Подарить жизнь - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1". Страница 22

Уважения достойны многие. Искренней преданности – единственный. Потому что нет у лекарю корысти учить и защищать Бенилу. Спрашивать ее мнение, советоваться. Конечно, чаще он просто проверяет собственную мысль, однако не отдает приказ, а дает почувствовать, что она ему необходима. И достаточно взрослая, чтобы понимать. Пусть благословит и сбережет Богиня единственного настоящего человека. Пусть сбережет только для нее, но на всех ведь никого не хватит!

Она кивнула своим мыслям и спокойно направилась к дому.

Глава 5

Диспут о морали

Бенила

Учитель сделал многозначительную паузу и неторопливо отпил из большой глиняной кружки пиво. Все семейство терпеливо ждало продолжения. Даже старуха, все так же неподвижно лежащая на лавке и не сегодня, так завтра собирающаяся встретиться с предками, повернула голову в его сторону, прислушиваясь.

Зашли они проведать помирающую без задней мысли. Лекарь не любил брать плату с родственников людей, которым он не может помочь. Ей и болеутоляющее не требовалось. Все одно ничего не принимала, кроме воды. Посидели, слушая историю этой семьи, а там само пошло. Уж очень гостеприимно встретили. Хозяин, огромный кряжистый мужик, оценил их приход правильно и выставил угощение.

Учитель не остался в долгу, проявил свое умение влезать людям в душу. Не часто в здешних домах случались бесплатные представления. А почему не сделать людям приятное? Политические новости из империи их не волнуют, а вот веселые байки будут пересказывать соседям еще не один цикл.

Хозяин вел себя не лучше ребенка. Радостно гоготал в особо удачных местах и не забывал прикладываться к своей кружке. Вот и сейчас он с глубоким недоумением глянул в пустую посудину, а жена, не дожидаясь команды, встала и налила дорогому мужу, а заодно и гостю. Учитель вежливо поблагодарил и снова глотнул. Поставил кружку на стол со стуком. Сейчас будет продолжение.

Две совсем маленькие девочки перестали толкаться и шушукаться и замерли. Бенила тоже навострила уши. Этой басни она еще не слышала.

– «Чего ты здесь вторую ночь ходишь? – гневным голосом заговорил учитель, – Так вопил фем, вытягивая бедолагу плеткой: Уж не задумал ли чего гнусного? Нет ли умысла воровства или убийства?

Танкред понял, что тут ему конец и пришел. Ведь запорет – в своем праве. Нечего ему делать посреди ночи возле господского двора.

Парень оставил в покое свои стрелы и стал внимательно слушать. На лавке рядом с ним лежало уже с десяток готовых. Не так просто сделать хорошую. Древко должно быть идеально прямое, чтобы не летела пущенная стрела криво. Потом надо осторожно прорезать канавки под каждое перо, лучше всего – гусиное, заготовленное заранее. Налить свежесвареный клей, аккуратно вставить перья и обмотать для верности конским волосом. Работа достаточно кропотливая, но для себя стараешься, не для соседского дяди. Промахнешься из-за того, что поторопился, некого потом будет винить. Даже после самой тщательной работы выясняется, что каждая стрела имеет свой характер, и надо об этом помнить.

Упал он на колени и выложил все, как есть. Про нужду горемычную, больных ребятишек и жертву, принесенную Солнцу – голубя. Покачал головой фем и высказал немало нелестных слов о тупоумии Танкреда:

– Разве же голубь – жертва, достойная Бога? – удивился он. – Необходим скот. Бык. На худой конец – коза. Голубь – мелочь. А ты – глупец.

– Так нет козы! – простонал Танкред. Он поколебался и сознался, выложив все про свой сон.

От смеха фем даже плетку уронил.

– Под моей усадьбой клад зарыт? Да я сам ее строил! Нет там ничего. И где бы ты искал? Возле той стены, или той?

Он заржал не хуже жеребца, потешаясь над несчастным крестьянином.

– Идиот! Вот намедни мне приснилось, что в деревне за озером возле крайнего дома у засохшего дерева горшок с золотом лежит. Прикажешь мчаться и проверять?

Танкред забыл про боль от ударов плетью. Это же его дом и дерево рядом с забором!

Не успел фем, отсмеявшись, уйти, как он бросился домой и принялся копать у корней старой сосны.

И что вы думаете? Нашел горшок, заполненный золотыми монетами!»

