Шаг вперёд, два шага назад (СИ) - Хмельная Маруся. Страница 42

Собираясь, Стас прихватил и мои вещи, в том числе и кинохлопушку для тёти Жени, и Звезду, которую я намеревалась оставить тут. В такси я прочитала, что нацарапал чудовище: «Красота бывает разной: твоя — как прохладный источник в жаркой пустыне, из него хочется пить вечно!»

Угу, горько хмыкнула я. Поборов желание разбить эту звезду о приборную панель, я раздражённо кинула её на заднее сиденье. Лицемер и издёвщик! Поглумился надо мной, а я ещё к нему и прониклась.

Так пыхтела я, пока не добралась до Стаса. А потом все мысли покинули меня, оставив место первородным инстинктам, горячей страсти, нежной чувственности и сладкому наслаждению.

За которые пришлось расплачиваться под утро, когда Стас заявил:

— На носу Новый год, предлагаю смотаться в Малайзию, недалеко и виза не нужна. Со свадьбой тянуть больше не будем. Хотелось бы летом, но столько ждать я не намерен. Месяца тебе хватит на подготовку? Если не хочешь празднества, можем расписаться хоть сейчас. А праздник устроим, когда захотим, тем же летом. Ты как раз обустроишь наш дом в Снежино, отметим там семьей.

Стас говорил безапелляционно, не ставя под сомнение ни одно из предложений. А я думала о том, что теперь понимаю почему столько разговоров и шуток вокруг темы, когда мужчина ищет наслаждения, а девушка после первой ночи строит планы о замужестве. Я сейчас была тем мужчиной, который хотел лишь забыться и получить удовольствие, а тут на меня свалились и планы на новый год, который я хотела провести со своей семьёй, и разговоры о свадьбе, и даже обустройство дома.

Единственное чего хотелось после этого — просто сбежать. Как и поступают многие мужчины. Я их не оправдывала, но чувствовала себя в западне, словно мне на шее затянули верёвку. И как сказать человеку, для которого эта ночь значила так много, что для меня она не значила ничего?

Впрочем, Стаса не стоило жалеть, он сам был на моём месте не раз, что не мешало ему разочаровывать своих подружек.

— Стас, не гони лошадей. Давай не будем торопиться, — собираясь, отрезвила я его. — Я понимаю, наши отношения немного потеплели в последнее время, но не заставляй меня жалеть о проведённой ночи, будто я дала тебе этим какую-то надежду.

— Если ты хочешь сказать, что всё останется как прежде, то не останется, — твёрдо сказал хмурый Стас. — Я не позволю тебе опять вот так уйти.

Для спора был неподходящий момент. К тому же, как бы это не было плохо с моей стороны, но я еще не могла закрыть эту дверь насовсем. Я не была уверена, что хочу порвать со Стасом без единого шанса всё вернуть. Я имею право на ошибку, вдруг все вокруг правы, и лучшей партии, чем Стас для меня не предвидится? Он не будет ждать меня вечно.

Я подошла, обняла его мягко и чмокнула в нос.

— Я никуда не ухожу, Стас. Просто давай не будем торопиться со свадьбой. Меня бы устроили отношения на расстоянии какое-то время. Дай мне разобраться в себе, пожалуйста, — я стала подлизываться, щекоча носом его шею, желая погасить назревавший конфликт.

Но Стас недовольно отодвинулся.

— Что не так? — задал он главный вопрос. — В чём у нас проблема?

— У нас проблем нет, они есть только у меня, — отвертелась я. — И для начала, я очень спешу. После обеда у меня важная встреча, а до этого надо успеть сделать кучу дел. Не видел, где мой браслет? А, вот он.

Я схватила браслет с внутренней полки тумбочки в спальне. К моему удивлению, я вчера спокойно его сняла и так же легко одела сегодня. Просто мистика какая-то.

— Что за важная встреча? — поинтересовался Стас.

— С Рябушинской.

— Зачем? — удивился Стас.

Я хотела рассказать про Ирину, Ольгу Ерошкину, Маргариту, но потом подумала, как он отреагирует? Наверняка расскажет Андрею, чего делать нельзя ни в коем случае. Поэтому ему тоже нельзя рассказывать. Ох уж эти эмоции! Когда всё на них завязано, начинаешь врать близким во их же благо, а потом вязнешь в этом вранье как в болоте.

