По ту сторону смерти (СИ) - Лински Говард. Страница 23

― Выложить чистые факты. Глава совета заработал довольно кругленькую сумму из продажи собственности, в то время как другим людям, продававшим недвижимость в том районе, пришлось довольствоваться намного меньшим.

― Этого будет вполне достаточно, чтобы люди сделали свои собственные выводы, ― сказал Грэхем. ― Его собственная партия захочет сжечь его на костре, когда они прочитают это.

― Толпа Линчевателей, ― предложила она в качестве шутливого заголовка.

― Мне нравится, ― усмехнулся он.

― Мы должны попросить советника Линча рассказать нам о мистере Купере, ― продолжила она. ― Если он даст нам дельную информацию, мы сможем использовать ее, чтобы отследить мужчину. Но, если, как я и подозреваю, он нам ничего не скажет, мы можем сказать, что он отказался рассказывать нам о своем таинственном покупателе. Я надеюсь, что он скажет, что никогда не встречался с парнем лично, от чего его слова будут звучать так, как у тех парней, пойманных за хранение краденого. Они обычно говорят, что купили их у мужчины, которого встретили в пабе, но не могут вспомнить его имя.

― Даже лучше, ― сказал он. ― Ты собираешься позвонить советнику сейчас?

― Пока нет, ― сказала она, ― мудрый мужчина однажды сказал мне не давать виновной стороне слишком много времени, чтобы придумать оправдания или позвонить адвокатам. Я думаю, что позвоню за час до дедлайна. Тем временем, я напишу остальную часть статьи и оставлю место внизу для возмущенных отрицаний советника.

― Тогда принимайся за написание, а я придержу для тебя первую полосу.

Он улыбнулся ей.

― Снова! Ты понимаешь, что у меня есть закаленные ветераны в этом отделе новостей, которые начинают смотреть на тебя враждебными глазами, потому что они плохо выглядят на твоем фоне, ― затем он положил руку на ее плечо и слегка пожал его. ― Серьезно, это действительно хороший материал, Хелен. Отличная работа. Правда.

― Спасибо, ― сказала она, его поддержка стала много значить для нее.

Когда он отошел, Хелен вдруг поразила мысль, что он больше не спрашивает, откуда она берет свои статьи. Вероятно, он знал, что она не расскажет ему о своем анонимном источнике. Кто-то был очень недоволен тем, как Джо Линч ведет свои дела в качестве главы совета, и они были более чем счастливы рассказать Хелен об этом все. Последняя записка, приземлившаяся к ней на стол, была написана на машинке, как и остальные.

«Когда-нибудь задавались вопросом, почему Джо Линч продал свой семейный дом? ― вопрошала та. ― Или как ему удалось получить за него настолько больше других?».

***

У Тома ушло много времени, чтобы убедить Никсона вообще обсуждать дело Ричарда Белла. В конце концов, он был вынужден согласиться написать свою статью без упоминания названия юридической фирмы, в обмен на их версию того, что, на самом деле, произошло в зале суда. Это Том сделал неохотно, но чисто из принципа. Никсон этого не знал, но Том на самом деле не писал статью для крупнейшего таблоида в стране, просто расследовал убийство Ребекки Холт по поручению ее предполагаемого киллера.

― Я хочу поговорить с вами о том совете, что вы дали своему клиенту перед судебным слушанием, ― начал Том.

― Я дал ему множество советов, ― сказал Никсон, разламывая бисквитное печенье на две равные половины с абсолютной точностью, ― некоторые из которых он предпочел проигнорировать.

― Я говорю, конкретно, об открытиях, окружающих его личную жизнь.

― Ах, об этом. ― И он сделал крошечный укус от своего бисквита. ― Вы заставили его признаться в целой серии... вы назвали их назначенными встречами с женщинами, не являющимися его женой, ― напомнил ему Том, ― что не совсем расположило к нему жюри присяжных.

Адвокат вздохнул.

― Да, мы были между молотом и наковальней. Мы расспросили его о его интрижке с Ребеккой Холт и решили, что нет смысла отрицать ее. Полиция уже знала о ней и, если бы он снова об этом солгал перед жюри присяжных, обвинение могли внести доказательства их отношений в зал суда: тогда оставшейся части его показаний уже не доверяли бы.

