Морриган. Отраженье кривых зеркал (СИ) - Герцен Кармаль. Страница 11

– Ну что? Удалось что-то узнать?

– Нет, Мег, ничего, – признался он. – Конечно, я еще попытаюсь, приду себя завтра и все начну сначала, но… Мне кажется, что все это впустую.

– Ох, Ник, мне так жаль. Я правда хотела тебе помочь…

– Я знаю. И очень тебе за это благодарен.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь болтовней случайных прохожих. Даже не видя лица Мег, Ник хорошо себе его представлял: сочувственный взгляд, опущенные вниз уголки губ.

– Что будешь делать? – тихо спросила она.

– Не знаю, пока не знаю. Для начала отдохну. Может, что-нибудь путное в голову и придет.

– Я… увидимся завтра, да?

– Да. Увидимся завтра.

Разрывая связь, Ник думал о том, что впервые за полтора года их знакомства соврал Меган. Он прекрасно знал, что делать и куда идти.

Когда закон оказывается бессилен, на помощь приходит магия.

Портал-зеркало перенес его в квартал Цеури – небольшой участок на окраине города, где гордо возвышалось одно-единственное здание.

Как Охотник и инспектор, Ник, заходя в тупик в том или ином деле, часто обращался к цеури. Но они всегда внушали ему трепет, который обычно испытываешь от столкновения с необъяснимым. Вот и сейчас он на мгновение застыл в нескольких шагах от высокой башни, возвышающейся посреди зеленого луга. Такая башня была в каждом городе, в каждой стране. И, что удивительно, попав в любую из них, человек видел одно и то же лицо цеури, встречающей его. Это всегда была красивая темноволосая девушка с тонкими чертами лица и холодными глазами, которые не закрывались ни на миг. Девушка, которая буквально пронзала тебя насквозь пристальным немигающим взглядом.

Сколько догадок было высказано по этому поводу! Всех цеури сначала считали близнецами, но, узнав, сколько их, изменили свое мнение. Еще одно предположение заключалось в том, что цеури – заколдованы и их дочери вырастают их точной копией. Но чаще высказывалась мысль, что цеури – эта одна и та же девушка, создавшая тысячи собственных иллюзий. Как бы то ни было, правды узнать так никто не смог. Это был единственный вопрос, который цеури задавать было бессмысленно.

Преодолев невольный ступор, Ник приблизился к двери башни. Послал сущность воздуха в отверстие со струнами и, как только раздалась приятная мелодия, дверь тут же исчезла. Цеури, стоящая посреди пустого пространства башни, поприветствовала инспектора. Ее глаза из-за постоянно поднятых век казались кукольными, а взгляд – застывшим. Неуютно ощущая себя под пристальным взглядом немигающих глаз, Ник произнес традиционную фразу:

– Я хочу поделиться своими воспоминаниями.

– Конечно, – кивнула хозяйка башни. – Подойди ближе.

Как только Ник приблизился, цеури положила руки на его виски и заглянула в глаза, впитывая знания, опыт, воспоминания. Он не мог ни пошевелиться, ни отвести взгляд. Несколько минут спустя она отстранилась, и Ник невольно вздохнул с облегчением.

– Что бы вы хотели узнать взамен? – все тот же мелодичный, но лишенный всяческой эмоциональной окраски голос.

– Я хочу знать о сивилле из Кенгьюбери, – уверенно ответил Ник.

Прежде до него доходили только слухи о прорицательнице. Он не то чтобы не верил в них, но предпочитал решать проблему своими силами, без помощи таинственной колдуньи, которая умела читать прошлое, настоящее и будущее. К тому же, как выяснилось после одного-единственного посещения сивиллы в маленьком городке Тенге, слухи об их мастерстве предсказания были весьма преувеличены. Сивилла из Тенге любила говорить загадками и иносказаниями, окутывая крохотное зерно истины в кружевную вязь слов. Тогда это не вызвало ничего, кроме раздражения – выплатив причитающиеся сивилле деньги, Ник навсегда покинул ее дом.

