Разбитые небеса (СИ) - Лиходеев Степан. Страница 18

Я ехал на заднем сидение УАЗ-а и приоткрыв окно наслаждался теплым весенним ветерком. Меня везли по окраине Екатеринбурга, и я жадно глазел на родной город. Приметы военного времени были налицо – на улицах стало гораздо меньше личного транспорта, больше половины мужчин щеголяли в камуфляже и хаки, многие были вооружены. На одном перекрестке я увидел самый настоящий блок-пост, с бетонными укреплениями и танком в капонире.

Но при этом по улицам бегала и играла детвора, ходили девушки в коротких юбках, тротуары мели привычно-темные дворники с южным разрезом глаз. Жизнь пробивалась несмотря ни на что, она кипела вокруг. Жизнь, на которую я больше не имел права, потому что внутри меня сидит достаточно живого яда, чтобы отравить всю эту улицу.

Я скрипнул зубами, откинулся на сидение и незаметно задремал.

- Выходи, приехали. – разбудил меня не слишком деликатный тычок.

Потягиваясь и зевая я вывалился из «патриота». Машина стояла во дворе здания, напоминающего санаторий или пионерлагерь. Здание было расположено в сосновом бору, и я с удовольствием вдохнул воздух, пахнущий хвоей и свежестью.

Меня провели в здание, где вахтер одетый в гражданское без лишних слов выдал ключ от номера и постельное белье, талоны на питание и предупредил, что обед уже кончился, но чай с бутербродами повар мне даст без вопросов. Первым делом я поднялся в свой номер на второй этаж и скинул надоевший комок с эмблемой санитарного батальона и с наслаждением залез в душ. Вместо теплой воды текла едва тепловатая, но мне и этого хватило за глаза. Я с остервенением оттирал наслоения госпитальной и полевой грязи, чувствуякак вместе с ней с меня сходит усталость и боль. Отмывшись до скрипа, я с наслаждением одел треники и футболку вместо осточертевшего армейского белья, и чувствуя полное благолепие, совсем собрался было поискать столовую, когда меня в коридоре нагнал высокий худощавый парень лет тридцати в забавных круглых очках:

- Ты Неймышев? – сходу зашипел он на меня, - Ты где шляешься?! Метельский для тебя потом отдельно лекцию читать будешь?! Давай, шевели ходулями, все давно уже в актовом зале собрались!

Подгоняемый и понукаемый очкариком я спустился на первый этаж и попал в небольшой и изрядно пыльный актовый зал, в котором вокруг старенькой трибунки сидело на разномастных стульях человек тридцать мужчин. За трибункой стоял совсем седой мужик и медленно что-то вещал, показывая что-то лазерной указкой на большом экране проектора. Я поискал глазами стул – не нашел и пристроился возле стеночки, подперев ее плечом.

- Изначально экзоскелет «экзоАтлет» был разработан для нужд МЧС и медицины, - вещал тем временем невысокий мужчина, который, видимо, и был Метельским, - Но после  начала Вторжения и первых боев Объединенной Приборостроительной Корпорации был выдан госзаказ на создание боевого скафандра защищающего носителя от воздействия агрессивной окружающей среды, с закрытым дыхательным контуром...

Лектор прервался, откашлялся и отпил воды из стакана, стоящего на трибунке.

- Сложности в общем-то не было никакой, прототип боевого экзоскелета был создан уже давно, - лектор переключил кадр в проекторе и на экране появилось новое изображение, костюм, напоминающий средневековый латный доспех, выполненный из современных материалов.

- Перед вами первый российский боевой экзоскелет «Витязь» – продолжил свою лекцию Метельский, - проблема была одна, и проблема серьезная – с учетом брони и дыхательного контура вес экзоскелета возрос до 138 килограмм и стандартной батареи едва хватало на двадцать минут активного передвижения. И это я молчу про дополнительный вес снаряжения и оружия, которое должен был нести боец! Об эту проблему в свое время споткнулись все разработчики подобных устройства и до сих пор она не была решена.

Метельский прервался, хлебнул воды из стакана и обвел зал неожиданно острым ничуть не старческим взглядом:

- До недавнего времениисточника энергии, достаточно мощного, чтобы запитать эту броню, не существовало… Пока на Землю не пришли чужие.

Зал сдержанно и удивленно загудел.

