Леди чародейка (СИ) - Герцен Кармаль. Страница 60

– Я знала, что у тебя все получится.

Увидев ее – бледную, похожую не на призрака, а, скорее, больную живую, с лихорадочно блестящими глазами, Алистер выступил вперед. Закрыл меня своей спиной, готовый защитить от любой угрозы.

Я улыбнулась и легонько тронула его за плечо:

– Все в порядке. Это моя сестра.

Удивленный, Алистер все же отступил на шаг, но по-прежнему смотрел на Сандру с недоверием.

– Я ухожу, – печально сказала она. – Говорят, там не будет боли. Говорят, что однажды – века спустя, я встречу там тебя. Ты простишь меня за то, что я тебя оставляю?

Я не выдержала и беззвучно заплакала, сжимая холодную ладонь сестры в своей руке.

– Я так люблю тебя, Сандра. Тебе больше не нужно меня защищать – а тебе нужен покой… и свет.

Она нежно улыбнулась мне сквозь слезы – я и не знала, что призраки тоже умеют плакать. Замок рушился, всюду слышались испуганные крики, но я не видела и не слышала никого и ничего. Я прощалась с сестрой.

Однажды я найду Сандру, и мы все начнем сначала. Я хочу искупить свою вину за ошибки, которые совершила – за упреки, ссоры и непонимание. Хочу наверстать то время, которое отняла у нас ее болезнь. И я знаю, что у меня будет этот шанс.

А она вдруг взглянула на Алистера, о присутствии которого я уже почти успела позабыть. Одной рукой Сандра сжимала мою ладонь, второй сжала ладонь Алистера. Прошептала – вот только слова ее предназначались не мне:

– Береги ее.

Я ожидала, что Алистер улыбнется, но он лишь серьезно кивнул, не сводя взгляда с Сандры. В бальную залу вдруг хлынул свет – казалось, он проникал сквозь стены, оттуда, где был только туман, и ничего, кроме тумана. Сандра взглянула на меня и улыбнулась.

– Я люблю тебя, Трисс. Прощай.

Она растворилась в затопившем залу свете, а я сквозь пелену слез увидела, что наши с Алистером руки сплетены. Несколько драгоценных минут мы неотрывно смотрели друг на друга во власти магии момента.

– Нужно идти, – мягко сказал Алистер.

А замок продолжал изменяться. Исчезали стены и полы, люди падали вниз – падение смягчали облачные чары, призванные чародеем. Когда пол подо мной обвалился, я ощутила уже знакомый восторг полета, и утонула в облаке как в перине. Мы вышли из замка одними из последних. Каменная обитель колдуньи опустела…

Я увидела Ари, Лаэс, Дагреса и… великолепного снежного барса с печальной и расстроенной мордой. Его эмоции передались и мне – я искренне сожалела, что проклятие Конто не спало.

– Значит, заколдовала меня не Ламьель, – грустно подытожил метаморф, когда я приблизились. – Но ты молодчина, Беатрис! Ты избавила Ордалон от мерзкой колдуньи. Пусть не я, но сотни людей освободились от ее проклятия.

– Знаешь, что, – решительно сказала я, – я это так не оставлю! Я вернусь в Ордалон и помогу тебе найти того, кто тебя проклял. Уверена, теперь, когда Ламьель уничтожена, Дайана сможет нам в этом помочь.

Барс разулыбался – смотрелось это презабавно.

– Буду рад, если прекрасная леди – и, по совместительству, гроза колдуний, – составит мне компанию.

Я рассмеялась. Алистер, хитро прищурившись, сказал барсу:

– А как ты смотришь на то, чтобы до тех пор стать охранником нашего особняка – или просто его гостем?

Конто весь подобрался, вскинул морду, и, как мне показалось, даже попытался выпятить мощную грудь.

– Приму за честь.

И, не удержавшись, бросил красноречивый взгляд на Ари. Мне стоило огромного труда не рассмеяться вновь.

Замок ожил и изменился. Я со странной смесью восхищения и ужаса взирала на исполинское существо, возвышающееся над нами. Гора камня с огромными ногами и руками, способными раздавить хрупкое человеческое тело за пару секунд. Я не видела его лица, оно тонуло в облаках – настолько высок был Исполин. Люди бросились врассыпную – Туманные земли, лишенные магии Ламьель, сейчас казались куда безопаснее, чем возвышающаяся над нами живая каменная громада.

