Кольцо Событий. Книга 4. Истинный дракон (СИ) - Миленина Лидия. Страница 52
Пока руки еще работали, она разломила таблетку на четыре части. Как только разведет ее, вода начнет замерзать, превратится в лед. А ей нужна жидкая и более-менее теплая… будем использовать постепенно. Четверть литра воды — чтобы запить таблетку с питательными веществами, и идти, идти куда-нибудь, двигаться…
Когда таблетка была проглочена, а мгновенно остывающая вода слегка обожгла горло, руки снова замерзли. Карина потерла их, взяла немного снега и потерла лицо — чтобы избежать обморожения.
Вздохнула поглубже и пошла, сгибаясь под порывами пронизывающего ветра. Двигаться, двигаться… У нее есть только одно тепло — то, что может сгенерировать ее тело при движении. Теперь это легче, питательных веществ ей хватит на сутки. Впрочем, Карина грустно усмехнулась про себя, скорее всего, она замерзнет раньше.
Руки она сложила вместе — просунула левую вдоль правой в рукав. Наклонила голову и быстро пошла. Молилась, прося Бога дать ей сил выжить… Или хотя бы умереть с достоинством, сохранив в душе любовь, добро… что-то светлое, что не сможет выжечь никакой дракон. Прощала того же дракона, вспоминала и прощала Артура — чтобы не уйти из жизни с остатками обид в душе. Или звала Рональда — даже не разумом, мысли разбегались, оставалось лишь ощущение дикого холода и необходимости двигаться, чтобы жить. Душой.
Хотя, может быть, на это дракон и рассчитывает? Что она достучится до своего антео через миры, он придет за ней — и дракон ударит из-за угла. При этой мысли перестала его звать.
Просто шла. Как могла. Сгибаясь от ветра.
Карина не знала, сколько это продолжалось. Но казалось, спустя вечность холода и боли, что он вызывал, она потеряла силы. А ветер усилился. Теперь ее просто сносило с ног. Налетел особенно сильный порыв, подхватил ее, пронес несколько метров, и она упала, инстинктивно подставила руки и проехалась ими по жестком насту, сдирая кожу. Встала и пошла снова. Еще один порыв оторвал ее от земли и ударил о наст. На этот раз обнаженная щека проехалась по льду, пронзила резкая боль, но тут же превратилась в холод… Встать Карина больше не смогла.
Если идти при таком ветре — умрет еще быстрее. А ведь буран усиливался, снежная взвесь превратилась в белую круговерть, стало плохо видно. Прикрыв ладонью глаза от хлопьев снега, Карина разглядела небольшой бугорок, что мог защитить от ветра. И, морщась от холода, когда приходилось касаться руками жесткого наста, поползла к нему.
Привалилась к бугорку — если сидеть, он скрывал ее целиком, и ветер почти не ощущался. Съежилась и приготовилась замерзнуть насмерть. Не хотелось сдаваться, но Карина понимала, что шансов почти не осталось. Терла себе руки и лицо снегом, чтобы согреться. Думала, что нужно бы закопаться в снег — так будет и теплее, и безопаснее. Но уже не могла двигаться. Холод сковал ее. И медленно, неуклонно отступал, превращаясь в странное тепло… Глаза сами собой закрывались.
А потом вдруг стало совсем хорошо. Она открыла глаза и увидела высокого Древнего, своего любимого, с неизменной полуулыбкой и теплом в черной бездне взгляда. Он с нежностью смотрел на нее, и одно это согревало. Он поднял ее на руки и поменял мир.
Она не поняла, где они оказались, но ее охватил бесконечный покой и радость... Все закончилось. Все хорошо. Он раздел ее, разделся сам и согревал своим телом, ставшим горячим, как печка. А она нежилась и наслаждалась этой близостью. Потом он горячо целовал ее, приговаривая ласковые слова, называл антеоли, гладил, и она отогревалась, таяла в этом немыслимом тепле.
Холодный ветер сделал круг — неожиданная турбулентность — и ледяной порыв ударил Карине в лицо. Она резко проснулась, открыла глаза — и тут же закрыла — снег летел прямо в глаза.
Нельзя спать, подумала она. Мозг ворочался медленно, но резкое пробуждение заставило ощутить опасность. Нельзя спать. Так и замерзают. Перестают ощущать холод... И больше не просыпаются. Становятся мамонтами в вечной мерзлоте.
