Морриган. Отраженье кривых зеркал (СИ) - Герцен Кармаль. Страница 24

– Спасибо, – искренне сказала Аннет.

Ник натянуто ей улыбнулся.

– Постарайся не попадаться в руки Трибунала, ладно?

– Я осторожна, эмэр Куинн. Я всегда осторожна. От этого зависит судьба моих детей. – Она потерла место печати, без специального браслета стремительно бледнеющее. – А теперь, как и обещала… Клуб «Дурман» – единственное место в городе, где процветает торговля черными чарами.

– «Дурман»? – поразился Ник.

Он был наслышан об этом клубе. И интерес со стороны Департамента «Дурман» вызвал не просто так – ходили слухи, что в качестве танцовщиц в клуб нанимали вейл – невероятно красивых, стройных и гибких соблазнительниц, способных играючи очаровать любого. Их взгляд и чарующий голос обладали своеобразным гипнотическим действием – поговаривали, что особо сильным вейлам достаточно заговорить с человеком, чтобы ввести его в состояние подчинения, заставляя совершать безрассудные поступки. А потому не удивительно, что завсегдатаи «Дурмана» оставляли там едва ли не все свои сбережения. Вот только ментальная магия, к которой относилась и магия вейл, была запрещена…

Позже эти слухи подтвердились. Но с задачей выявить черные чары, применяемые вейлами, не справлялась одна проверка за другой. Владелец клуба и по совместительству один из богатейших людей Кенгьюбери, Хариед Детран, убеждал, что вейлы лишь пользуются природным очарованием, харизмой, но никак не магией. Инспектора злились, Трибунал требовал доказательств, но… даже регулярно патрулирующие улицы близ «Дурмана» ищейки ничего подозрительного не обнаружили.

И то, что там процветала торговля черными чарами, стало для Ника настоящим открытием.

– Быть того не может. Инспектора проверяли «Дурман» сверху до низу.

Сивилла покачала головой.

– Фактически верхние этажи Дурмана принадлежат Кенгьюбери. Там все чинно. А вот нижний этаж, скрытый от глаз посторонних, принадлежит Пропасти, и там царит полная вседозволенность – разлитая в воздухе тэна, наркотики и, разумеется, подпольный бизнес по продаже чар.

– И вот там-то вейлы не стесняются использовать свой дар, – пораженный догадкой, закончил Ник.

Аннет сразу как-то съежилась, взгляд стал колким и напряженным.

– Эмэр Куинн… вы должны мне обещать. То, что я рассказала, должно остаться тайной. Если «Дурман» закроют, Детран начнет копать. И с его связями, с чарами, которые полностью в его распоряжении, лишь вопрос времени, как скоро он найдет и меня, и вас. И тогда ослабление дара покажется вам меньшей из бед, а мои дети останутся сиротами.

Выбор был не из легких. Если Ник придет к главе Департамента с новой информацией о «Дурмане», и если агенты найдут способ проникнуть на нижний этаж клуба, то повышение до старшего инспектора у него в кармане – уж очень давно глава Департамента жаждет поймать Детрана на горячем. Но какой бы заманчивой ни была подобная перспектива, приходилось признать: подводных камней было предостаточно. Во-первых, все, что связано с Пропастью – тяжело обнаружить и еще тяжелее доказать. Все, кто так или иначе имеет отношение к Пропасти, связаны друг с другом своеобразным обетом молчания. Во-вторых, даже если его план сработает и удастся доказать, что в обители Хариеда Детрана вовсю используются черные чары, а так же ведется торговля ими, этим он подставит не только себя – он инспектор и бывший Охотник и сумеет защититься, но и сивиллу. А, судя по всему, никакими другими магическими талантами, кроме стихийно возникающего дара предвидения и ясновидения, она не обладала и вряд ли смогла бы за себя постоять в случае действительно серьезной опасности.

– Хорошо, – приняв решение, с тяжелым вздохом сказал Ник. – Я никому не расскажу о «Дурмане». Но не обещаю, что оставлю попытки найти доказательства того, о чем вы мне рассказали. Потому что нелегальная продажа черных чар – не шутка. Кто-то может пострадать. И если это случится…

– И я этого не хочу, – выдавила сивилла. – Просто дайте мне время. Лицензия поможет мне скопить деньги, чтобы мы всей семьей смогли переехать из Кенгьюбери.

