих пор очухаться не могут. Отступили к разрушенному Бороуну, пока молчат. Сильно ты им задницы поджарил, говорят, они потеряли много орудий в том огне.

— А где Томеррен? — спрашиваю, блаженно потягиваясь;

— На охоте он, — мрачно цедит Зак, ох не любит он Томеррена, при всей своей расслабленности я что-то подмечаю нехорошее, промелькнувшее в его глазах.

— Ну что ж, охота это хорошо, сегодня ушел? — Зак молчал, как будто ему трудно было выговорить.

— Нет, еще вчера, — наконец сказал он, тяжело вздохнув.

— Уж не случилось ли с ним чего? Может его искать надо?

— Да что с этим… станется, а! — махнул он рукой, какая-то судорога промелькнула на его лице, — Рем, я понимаю, вы росли вместе, он тебе брат и все такое, но, но скользкий он какой-то… — он

ударил меня по плечу и скривил рот на манер улыбки, — прости, — произнес он, — мы просто все устали…

— Да он мне брат, — у меня как ветром сдуло все мое благодушное настроение, — он моя вторая половина, — прозвучало это жестко и как — то по новому металлически зазвучал мой голос, защипало в глазах — зрачок увеличивался и менялся с фиолетового на темно-красный, так всегда происходило у отца во время гнева, и тогда никто уже не мог ему возразить; кровь Владыки говорит и у меня…Почувствовал, что загорелись виски, представляю, что на глазах ребят расцветает черный рисунок молний, змеившихся от висков к скулам.

— Забудем, — повторил Зак, — извини Господин, — уже тише прошептал он…

Ребята вокруг прятали глаза, я так и не понял, да и не хотел знать их отношение к этому.

О Создатели! Что же делать! Наша компания разваливается на глазах. Столько лет мы были неразлучными друзьями, вот уже два года вместе воюем!

Томеррен вернулся к вечеру, гордый, тащил убитую козу, с восторгом рассказывал ребятам, как скакал за ней по горам. Возбужденно размахивал руками, вспоминая, как чуть не упал. Мне было грустно. Когда пропадает доверие, дружба разрушается.

Следующие три дня мы отдыхаем в гостеприимном домике. Зак с Саем опять ушли планировать наш следующий удар. Мы кушаем козу Торрена, пьем хозяйское вино, валяемся на солнышке.

Николас пытается научить меня магичить локально. Однажды ранним вечером мы уходим на приличное расстояние от жилища, ребята прячутся сзади за деревьями, я чувствую их любопытствующие взгляды спиной. Николас, как один из самых сильных магов Ардора объясняет истину, которую каждый наислабейший маг знает с малых лет, все кроме меня:

— Увидь цель, — я смотрю на чахлое деревце в десяти футах от нас,

— Закрой глаза и увидь его снова, — послушно выполняю,

— Почувствуй энергию, — о с этим проблем нет, вот она, чувствую, бурлит,

— Сконцентрируй ее в ладонях, — ладони покалывает, — представь маленький едва видный солнечный лучик, он освещает твою цель, направь по нему чуть-чуть энергии…

— Да, представляю, тоненький лучик, — радостное осознание, что все получается, — выпускаю…

Раздается наимощнейший хлопок, открываю глаза — рощицы больше нет. На земле лежит белый, пушистый снег, в середине лета! Присматриваюсь — это не снег, земля усыпана мельчайшими опилками, это все, что осталось от леса — мой лучик взорвал, лопнул деревья, как мыльный пузырь… за уничтоженным лесом открываются величественные темно-синие вершины гор, изрытые морщинами, покрытые слоями снега, они рисовались на бледном небосклоне, еще сохранявшем последний отблеск зари.

— Красиво, — говорит подошедший Томеррен

— Да, — приходит в себя Николас, — а главное локально, заметьте друзья, а горы то он не тронул! Кажется начинает получаться!

Николас

Прекрасный, теплый вечер, мы все сидим вокруг большого костра, пьем вино. Рем ушел отдыхать — он еще не полностью восстановился. Сай недавно вернулся. У него новостей нет. Делать нечего, завтра ждем Зака, тогда опять сорвемся с места и опять в путь. А сейчас мы просто наслаждаемся затишьем.

— Ах, к девочкам бы нашим туда, хоть на часок, — мечтательно говорю, я очень скучаю по Ариэле, оставшейся с семьей в Осгилиане, — если б не война, мы были б уже женаты, сердце тоскливо сжимается.

— Да, волнительно мне, как там наши, от Маришки никаких вестей, — вздыхает Лиэм, — Маришка с семьей тоже в столице, пока в безопасности, — Сай, о своих чего-нибудь слышал? — спрашивает Лиэм, повернувшись всем телом к Саю.

— Нет, — отрицательно качает головой тот, все печально вздыхают.

У Сая самая тяжелая ситуация, у него жена Савайя и прекрасная трехгодовалая дочка, маленькая светловолосая Софья — два его самых дорогих сокровища. За месяц до войны Сай отправил их погостить к родителям Савайи — она родом из юго-западного Ардора — предгорного городка Арваи — началась война, с тех пор никаких новостей от них он не получал. Толком никто ничего не знал, городок был захвачен врагом в первый год наступления. Надежда оставалась, что им удалось бежать. Сай места себе не находил, темнел лицом, ходил мрачным как туча, все знали что делают Креландцы с женщинами в захваченных городах. Мы все очень переживали за его семью.