Все это правда. И ее ждет эта участь, если Рональд не подоспеет. Или если она сама не поменяет мир...
Впрочем, теперь она этого не может. У нее обычное человеческое тело, и дух Древней не может перенести его в другой мир.
Она больше не Ки’Айли.
Больше не Ки’Айли? А кто же она тогда? Карина усмехнулась про себя.
Она теперь Карина. Но и быть Ки’Айли она никогда не переставала.
Засунула руки в рукава, натянула капюшон почти до середины лица, свернулась, как воробышек, и смотрела в белое буйство. В буйство, которое погребет ее здесь, если она не найдет способ выжить.
А она должна. Должна! Ведь смогла выбраться из лабиринта дракона!
Впрочем, лабиринта не существовало на самом деле. А этот снежный мир существует, он реален, он материален. А вот неощутимая стеклянная дверь между мирами больше недоступна для нее.
«...Я Ки’Айли из Рода Энио. Я ходила по мирам. Я стояла на страже миров в те страшные времена, когда взрывались космические корабли, зеленый туман пожирал планеты, и все висело на волоске. Я предсказывала будущее и сражалась за него, как могла», вдруг пронеслось у нее в голове.
«Я Ки’Айли из Рода Энио. Я могу ходить по мирам. Я ощущаю стеклянную дверь. Я Древняя, я справлюсь! Я... Ки’Айли из Рода Энио, я Древняя... О Господи, сколько раз я говорила это «Я Древняя, я справлюсь!», но не справилась с Одобренным браком, умерла, оставив любимому бесконечное одиночество».
«Я Ки’Айли из Рода Энио. Я стояла на страже миров, когда... И на этот раз я должна...»
В теле неизвестно откуда появились силы. Карина рывком поднялась на ноги. Нужно выжить.
«Господи, помоги! Да помоги же мне увидеть эту проклятую дверь! Эту незримую грань, что раньше я ощущала так органично! Помоги мне, Господи! Ответь на мою молитву! Ведь я не прошу о большем...
Может, побиться головой о стену? — рассмеялась Карина про себя. — О стеклянную незримую стену, что разделяет миры. Вдруг рухнет... Ведь рухнул лабиринт дракона».
И она снова смеялась. Смеялась отчаянно, и смех согревал окоченевшее тело, хоть она едва стояла на ногах, пошатываясь, как моряк на палубе в самый сильный шторм...
«У меня истерика, — подумала Карина... — Но это хорошо, пока меня трясет от смеха, не замерзну!»
А разум и чувства вслед за ним повторяли:
«Я Ки’Айли из Рода Энио. Я Предсказательница Древних. Господи, помоги мне! Пожалуйста!»
Она отчаянно подалась вперед с последней судорогой смеха, на которую еще было способно ее тело. Словно и верно хотела ударить головой в невидимую стену.
Неожиданно перед глазами встала ледяная башня, прозрачная, блистающая... Наехала, как пресс, а Карина всем существом рванула сквозь нее. На мгновение показалось, что ее дух выбирает все ресурсы тела, все что было, все, что оставалось в нем, — в единый порыв. В один удар...
Она сделала шаг, как будто пробивала лед, перед глазами помутилось от немыслимого усилия. И она потеряла сознание.
***
Новый мир, еще не исследованный ими. И снова Рон’Альд как будто принюхивался. А Ар’Тур отчаянно сдерживал дошедшее до предела напряжение. Хотелось бежать по мирам неизвестно куда, только чтобы не было этих задержек... Но уговаривал себя: дядя знает, что делает. В конечном счете, именно его чутье и его особые умения позволили хотя бы определить сектор Вселенной, куда занесло ребят.
И вдруг Рон’Альд замер, и на его обычно спокойном лице отразилась сильная тревога. И самого Ар’Тура пронзило чувство опасности — не за себя, за Карину. Такое же ощущение было у него, когда она полетела на Землю в отчаянной попытке спасти уцелевших соотечественников. Когда ее жизнь висела на волоске. Тогда он точно знал, что ощутил бы, если бы она погибла. Знал, что жива, но тревога, ощущение, что она в страшной опасности, — не покидало. И он хорошо помнил, что когда был Эл’Боурном, сразу понял — Ки’Айли погибла. И сейчас она на грани, как будто лишь тонкая ткань отделяет от того ужасного ощущения, что скрутило его в момент смерти любимой...