И вот теперь он по собственной воле идет к той, кому почти не верит. Впрочем… говорят, отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Цеури вновь прикоснулась пальцами к его вискам. В сознание Ника ворвались потоки чужих воспоминаний. Почти все они были для него абсолютно бесполезны – разговоры, в которых упоминалось слово «сивилла», но потом… Сцена глазами девушки – он, конечно же, не видел ее лица, ведь этим воспоминанием, своим воспоминанием, она поделилась с цеури сама, а значит, была свидетелем этих событий, – но слышал ее голос. Девушки, сидящие перед ней за столиком в летнем кафе – подруги, внимали ее словам. А незнакомка взахлеб рассказывала, как сивилла из квартала Алайа помогла ей распознать, что на ее дочурке, которая проболела всю прошлую зиму, лежит проклятие – постаралась соперница, у которой рассказчица увела парня.

Проклятие. То, что нужно.

– Она, – хрипло сказал Ник. – Мне нужно ее воспоминание, чуть раньше.

Цеури работали как живые лайтопы, считывающие информацию прямо из человеческой головы. И плата, и услуга была одной и той же – все те же воспоминания. Приходя к цеури, человек делился пережитым, в то же время простым усилием воли скрывая сокровенное, личное. В обмен получал воспоминания людей по всему миру, которые могли дать ответ практически на любой вопрос.

Цеури не сделала ни одного движения, но воспоминания в голове Ника переменились. Все тот же голос – чуть хрипловатый, взволнованный, а напротив уже не девушки из кафе, а худая женщина со светлыми глазами и удлиненным лицом.

– Могу я узнать ее фамилию? Улицу, где она живет? – Ник знал, что в этот момент цеури видит то же, что и он сам, будто разделяя на двоих одно воспоминание.

Она покачала головой, ответив:

– Эта информация закрыта.

Вряд ли незнакомка не захотела этим делиться. Скорее всего просто не запоминала адрес и не произносила его, а сивиллу называла просто «сивиллой».

Ник на мгновение задумался.

– Хорошо. Тогда мне нужно ее воспоминание за пять минут до этого. Должно быть что-то. Улица, по которой она шла. Что там находилось?

– Еще одно воспоминание, – потребовала цеури.

Ник вздохнул. С ними никто не спорил.

И когда она снова прикоснулась к его вискам прохладными пальцами, он отдал неиспользованное еще – цеури, вне зависимости от городов, старые воспоминания не интересовали – воспоминание о том вечере с Раском, Глеманном и Меган. Но только до того момента, когда он во всем признался ей. Ник понятия не имел, кому и зачем это могло понадобиться, но… цеури тоже никогда не оспаривали плату. Видимо, даже кажущееся таким мелочным и бесполезным, такое воспоминание могло кому-то помочь. Ну… например, какому-нибудь шутнику, у которого истощились запасы скабрезных анекдотов.

Не говоря ни слова, цеури показала еще один небольшой фрагмент из жизни незнакомки с больной дочкой. Ник сразу узнал это место – главная улица квартала Алайа, а мгновение спустя увидел, как незнакомка входит в пятый со стороны моста дом.

Кивком простившись с цеури, он покинул стеклянную башню. По дороге до дома сивиллы гадал: сможет ли она ему помочь? Что увидит, вглядевшись в глаза человека, который медленно утрачивал данный ему с рождения дар?

Как бы то ни было, сивилла, возможно, оставалась последней его надеждой.

Глава десятая

Бадб, вновь сменив обличье ворона на обличье человека, до хрипоты убеждала дочь, что ее затея обречена на провал.

– Пойми, Риан может сойти с ума от воздействия настолько мощных чар!

– Я не позволю ей сойти с ума. А если даже так случиться – найду способ ее излечить. В Пропасти, я уверена, это станет возможным.

– Ты ее мучаешь…

– Она мертва, – оборвала мать Морриган. – И если я ничего не предприму, мертвой и останется. А ты убеждаешь меня прекратить бороться. Я никогда на это не соглашусь, никогда.

Бадб сложила руки на груди и пронзила дочь тяжелым взглядом.

– Но с моей смертью ты смириться смогла.

– С тобой все было иначе, – отрезала Морриган. – У меня не было ни твоего тела, ни души, и ты… ты совсем другая. Пойми же, для тебя смерть – привычное явление. Магия смерти – твоя родная стихия. Риан… более чуткая, более впечатлительная. Ты представляешь ее, бредущую среди призраков по Изнанке? Ты сама говорила мне, что тебе часто снятся кошмары, видятся галлюцинации – так смерть пытается затянуть тебя в свой омут, оборвать нить, связывающую тебя с миром живых. Я не желаю такой участь Рианнон. И если этого можно избежать…