Исполин опустился на одно колено – и даже сейчас мне приходилось задергивать голову, чтобы взглянуть на его лицо. Грубое, лишенное всяческого выражения… и глаза, сияющие как само солнце – как десятки солнц.

Его губы – вырезанная на каменном лице щель, не разомкнулись. Возвышаясь надо мной – невозможно хрупкой маленькой фигуркой – он медленно кивнул, вызвав мурашки по моей коже. Тяжело поднялся и направился прочь.

Отто – освобожденный Алистером от мук узник заколдованного замка – говорил, что Исполины ненавидят людей – за то, что те заняли земли великанов. Не знаю, был ли слаб Исполин или благодарен за освобождение… но он уходил.

Земля сотрясалась при каждом его шаге, пока они не затихли вдали, а Туманные земли не поглотили исполинскую фигуру. Ошеломленные, мы молча смотрели друг на друга, не находя нужных слов.

Путешествие, похожее на затянувшийся сон, закончилось. Настало время вернуться домой.

Глава сорок четвертая. Конец… или только начало?

Ари собрала хрустальные осколки, рассыпанные по постели Дайаны, и я бережно положила на них сердце Истинного Дара. Затаив дыхание, смотрела, как пробуждается магия.

Осколки сливались воедино, образуя уже знакомую мне хрустальную статую, в глубине которой мерцало рубиновое сердце. И оно вдруг забилось, стало живым и горячим, пустило по хрустальным венам кровь. Кожа Дайаны стремительно теряла свою прозрачность, становясь, пусть и бледной, но настоящей. Потемнели волосы, прежде тронутые хрустальным проклятием. Постепенно на фарфоровые щечки вернулся румянец, ресницы затрепетали и открылись глаза – из прозрачно-голубых ставшие… светло-карими. Хрустальность покинула Дайану с первым биением сердца.

– Папа, – сказала она и улыбнулась.

Только истинная Хрустальная принцесса могла улыбаться тогда, когда любая другая бы заплакала. Но я знала – Дайана – не просто дитя, а дитя, награжденное судьбой Истинным Даром.

Алистер долго не выпускал дочурку из объятий. Гладил по темно-русым волосам, прижимал к себе, словно бы боялся отпустить. Глаза обычно сдержанной Ари подозрительно блестели – я даже растрогалась, видя, как сильно Хранительница рада возвращению Дайаны в мир живых.

Хрустальная принцесса поймала мой взгляд и благодарно улыбнулась:

– Спасибо, Беатрис. Ты сделала то, чего не смогла сделать я.

– Твое сердце было в моих руках, – тихо ответила я. – Оно было моим кинжалом. Ты – твой Истинный Дар – уничтожила Ламьель и освободила Ордалон, я лишь была твоей рукой.

У меня накопилось к Дайане столько вопросов! Но я видела, что она еще слишком слаба, и поспешила оставить дочь наедине с отцом.

Ари принялась убирать следы вторжения Темного Отражения, наложившего на особняк печать разрушения. Барс, не растерявший присутствия духа, помогал ей, безбожно флиртуя. Наблюдая за этими двумя, я не могла удержаться от улыбки.

Я бродила по дому, не зная, чем себя занять. Слишком много было мыслей в голове, слишком живы были воспоминания о схватке с Ламьель, о восставшем Исполине, чтобы просто взять и по щелчку вернуться к обычной жизни. И пусть я вернулась в свой родной и знакомый с рождения мир, Ордалон – опасный, непредсказуемый – навеки поселился в моем сердце.

Стоя посреди спальни и бездумно рассматривая осколки зеркала на полу, я услышала шаги за спиной, и повернулась. Алистер. Только сейчас я поняла, что в его облике казалось мне неправильным – он снял перчатки, свой неизменный атрибут. И только сейчас я осознала, что и его проклятие спало со смертью Ламьель.

– Ты оживила мою дочь, избавила ее от мучений хрустального проклятия, – хрипло сказал Алистер, застыв от меня на расстоянии руки. – Мне больше не нужно бояться, что нечаянным прикосновением я заберу чью-то жизнь – и то, что случилось с Розали, однажды повторится. Я не могу даже выразить, насколько я тебе благодарен. Когда ты появилась в особняке, я и подумать не мог, какую роль ты сыграешь в моей жизни.

Эти слова порождали больше вопросов, чем ответов. Говорил ли он о своих чувствах – или лишь о том, что я спасла его дочь? Но не успела я сказать и слова, как Алистер одним шагом преодолел разделявшее нас расстояние и… сгреб меня в охапку.