– Хорошо пошутил Бог-Солнце, – довольно сказал мужик. – Дал просимое, а заодно и повеселился.

Он замолчал и настороженно прислушался:

– Собака, что ли, у соседей завыла? Не нравится мне это…

Поднялся, накинул овчинную безрукавку и пошел в сени, бурча что-то себе под нос. Распахнул дверь и, не успев сделать шага, упал с разрубленной головой. В открытый проем с ревом ворвались два бородатых типа в обшитой металлическими пластинами одежде, с клинками в руках.

Время неожиданно стало страшно тягучим и медленным. Бенила еще только поднималась в растерянности с лавки, а тяжелая глиняная кружка уже вылетела из руки учителя и, отбитая ворвавшимся грабителем, разлетелась на мелкие осколки. Ответным движением тот попытался зацепить кинувшего. Уходя от удара и немыслимо изогнувшись всем телом, учитель свалился под ноги убийце и воткнул нож, непонятно как оказавшийся в его руке, прямо в пах. Бандит дико взвыл, выронил копье с длинным наконечником и, сметая все со стола, рухнул на пол.

Второй разбойник прыгнул вперед, небрежным ударом зарубил хозяйку и, разворачиваясь, замахнулся на парня. Взмах длинным мечом, после которого тот должен был тоже упасть, заливая пол кровью, не удался. Слишком низкий был потолок. Лезвие зацепилось за балку. Парень не хуже рыси прыгнул на врага и воткнул противнику в шею зажатую в руке стрелу. «Эрлик, его зовут», – совершенно не к месту вспомнила Бенила, воспринимавшая происходящее в странно замедленном темпе.

Железное острие вошло ниже кольчужного воротника и порвало вену. Кровь хлынула ручьем, грабитель отшатнулся. Парень попытался вырвать стрелу, но она, сломавшись, осталась в ране. Эрлик, рычащий не хуже зверя, принялся бить врага кулаками. Тот уже особенно не сопротивлялся, только пытался зажать рану в горле. Глаза стали мутными. Жизнь его покидала.

– Молчать! – приказал учитель, выбираясь из-под трупа грабителя.

Визг девчонок резко оборвался, даже Эрлик прекратил избивать труп и повернулся к нему. Время опять пошло нормально. В доме остро пахло свежей кровью и испражнениями. Тот, получивший ножом, на прощание успел обделаться.

– Аголины, – с отвращением сообщил учитель, вытаскивая закрытый ранее рубахой черно-белый диск. – Эрлик, быстро посмотри, что творится снаружи! Не могли они прийти вдвоем.

Парень метнулся к выходу, не забыв прихватить валяющийся рядом меч. Сквозь распахнутую дверь донесся дикий крик, раздавшийся где-то неподалеку.

– Бенила! – позвал учитель, присаживаясь возле хозяйки. – Бесполезно, – поднявшись через минуту, вынес он вердикт. – Женщина умирает.

Он осмотрелся по сторонам и подобрал валяющееся копье. Не просто наконечник, а окованное железом древко. При попадании в щит его не обрубишь. Это оружие воина, а не крестьянина. Деловито взвесил в руке и удовлетворенно кивнул.

– У соседей горит, и дальше тоже. Это не грабители – это набег, – вернувшись, доложил Эрлик.

– В лес уходите, – в первый раз за все время подала голос старуха. – Забирай сестренок, спасайтесь. Эти живых не оставят.

Они кивнули. Решение было верным. Когда бежали мимо горящего дома, на пороге увидели труп мужчины. Во дворе метались черные тени, несколько человек вытаскивали из сарая мешки. Из-за угла появился очередной бородатый тип и радостно оскалился. Даже ходить никуда не пришлось – прямо на него наскочили.

Учитель на бегу метнул копье, и оно с глухим звуком пробило грудь налетчику. Изо рта выплеснулась струя крови, и аголин завалился на бок. Наконечник копья торчал из спины.

– Не разучился еще, – не ходу пробурчал учитель невнятно, – быстрее, Бенила! Шевелись.

Они уже почти ускользнули, когда вдогон бросились два всадника и стали быстро их настигать. Эрлик с невнятным криком развернулся и попытался достать переднего. С мечом он обращаться не умел, размахивал клинком, как палкой. Всадник легко уклонился и срубил парня на ходу. Повернул коня и, опрокинув корпусом старшую девочку, намеренно направил скакуна так, что копыто раздробило голову с противным хрустом.