Тем больше мне импонировал хладнокровный подход Алекса, с которым можно было поговорить о чём угодно, потому что чтобы я не рассказала, в нём это не вызывало никаких эмоций. И тут же, вспомнив об Алексе, я вспомнила и окончание вчерашнего вечера. Гнев остыл, но обида осталась. Отогнав от себя мысли о чудовище, я ответила как можно беззаботней:

— Не знаю, она сама попросила о встрече, — солгала я, чтобы выиграть себе время на выдумку очередной лжи, которой буду всех потчевать. — Ты знаешь, я думаю, что они с Ерошкиной хотели бы помириться, но уже не могут сами. Им нужен кто-то третий. Возможно, речь пойдёт об этом, — пожала я плечами.

Стас пожал плечами в ответ и на прощание попросил:

— Подумай насчёт Нового года!

Пока я ехала домой, чтобы переодеться и привести себя в порядок, я думала, что мне делать с тётей Светой. Очень хотелось бы услышать от неё правду насчет браслета. Но зная её, я не думала, что это будет так просто. Если она опять начнет вертеться как уж на сковородке, её надо чем-то припереть к стенке так, чтобы не было шанса отвертеться. Сейчас мне это было не под силу, я не в форме и торопилась. Придётся отложить наш разговор до вечера.

Но я зря беспокоилась, дома никого не было, кроме папы, запершегося в своём кабинете, и тёти Жени, хлопотавшей на кухне. Дядя Петя был в короткой командировке по области, дети на занятиях, а тётя Света, по словам тёти Жени, отлучилась по делам. «Ну ладно, — подумала я. — Мы ещё успеем поговорить.»

Я вручила тёте Жене подарок — выторгованную кинохлопушку. Она очень обрадовалась и ударилась в воспоминания о периоде съёмок известного фильма. Под эти рассказы я собралась, перекусила и, чмокнув тётю, убежала. Браслет я положила на место.

Я еле дождалась, когда смогу позвонить Маргарите, боялась, что всё отменится по какой-то причине. Почему-то я чувствовала некое томление в груди, сродни предчувствию, что услышу нечто большее для себя, чем то, что ожидаю. Так и случилось.

Она назначила мне встречу у себя дома на три часа, и я ровно в три нажала на дверной звонок.

Мне открыла её домоправительница Надежда, которая была Маргарите скорее дуэньей, выполняя не только функции уборки дома, но и присмотр за Марго, и функции сиделки и подруги. Я услышала звонкий дребезжащий голосок Маргариты:

— Анечка, вы как всегда пунктуальны. Проходите, тапочки вам Надя подаст.

Надя подала мне кожаные тапки, в которые пришлось обуться, так требовала хозяйка. Я вошла в гостиную. Я уже бывала здесь. Будучи журналистом, я брала интервью у Рябушинской. Её родословная с корнями уходила в нашу землю, и она многое могла рассказать из истории нашего края. Неиссякаемый источник историй, она каждый раз могла удивить какой-нибудь новой байкой. Сделать удивлённые глаза, похлопать ресницами и уточнить: «А разве я это не рассказывала?»

Я оглянулась, с моего последнего посещения ничего не изменилось, все вещи оставались на своих местах, словно музейные экспонаты. Впрочем, где-то так и было. Много старинных предметов из её рода, передававшихся по наследству или увезённых вовремя из деревни от родственников, хотевших расстаться со «старьём». Это был не антиквариат аристократов — произведения искусства: фарфор или яйца Фаберже. Хотя фарфор присутствовал тоже. В основном, это была домашняя утварь, которой пользовались крестьяне в деревне, купцы в городе, так называемый средний класс, и предметы народного промысла.

Маргарита относилась у нас к местной знати, хотя была далеко не графского рода, но прадед её был крупным фабрикантом, и она знала историю своей семьи вплоть до седьмого колена, а то и больше. Но вела она себя всегда так, словно княжна, пытавшаяся приспособиться к современному миру.

Хоть я и называла её старушкой, ей было на самом деле не так уж много лет, возраст только подходил к семидесяти. Но она была очень маленькой и сухонькой, не молодилась, а вкупе с её манерами, словно она из позапрошлого века, давало эффект элегантной очень пожилой женщины. Я была уверена, что лет двадцать как минимум она проживет в ясной памяти и таком же энергичном состоянии, в котором находилась сейчас. Вся она излучала позитив, желание помочь людям и жажду жизни. Очень любила посплетничать, но по-доброму, ей просто необходимо было постоянно быть в курсе событий и перемен в жизни окружающих людей. Мне казалось, она знает всё обо всех. При том что сама что-то сообщала, если только ей это было выгодно.