Голос крови (СИ) - Грэй Клаудия. Страница 4

— Совершенно никчемными, — подсказал Хан.

— В целом, да.

В свое время Лея радовалась тому, как Мон Мотме удавалось вести за собой Новую Республику, но теперь пришло понимание: уникальные способности бывшего лидера Альянса не позволяли увидеть глубинные проблемы политической системы. Возможно, если бы Мон Мотма ушла с поста раньше, они сумели бы вовремя осознать свои ошибки? Кто знает? Теперь уже слишком поздно, чтобы судить об этом.

— Противоречия между партиями обостряются день ото дня. Большинство центристов и популистов пока еще вежливы с оппонентами, но лишь на грани приличия. Дебаты в сенате всякий раз вырождаются в бесконечные споры о том, верный ли был выбран тон, подобающая ли форма. А о деле никто уже не вспоминает…

Хан кивал в нужных местах, но взгляд его постепенно становился отсутствующим. Они были женаты так долго, что Лея могла с точностью до наносекунды предсказать, сколько времени он еще вытерпит разговоры о политике.

А теперь и ее саму уже тошнило от всего этого не меньше, чем его.

— Так зачем мне оставаться в сенате? — Лея окончательно распустила волосы, и они упали тяжелой волной ей до талии. — Ничто не мешает мне подать в отставку, не дожидаясь окончания срока, на который меня избрали. Я могу объявить о своем уходе и успеть закончить все начатое до того, как будут назначены промежуточные выборы. Грир уже согласилась набросать черновик публичного заявления об уходе. Правда, она упорно говорит «о предположительном уходе» — не верит, что я намерена пойти до конца.

— Я тоже не верю, — отозвался Хан, но в его голосе притаились теплые нотки. — Послушай, Лея, лично я никогда не понимал, зачем тебе приспичило заниматься политикой, но, видно, тебе оно зачем-то надо, раз уж ты занимаешься ей всю жизнь.

— С четырнадцати лет…

Тогда она так гордилась тем, что представляла Алдераан в сенате. Ей не терпелось совершить что-нибудь важное, значительное. Что ей стоило отложить это хоть ненадолго и еще немного побыть ребенком? Даже в жизни принцессы есть свои маленькие радости — мать иногда пыталась донести до нее эту мысль, но Лея не прислушивалась к ее словам…

Хан заговорил снова:

— Я уже слышал, что ты сыта сенатом по горло. Ты тысячу раз говорила мне о фракциях и тупике. Но не опускала руки.

— А я и не опускаю руки. Я просто… смотрю правде в лицо. — Лея вздохнула и взялась за расческу. В волосах уже появились седые пряди. — Я не могу заниматься политикой вечно, Хан. Рано или поздно мне придется оставить сенат. Так почему бы не теперь?

Хан подался вперед, возможно, чтобы лучше разглядеть ее, и его лицо заслонило почти все остальное на экране. И хотя сомнения пока не оставили его, было ясно, что он начал обдумывать новые перспективы.

— Не пойми меня неправильно, но… куда ты собираешься податься?

Хороший вопрос. Лея столько сил вложила в Альянс, а потом в Новую Республику, что и сама порой гадала, а осталось ли у нее в жизни что-то еще?

Конечно осталось.

— Я тут подумала… — Она притворилась, будто размышляет над вопросом. — Что ты скажешь, если мне вздумается отправиться бродяжничать по Галактике с каким-нибудь негодяем?

Хан вопросительно поднял брови и ткнул себя пальцем в грудь.

Лея рассмеялась:

— Если только у тебя нет другого негодяя на примете!

— Эй, эй! Никакой другой негодяй, кроме меня, для этого дела не годится! — Он покачал головой то ли удивленно, то ли недоверчиво — для Леи это было не важно. Главное, он улыбнулся ей с искренней радостью.

Может, Хан и не верил, что она оставит политику, но сама идея ему нравилась. А ведь в глубине души, там, где хранятся самые потаенные страхи, Лея в этом сомневалась.

