Качели судьбы (СИ) - Пафут Наталья. Страница 52

— Для меня невозможно представить тебя мерзавцем, — сказала она.

Лицо его смягчилось и ответ прозвучал серьезно:

— Я знаю это, маленькая. И именно то, что ты не представляешь меня таким, внушает мне надежду. И все же, может быть…

Он не закончил фразу, внимательно глядя на нахмурившуюся девушку.

— В тебе есть это — сила. У тебя есть это, и есть душа. Так что, когда меня не будет, ты справишься, мне бы только успеть спасти тебя. Проклятье! Что я наделал! Может и другая эта ваша печать не сработает? Давай попробуем?

Айрин покачала печально головой, ее длинные блестящие волосы так похожие на ленты черного шелка, разметались по груди дракатона:

— Нет, эта точно сработает, это абсолютно другая по силе печать. Хотя попробовать конечно стоит, только это может быть очень больно, если не сработает. — Дракатон только махнул рукой, мол это ерунда, потерпит. — И знаешь, заканчивай ты эту ерунду про мерзавцев и подлецов. Ты допустил ошибку, принял неправильное решение. Но ты заплатил за это тоже! Все мы можем ошибиться, ты расскаился. И нельзя судить человека, ой, прости, дракатона, только за то, что он выглядит чуть по другому. Прошлое это прошлое, там оно и должно оставаться. Мы должны найти дракатонов и объяснить им все! Ну нельзя же тебе вечно прятаться. А если они не примут тебя, мы умрем вместе! Теперь мы остались одни, ты и я. Мы связаны на жизнь и на смерть. И вместе выберемся на волю. Но если ты умрешь, я умру подле тебя, я клянусь в этом.

— Ты не можешь говорить серьезно, ты не можешь умереть, — сказал он хрипло.

Его голос был ниже обычного и оказал на нее странное влияние. Внезапно прилив крови к лицу распространился по всему телу, согревая ее изнутри, расслабляя ее, отчего страх за будущее стал менее четким.

— Могу, — услышала она свой ответ.

— Нет, — твердо сказал он, — это не обсуждается.

Он крепко обнял Айрин. Он ощущал ее, и ощущал как свое второе «я», которое в нем раскрывается теплее, богаче, многокрасочнее и легче, чем его собственное, раскрывается без границ и без прошлого, только как настоящее, как жизнь, и притом — без всякой тени вины. Она прижалась к нему, поцеловала. Сногсшибательная страсть. Родственные души. Даже в толпе им будет казаться, что вокруг них никого нет…

Глава 3

Середина июля 2405 года

Когда же спадет эта страшная жара! Северянин Николя никак не мог привыкнуть к этому месту. Короткие, очень темные, южные ночи истлевали быстро. По ночам на обугленно-черном небе несчетные сияли звезды. Даже по ночам не приходило отдохновение от жары — терпкий, вязкий воздух был густ, ветер сух; люди, пропитанные тяжелой муторной сладостью всесильного аромата лилий с озера, на дне долины, лежали без сна, тосковали о глотке свежего воздуха и о прохладе.

А днями — зной, духота, мглистое курево. На выцветшем голубом небе неподвижно висело нещадное солнце, ни одного облачка, да тоскливые, как бы замершие в небе, распростертые крылья коршуна. Внизу, в долине, слепяще, неотразимо сияет серебрянная гладь манящего прохладой озера, а сверху, на обрыве, под палящим солнцем дымится горячая трава.

Николя тяжело вздохнул. Отгуляли, отвеселились студенты, успокоилась округа, замолкли вспыхнувшие было скандалы рассерженных отцов и женихов. Все переговоры с негодующими местными вел ставший необыкновенно мрачным и серьезным Заррот лично. Стоило только вспыхнуть его ладоням магическим огнем, как тут же все жалобы и недоразумения забывались, внезапно успокоившиеся жители местных деревень пятились назад, нервно кланяясь и заискивающе улыбаясь.

