Помощница ключницы (СИ) - Никитина Алена. Страница 22

— Бедняга, тяжко вам, наверное, приходится, — с искренним сочувствием сказала, — небось, ни одна девка в вашу сторону и не смотрит…

— Убью! — проревело «оно» и кинулось на меня.

А дальше произошло то, что обычно случается среди всех деревенских олухов: знатная драка. Едва он оказался в тройке шагов, перекинула швабру и со всей силы ткнула ему в живот. Этот зверь вихрастый явно не ожидал, что жертва будет сопротивляться убиению: сложился, выдохнул, и, рыкнув еще сильнее, сделал неуверенный шаг ко мне. Вот же, неугомонный! Недолго думая, еще и деревяшкой по хребту приложила, которая с треском переломилась, едва спины коснулась. Откинула деревянный обрубок и схватилась за ведро: вода — самое оно для приведения в чувство:

— Охолонись, нечисть! — выплеснула, но выпускать тару из рук не спешила, мало ли…

Парень выпрямился и замер. Втянулись черные когти, глаза и тело стали вполне человеческими, но меня интересовало другое:

— Одежку проще выкинуть, чем заштопать, не последний комплект, надеюсь? — а может он еще и академическое имущество портит?!

— Одежда моя, — прохрипел парень.

— Вы, что мысли читаете?! — я перехватила ведро поудобнее, глядя на мокрого парня.

— У тебя на лице все написано! — он окинул себя взглядом и зло добавил: — Сейчас вернусь, — и быстро вышел из залы.

Ну, ничего себе сходила помочь, как бы меня теперь за избиение студента из Академии не выгнали… Если не считать здоровенной лужи, сломанной швабры, да моих трясущихся рук, то все в относительном порядке.

— Знаешь же свое место, — прозвучало за моей спиной, когда я выжимала тряпку. Выдохнула, повернулась и посмотрела на ухмыляющегося танцора:

— Синяки красят мужчину, если это только не синяк от руки женщины, — немного переиначила любимую фразу бабы, когда она встречала пьяного тятю. Для достоверности похлопала мокрой, а от того тяжелой, тряпкой.

— Ты не нормальная! — выплюнул парень, но приближаться не спешил.

Я между тем спокойно дотерла полы и спросила:

— Так чем помочь-то?

Но ответить он не успел: все здание словно тряхнуло, где-то что-то заскрежетало, а с потолка и вовсе посыпалась пыль.

— Чуча! На выход, быстро! Пока тут все не рухнуло! — заголосил появившийся призрак. — И этого прихвати, — указал на парня, — чай, учебная единица, если помрет, то с нас и спросят…

Бросив тряпку, подбежала к танцору и, схватив его за руку, потащила из залы:

— Шатун, ты что натворил?! — спросила на бегу, стараясь перекричать дикий скрежет.

— Да причем тут я! Это все Задора, — огорошил меня котяра. — Я ее как нашел, сначала обрадовался, а как увидел, чуть заново не помер!

Я остановилась у самых дверей общежития:

— Где она?

— Чуча, не дури! Тут сейчас все рухнет, и будешь ты со мной…

— Шатун?! — даже ногой топнула.

— Да наверху она! — заорал призрак, когда сквозь него пролетел здоровый кусок потолка, чудом не задевший нас со студентом, к которому я и повернулась:

— Так…

— Я иду с тобой, — абсолютно спокойно сказал он.

Спорить с ним не стала. Со мной, так со мной, все равно же вцепилась в него, словно клещ.

— Полоумные! — взвыл кот, но ринулся вперед. — Я все равно помер, буду предупреждать если шо…

Так мы и рванули наверх: Шатун, я, а вслед за нами танцор. Первые два этажа мы пробежали быстро, а вот на третий попасть оказалось сложно: лестница ходила ходуном, осыпались ступеньки и, я повернулась к студенту:

— Одна пойду, нас двоих может не выдержать, — не дожидаясь ответа, осторожно начала подниматься. — Шатун, а почему тут проректора нет, и где все преподаватели?

— Как где, чуча? — нервно проговорил Шатун, — Снаружи и околачиваются, защиту ставят, шобы остальное не рухнуло.

— А, — только и протянула, прислушиваясь к скрежету ступеней.