Слишком уж часто после свадьбы они разлучались. Слишком много времени проводили вдали друг от друга. Отчасти причиной тому была неспособность Хана подолгу оставаться на одном месте, но дело не только в нем. Лея застряла на Хосниан-Прайм, увязнув в политической трясине. И теперь она наконец-то собиралась это исправить.

— Ты уверена, что тебе придется по душе жизнь гонщика? — спросил Хан. — Когда постоянно скачешь из системы в систему, ремонтируешь и усовершенствуешь корабли, никогда не знаешь, куда тебя занесет завтра?

— По-моему, это не слишком-то отличается от жизни повстанца.

— Может, и так. — Хан слегка наклонил голову к плечу. — Однако помотаться придется изрядно. Ты точно готова?

Он немного преувеличивал. Хан часто не требовал гонораров за участие в гонках и выступал спонсором не меньше, чем гонщиком. На Терон он отправился в качестве наблюдателя за престижным чемпионатом под названием «Пять мечей», в котором пилоты должны были показать себя во всех видах испытаний, от гонок на истребителях в атмосфере до гиперпространственного ориентирования. Другими словами, присутствие Хана гарантировало, что все будут соблюдать правила. При этом он продолжал управлять своей транспортной компанией и был куда более ответственным владельцем, чем пытался показать. И хотя ему приходилось носиться по всей Галактике, его нынешняя жизнь далеко не так изобиловала опасностями, как в те времена, когда он возил контрабанду.

А по сравнению с бесконечным застоем сената, она была и вовсе раем.

— Свобода и приключения… — Лея вздохнула. — Да. Я готова.

Хан несколько мгновений испытующе смотрел на нее, потом на его лице появилась ухмылка.

— Но ты же понимаешь, что через три месяца жизни вдвоем на тесном корабле мы наверняка прикончим друг дружку?

Лея наклонилась ближе к коммуникатору, чтобы муж увидел ее иронию:

— Но ведь эти три месяца нам будет весело, правда?

Вскоре после свадьбы они отправились в путешествие на досветовых скоростях. Поначалу между ними то и дело вспыхивали перепалки, но время, проведенное вдвоем, когда никто им не мешал, принесло свои плоды. Одним из этих плодов был Бен, появившийся на свет несколько месяцев спустя.

— Еще как весело! — Хан протянул руку к голокамере, словно хотел погладить Лею по щеке. — Уж не сомневайся.

На следующий день на заседании сената Лея то и дело погружалась в воспоминания об этом разговоре, вновь и вновь перебирала в голове слова Хана, словно юная девушка, утонувшая в грезах. Разумеется, это было глупо — раньше она никогда не позволяла себе так отвлекаться на заседаниях.

Но с другой стороны, в последнее время мало что на этих заседаниях заслуживало напряженного внимания.

Дружные аплодисменты центристов заставили ее вернуться к реальности. Над ее рабочим терминалом парило изображение Рэнсольма Кастерфо — молодой политик кивал в ответ на одобрение своих соратников и игнорировал упорное молчание популистов. О чем он там говорил только что? Ах да, жаловался, что во время вчерашней церемонии выступало слишком много популистов. То есть повторил все то же, что и остальные центристы, выступавшие до него, разве что выразился более красноречиво. Их аплодисменты не означали воодушевления — все происходящее было центристам столь же безразлично, как и популистам. Они хлопали просто по привычке. Оглядев просторный, до тошноты опротивевший ей зал и собравшихся в нем представителей множества миров, Лея подумала, что они похожи на зрителей в театре, которые мучительно высиживают последний акт скучной пьесы.

— Сколько центристов уже успело выступить? — негромко спросила она C-3PO, который сегодня отправился на заседание вместе с ней.

Он время от времени сопровождал ее в зале, чтобы вести записи заседаний. Хотя вряд ли они того заслуживали.

C-3PO, как всегда, обрадовался возможности подробно отчитаться:

— Семнадцать, и все они указывали на нарушение протокола во время открытия памятника. Должен сказать, что их внимание к данным вопросам представляется… излишним.

Лея едва сдержалась, чтобы не застонать. Если уж C-3PO считает, что они слишком увлеклись протоколом, то дальше падать некуда…