На том они и решили. И, покидая дом Аннет Брин, Ник был уверен, что им еще доведется увидеться снова.

Он едва дождался вечера. Перед ним стояла непростая задача: одеться так, чтобы не быть похожим на агента и вместе с тем хоть немного совпадать по образу и стилю с завсегдатаями «Дурмана». По словам сивиллы выходило, что чары мог приобрести далеко не простой народ – и стоили они не слишком дешево. Люди, приобретающие у Детрана чары, строго соблюдали анонимность и рассказывали о нем только самым доверенным лицам. Худо будет, если Ника попросят рассказать, откуда он узнал о подпольной продаже чар. С другой стороны – вряд ли Детран знает в лицо всех посетителей клуба. А кто-то из них запросто мог спьяну сболтнуть о черном рынке своему собеседнику или обмолвиться об этом достаточно громко, чтобы его слова достигли ушей случайного слушателя.

Поразмыслив, Ник облачился в белые брюки с рубашкой, черный кашемировый плащ и кремовые туфли, которые Морриган непременно, сморщив нос, назвала бы «пижонскими». Нацепил на запястье золотые часы и – на всякий случай – закрепил невидимость личностных татуировок. Если у охранников Детрана есть проявляющий браслет, им придется повозиться, чтобы рассмотреть на его руке знак инспектора Департамента. А Ник между тем выиграет время, если ситуация станет патовой.

Когда на Кенгьюбери опустился вечер, Ник, воспользовавшись портал-зеркалом в нескольких шагах от дома, перенесся в Центральный квартал – самый богатый и яркий в городе, не спящий ночами и отсвечивающий сотнями огней.

У входа в «Дурман» дежурил амбал, который лишь скользнул по лицу Ника бесстрастным взглядом. В очередной раз он порадовался тому, что не служил инспектором во времена, когда клуб подвергался бесчисленным проверкам, иначе попасть внутрь в качестве обычного посетителя оказалось бы не так-то просто.

Оглушило музыкой, эдаким звуковым торнадо, ударившим по голове и заставляющим сердце колотиться быстрее. Взгляду Ника открылся просторный зал с десятками столиков из темно-красного стекла и высокими металлическими стульями. Черные матовые стены, исчерченные изгибистыми линиями, которые время от времени вспыхивали алыми всполохами. Лампы горели ровным приглушенным светом, окрашивая полумрак в красноватый цвет. Создавалось впечатление, что он попал в логово вампиров – мрачное, но необъяснимо притягательное.

Народу было немного – будний день. Ник занял свободный столик. Через мгновение к нему подлетела тонкая и гибкая что осиновый прутик брюнетка в черном платье и бордовом переднике. Ник заказал виски со льдом и, дождавшись, когда она уйдет, откинулся на неудобную спинку. Взгляд его против воли устремился на один из шести пьедесталов с шестом посередине, у которого как кобра извивалась под ритмичную музыку... вейла. Несомненно, вейла – никто из обычных людей не мог быть так одуряюще красив.

Подсвеченная красноватым светом лампы, она казалась истинной дочерью дьявола, от красоты которой можно сойти с ума. Тонкие черты лица, которое так и хотелось запечатлеть, идеальная фигура – длинные ноги, тончайшая талия, пышная грудь. Ник тряхнул головой, сгоняя наваждение. Нарисовал на ладони белую руну – защиту от сглаза, порчи и гипноза, которой обучали каждого стажера Департамента. Жаль только, от проклятия она его не спасла. А после вгляделся внимательнее в лицо танцовщицы. Укол разочарования: красива, да, но той бездушной, искусственной красотой, в которой нет ни малейшего изъяна, ни изюминки. От которой устаешь так же быстро, как и к ней привыкаешь. Потеряв всяческий интерес, он отвел от вейлы взгляд.

Официантка принесла ему ледяной виски. Ник поболтал с ней, даже заставив ее рассмеяться. Подумалось мимолетно: не так красива, не так совершенна, но вызывает куда больше желания, нежели подобная ожившей ледяной статуе вейла. Возможно, попозже он даже возьмет у нее разрешение – чтобы при случае связаться с ней по медальону и пригласить на свидание. Даже зная, что и эти, еще даже не начавшиеся, отношения обречены на провал.