— Сигай вверх, щас тут все рухнет! — вдруг взвизгнул Шатун, а я тотчас почувствовала, как меня подхватывают сильные руки и утягивают наверх, а густое облако пыли забивает глаза, нос, рот…

— Силен, — услышала я уважительный голос призрака, когда чуть пришла в себя, — а с виду и не скажешь, ты чьих будешь? Шатун, сам понимаешь, лапу не предлагаю…

— Атар, — произнес знакомый голос, — ты как?

— Да как я, помер лет так триста назад, с той поры…

— Аиша, ты как? — я ушам своим не верила: это тот самый студент, что грозил мне расправой?!

— Нормально, — прохрипела, едва прокашлялась. — Шатун, где она?

— Вон в той зале, — он указал на качающуюся на одной петле дверцу, — только прости, чуча, я туда больше и ус не суну, тут обожду.

Опираясь на стену, поднялась и осторожными шажками направилась к двери. Что интересно, тут почти не сыпался потолок, не шатался пол, да и стены скрежетали в разы меньше…

— Задора, — протянула я, пытаясь разглядеть в облаках пыли маленькую фигурку. — Задора? Это я, Аиша, помощница госпожи Вирджинии, — на последних словах почувствовала, как на мое плечо легла рука, и Атар произнес:

— Вон она, в самом углу, — я послушно посмотрела в ту сторону, куда он указывал и едва не выругалась. Задора больше не походила на саму себя. Стоя к нам спиной, она что-то бормотала, а контур ее тела то становился четче, то снова плыл…

— Она на грани развоплощения, — прошептал позади меня Атар, — если сорвется, то не только это здание снесет, но и всю защиту Академии. Надо уходить…

— Ты за мной шел, только чтобы это сказать? — прошептала, не поворачиваясь к нему. — Уходи, я тебя не держу, — и не отрывая взгляда от маленькой зыбкой фигурки, сделала шаг вперед. — Задора, это я, Аиша…

Но хранительница общежития меня не слышала: она покачивалась с пятки на носок, что-то бурчала себе под нос, и вообще нас не видела. Это же если она сорвется, то будет плохо, а если привести ее в чувство? Единый, что же делать-то…

Наверное, из-за того, что стены резко застонали и затрещали так, словно собирались рассыпаться, я и подскочила к дрожащей в углу фигурке. И схватив за плечи, как мне казалось, развернула к себе:

— Задора! Ма-а-мма, — заикнувшись, прошептала я, когда уставилась в заволокшие глаза туманом. Некогда веселая и озорная девчушка теперь больше походила на Шатуна, комкала в руках какую-то тряпицу и что-то едва слышно бормотала под нос:

— Это все я виновата, я впустила, я впустила, а теперь найти не могу, выгнать не могу, — услышала только когда совсем к ее лицу склонилась. — Как же теперь, что же теперь, я же во всем виновата… Одна теперь дорога, одна дорога. Я во всем виновата…

— Чуча, — вдруг раздалось рядом со мной совсем тихо, — я тут подумал…

— Шатун?! — я уставилась на призрака, что сейчас витал над нами.

— Не перебивай, а то моя храбрость вот-вот закончится! — жалобно протянул он и подплыл ближе ко мне, стараясь не смотреть на Задору. — Ты же банши, ты же кричать умеешь, может ты ее того…?

— Чего — того? — не поняла я.

— Ну, на тот свет отправишь, а то мучается бедная и мы из-за нее помрем…

— Вот если она «умрет», как ты говоришь, — вставил Атар, который, как оказалось, не ушел, — то и нас не станет, — а потом перевел взгляд на меня и спросил: — а ты, что, правда, банши?

То же мне, нашел время мою подноготную выяснять…

— А если и вправду закричать, только не сильно, смогу я ее из этого состояния вывести? — смотреть на мучения элементаля становилось все сложнее.

— Никогда не слышал крика банши, не знаю, — пожал призрачными плечами Шатун, а я перевела взгляд на хмурого танцора, который также высказался:

— А мне вообще сказали, что вас, как и болотников с лешими вырезали под корень.

Хорошенькое заявленьице, ничего не скажешь. Ну, что же, помолясь Единому, поорем…

Раньше, если я и кричала, то всегда от испуга, и никогда «по заказу». Вот и сейчас:

— А-а-а-а-а-а-а! — протянула я, но была перебита Шатуном:

— Кто ж так орет-то! Ты же заунывную песнь затянула, так мы и сами сдохнем…

— АААААААААА! — повысила я голос, но Задора все также не реагировала.