- Да-да, Чужие это ни что иное как киборги, созданные или искусственно выращенные, я уж не знаю подробностей, с широким использованием машинерии, которая питается вполне себе обычным источником питания постоянного тока, созданным, правда на неизвестных нам принципах работы… Ну это пока неизвестных…

Метельский снова прервался, снял очки и потер усталые, красные глаза.

- Короче, когда к нам в руки попали первые трупы чужих мы сумели извлечь из них много комплектующих, которые, такое ощущение, были специально спроектированы так, чтоб они могли использоваться в самом широком спектре устройств. И в итоге мы смогли адаптировать эти источники питания, которые я далее буду называть «БП» к нашему изделию, добавили закрытый дыхательный контур, облегчили броню и получили первый в мире полноценный боевой скафандр Витязь-М1!

Метельскийпереключил слайд и на нем мы увидели примерно такой же доспех, но с другим, глухим шлемом и характерным утолщением, напоминающим ранец, за спиной.

- Скафандр был создан относительно недавно и перед передачей в производство требует обкатки, в том числе в боевых условиях – этим вы и займетесь. Люди что здесь собрались, вы все, были отобраны прежде всего по опыту эксплуатации сложной техники – эксплуатация такой брони требует технических навыков и знаний.

Зал снова загудел, наконец из общего гула прорвалась чей-то громкий вопрос:

- А почему одни мутанты в команде?

- Да потому что нас не жалко. – моя реплика очень «удачно» в писалась в тишину, воцарившуюся сразу после выкрика неизвестного. Народ начал оборачиваться в мою сторону, - Кто их знает эти блоки, как они работают, в каком режиме и что излучают. Вот это мы на своей шкуре и выясним.

- Мы никого насильно тянуть не собираемся, - сухо ответил Метельский, - Вы, молодой человек, ведь Немышев? Я читал ваше дело, уж вас-то к мутантам точно отнести нельзя… Короче говоря, кто не хочет участвовать в проекте – никого неволить не буду, выход вон там.

После его слов в зале повисла тишина, народ переглядывался, но уходить не спешил, а я думал о том, сколько шагов я успею пройти после того как выйду в проходную – один или может быть пять?

- Отлично, значит все в деле, - хмыкнул Метельский, и в очередной раз потер воспаленные глаза, - Испытания будут проходить в два этапа, первый – здесь, на полигоне. Вы должны освоиться с возможностями брони, научиться им управлять и осуществлять мелкий ремонт, если потребуется. На втором этапе мы начнем делать вылазки в челябинскую зону отчуждения, натурные так сказать испытания… Вопросы есть?

Народ загалдел, принялся выяснять какие-то технические характеристики, Метельский им с удовольствием отвечал, а я торчал как столб возле стены, слушал урчание пустого желудка и думал о том, как бы половчее удрать в столовку – есть хотелось просто невыносимо.

Брифинг закончился через полчаса, и только я было навострил лыжи в сторону буфета, как меня опять поймал грубиян в круглых очках и погнал на медосмотр. По его словам все остальные были здесь уже день-два и успели пройти медосмотр, сдать анализы, один я, такой разгильдяй держал группу.

В итоге я, голодный и злой, проторчал в медблоке до вечера. Очкарик оказался замом Метельского по медицинской части, по имени Алексей Охрименко. Он продержал бы меня и дольше, потому что мои анализы мочи заставили схватиться за голову, а анализы крови за сердце, но когда я начал откровенно рычать на него, он был вынужден с сожалением отпустить меня на ужин, пообещав, правда, регулярный, а в идеале и ежедневный медосмотр. Поскольку я уже имел богатый опыт борьбы с такими поползновениями, я просто задал вопрос: «А что я буду с этого иметь?» с чем и оставил изумленного доктора чесать в затылке.

Зато в столовой я оторвался! Тарелка борща в котором плавали редкие волокна говядины показалась мне манной небесной. Макароны по-флотски с кетчупом – пищей богов. Там даже вторую порцию можно было взять! После скудного санбатовского питания, состоящего в основном из каш, я как будто в рай попал. Наевшись до состояния, которое принято называть «до отвала» я вперевалку отправился в свой номер, где с наслаждением бухнулся на постель, заправленную чистой, белой простыней и провалился в глубокий черный омут сна без сновидений.