― Я вас понял, ― сказал Том, ― но ему, на самом деле, нужно было стоять за трибуной для свидетеля и перечислять все завоевания в своей жизни?

― Все было не совсем так, ― начал спорить адвокат.

― «Серийный бабник и лживый любвеобильный кролик» были лишь двумя из заголовков в последующие дни.

― Желтая пресса поработала над его неверным имиджем, ― сказал Никсон, ― как они и склонны делать. Часть того, что писали о деле, просто возмутительно.

― Я не думаю, что это дело их рук, ― сказал Том.

― Ну, вы ― журналист.

Том потянулся за своим блокнотом и начал читать вслух выписки, сделанные от руки, из стенограмм судебного заседания.

― «Мне всегда нравились женщины, и зачастую их влекло ко мне. Я наслаждаюсь их компанией, и обычно все легко переходит к сексу. Я знаю, что мне не стоило продолжать видеться с другими женщинами, после того как я женился, но я стал верить, что у меня есть право делать это, потому что моя жизнь полна стрессов. Я наслаждался преследованием и в открытую признаю, что меня привлекала запретная природа этих отношений. Я знаю, что это было неправильно, но ничего не мог с собой поделать. Я наслаждаюсь сексом, и по тому, что я уже говорил, я хорош в этом. Я полагаю, должен быть, потому что обычно они приходят ко мне снова».

При этих словах Том приподнял брови.

― Теперь скажите мне, что он не выглядит нарциссическим придурком, который считает, что он выше социальных норм и тем более в праве убить любовницу, ставшую помехой?

― По размышлении... ― начал адвокат, ― это записано с записей, верно?

Том кивнул.

― Абсолютно.

― ... это была ошибка. Вы должны понять, что нашим самым большим опасением перед судебным заседанием было, что прокурор может раскрыть двойную жизнь Ричарда Белла и использовать это против него. Кажется, что он испытывает пристрастие к тому, чтобы ходить налево, направо и, черт возьми, по центру, и, если мы могли об этом прознать, то была высока вероятность того, что и они могли. Если бы мы заставили его встать за свидетельскую трибуну и говорить, что он ― семейный мужчина, который один раз оступился, тогда бы прокурор предоставил доказательства всех его прочих... проступков, и мы бы проиграли дело. Мы подумали, что будет лучше взять быка за рога и рассказать об этом сразу, чтобы жюри знали, каким человеком он был, и может они бы не стали на этом зацикливаться.

― И что из этого вышло?

― Они возненавидели его, ― признался адвокат. ― Я видел это по их глазам все то время, пока он был там. Мы посоветовали ему отдаться на милость жюри присяжных, признаться, что он делал кое-какие плохие вещи и молить свою жену о прощении.

― Но все пошло не так.

― Я думаю, он просто не смог ничего с собой поделать. Он успешно соблазнил всех этих женщин с помощью хитрости, но ему некому было об этом рассказать. Я думаю, вы правы, мистер Карни, он нарцисс и хотел, чтобы мир об этом узнал. Как только об его интрижке с Ребеккой узнали, плотина прорвалась, и он посчитал, какого черта: с таким же успехом его можно повесить за овцу, как за ягненка.

― Ваша стратегия была сильно рискованной, ― сказал Том, ― но в этом был смысл, а Белл не смог помочь сам себе.

― Можно повести клиента в определенном направлении, только если он сам решит последовать за вами. Никто не был более разочарован результатом, чем я, могу я вас заверить. Я не люблю проигрывать.

― Что насчет его алиби? Вы так и не смогли найти девушку.

― Были неясные сообщения, что она могла уехать на Самуи или Бали, но она никому не сказала, куда едет. Она просто была австралийкой, которая побывала по всей Британии, а теперь уехала увидеть остальной мир. Мы знали, что, если найдем ее, она, вероятно, просто скажет, что никогда не писала записку, которую Ричард утверждал, что получил от нее. Она уехала уже давно к тому моменту, так что это нельзя назвать таким уж алиби. Она могла даже повредить делу.