Прошла неделя, началась другая. Никаких вестей от Гарри или Зеда не поступало, Николя не знал, что ему предпринять. Студенты отчаянно скучали от безделья — им все надоело, охоты больше их не привлекали, деревенские девушки сторонились веселых ребят, вино больше не радовало. Несмотря на строгий наказ миларда Гарридана не высовываться и не предпринимать чего-либо без него, Николя решил начать действовать, а то быть беде. Все-таки они маги, их вызвали сюда решить конкретную задачу — разобраться с непонятным, эпизодически возникающим в долине туманом. Задача — ерунда — сходить в долину, заглянуть в лес, развлечься, освежиться и обратно, во дворец. Идея понравилась всем, даже Заррот на минуту выплыл из своего мрачного отупения и поддержал общее громогласное «ура» тусклой улыбкой. Заррот очень беспокоил Николя, замкнулся, сидит спокойно, молчит почти постоянно, только огонь время от времени пробегает по его ладоням. Холодный, замкнутый, очень спокойный, но все-таки в нем чувствовалось какое-то странное и очень пугающее внутреннее беспокойство — быть беде. Заррот снова улыбнулся, о чем-то спросил Мелинду, что-то шепнул Ганне, та засмеялась, игриво обнял Вересу.

Отлично, все с Зарротом нормально, просто жарко очень, просто всем здесь скучно, смертельно скучно…

Всем идея просвежиться очень понравилась. Только дракатон как всегда нахмурился, он всегда недовольно поджимал губы, когда речь заходила о Запретном лесе. Надо бы пораспрашивать его, хотя что он может знать? Ну что же, завтра они идут на охоту!

Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Она предала его, грязная потаскушка! Отдалась вонючему мутанту! Он раскрыл ей свое сердце, вынул его их груди и положил ей под ноги, а она растоптала его. Если бы хотя бы ради императора или того же герцога Гарридана, это он еще принял бы, но ради урода-мать-его-мутанта! Это он не мог простить — никогда! Голова расскалывалась уже который день, все тело ломило, сердце выскакивало из груди и жара эта ненормальная. Все нормальные люди страдают, а этой полуящерице хоть бы что, кажется, ему чем жарче, тем лучше, он только глазами своими змеиными хлопает, да шипит на каждого, кто осмелится подойти к ней ближе чем на два шага, очень больших шага. И эта, тварь, глазами молча пучит и испуганно хватается за урода своего постоянно. Они как приклеенные друг к другу, наверное и в туалет вместе ходят. И каждую ночь они вместе идут в ее комнату, а там… Очередная мучительная ночь только что пришла с темного востока, опять без сна, гореть от ненависти, они заплатят за все… Он чувствовал себя воздушным шаром, из которого выкачали весь воздух. Ему было больно дышать, словно проклиная кого-то, он поднял сжатую в кулак руку, посмотрел на свою ладонь, по ней бежал голубой ручеек огня — этим его не уничтожить, он уже пробовал, надо что-то другое, он под защитой печати, Николя и все другие предали его, все поддерживают этого урода, вон, Зои что-то говорит мутанту, Джеймс шутливо ударяет его по плечу, урод отшучивается… Надо что-то придумать. Он еще сам не знал, что, но он придумает…

Она еще больше расцвела. Когда она, держа урода за руку, пришла тогда, он все сразу понял, они были вместе — она показалась ему совсем не такой, как прежде. Ее движения стали более плавными, кожа теплее, и даже походка, даже то, как она шла, — всё было каким-то другим… Она была уже не просто красивой девушкой, которую он желал каждой клеткой своего тела, было в ней что-то новое, волшебное и безумно притягательное, страсное, сводящее с ума. И если раньше он не был уверен, любит ли он ее или просто хочет ее невинное тело — то теперь он это ясно чувствовал — любит, она будет его. Она ничего больше не скрывала; полная жизни, близкая ему как никогда прежде, она была прекрасна, это ее фарфоровое личико, прекрасные черные волосы, изящное тело, созданное для любви, она подарит ему такое счастье, только она…

Она причинила ему зло уже тем, что так красива, тем, что она именно такая, какая есть, готовая жертвовать собой ради других, так преданно заглядывающая в уродские глаза мутанта, тем, что, приоткрыв перед ним врата рая и поманив надеждой на обладание ею, на то, что он сможет назвать ее своей, она вдруг жестоко от него отдалилась и наконец тем, что она позволила этому дерьму трогать ее, быть внутри нее…Он испачкал ее, испоганил…

Интересно, а что это за браслетики такие красненькие на нем, это ведь тот самый, знаменитый клементин, и кожа у урода под ними такая воспаленная, зачем Гарри одел их на него? Любопытно. А зачем? А где можно добыть клементин? Надо подумать, Николя не поможет, а вот в деревне должны знать.