Три кота на чердаке, или служанка в проклятом доме (СИ) - Чернышова Алиса. Страница 27

— Мне Легион выдал разрешение на мирную демонстрацию, — сообщает она, старательно перекрикивая ветер, — Так что у меня все по закону, можно сказать! Лети, Риа — и сделай, что должно!

Скалюсь во всю пасть, и Ноэль тут же улыбается в ответ. И в этот момент я отчего-то думаю, что это самое важное: найти кого-то, кто улыбнётся тебе ободряюще, кем бы вы там ни были — людьми, мертвецами, монстрами, богами или химерами. И это забавное осознание, потому что это довольно глупо, на самом-то деле: так долго мечтать о человечности, чтобы в итоге осознать, насколько все мы одинаковы, насколько по сути неважно, кто есть кто.

И я не удерживаюсь — делаю круг над площадью, наблюдая, как тонкая фигурка ловко укладывает скрипку на плечо, склоняет голову и начинает играть. И музыка разрастается, будто вопрос и ответ, боль и облегчение, страсть и абсолютное спокойствие, заглушает ветер, крики людей внизу, сомнения и лишние мысли… Нет больше ничего, остается только мелодия, болезненная и острая, словно лезвие, слышимая и мёртвым, и живым. И по толпе внизу проходит единая дрожь, будто она обращается в одно существо, глухое ко всему, кроме музыки, а я чую всем своим существом, вижу даже с такой высоты, как качаются надгробия и взрывается земля под напором тех, кто тоже отзывается на зов подаренной Мастером скрипки.

— Мирная демонстрация, — бурчу, наблюдая за начинающимся шествием мертвецов, — Если мы выживем, Легион, я или признаю твою гениальность, или больно отпинаю!

Бурчу, но зрелище потрясающее, конечно — такое, что вовек не забудешь. Ещё и луна из-за туч вышла, тоже, видимо, полюбоваться на все происходящее решила. И вот в бледном свете её все это ещё поразительней выглядит: и полупрозрачная сияющая Ноэль, и крылатая чуточку фантасмагоричная я, и взвившиеся до самого неба щупальца скархла, теснимые светом — молодец, Акэль! — и толпа мёртвых и живых, бредущих к храму за непрекращающейся мелодией… И вот как нашему миру без магии?

В общем, как-то я излишне увлеклась, потому пропустила ударивший мне в крыло сгусток черного пламени и завертелась в воздухе, силясь выровняться.

Ну что же, здравствуй, любовь моя…

Я бы любовалась крылатой чёрной тенью на фоне тёмного же неба, не знай наверняка, что летать теперь он может только по приказу — и от этого накатывает такая злость, что так бы и вцепилась зубами, выдёргивая перья! Но правда, однако, в том, что даже в своем истинном обличьи я — лишь осколок некогда могущественного существа, а Тари — высший демон, столь могущественный и чуждый этому миру, что пространство вокруг его крыльев идёт рябью. Потому делать нечего, приходится использовать чисто человеческую стратегию: подобрать усы за неимением юбки, заложить вираж покруче, уклоняясь от очередного сгустка тьмы — прощай, фонтан, ты мне никогда не нравился! — и со всех крыльев рвануть к окраине, туда, где билось все быстрее Сердце Степи (предчувствовало, очевидно, неприятности).

— Убей Наместника… — снова и снова шепчет мне ветер на разные голоса. Ох, я бы, может, и с радостью — но что это изменит?..

Вот так, можно сказать, под конвоем, перелетаю пять городских стен и ров, отделяющий Великую Степь от нашей конгломерации. Тари не отстаёт, конечно — ещё бы! — потому не успеваю даже как следует полюбоваться видами, на которые так долго могла смотреть только из чердачного окошка.

Между тем, комитет по встрече нас, любимых, впечатляет: сам Незрячий, верные ему псы в своих серых одеждах и белых звериных масках, Наместник — инкогнито, разумеется, но чтобы понять, что это за таинственная фигура в тёмном плаще и с охраной, к которой тянутся нити контракта Тари, большого ума не надо. И все ждали только меня — право, такая честь, что впору чувствовать себя польщенной! Фыркаю на звериный манер и лечу в сторону камня, внимательно осматривая вычерченные на земле знаки. Что сказать? Не поскупились колдуны на спецеффекты: тут тебе и сдерживающие печати, и древние письмена, да не абы чем, а человечьей кровью начертанные (и ведь наверняка опять девственницы; вот кто бы мне что ни говорил, в магическом мире вроде нашего, где в ходу демонология, слишком долго хранить так называемую невинность — мероприятие не только скучное, но и потенциально опасное).

Честно скажу: в самом начале этой истории, до того, как поглядела на истинный облик Тари и вспомнила наше общее прошлое, при виде эдакого магического рисунка бежала бы, теряя башмачки и достоинство. Но сейчас, наворачивая круги над плетением, способным до трясучки напугать любого духа, просто откинула всю мишуру, вгляделась в основные символы и начала непроизвольно хихикать. "Горе колдунам, которые, творя ритуалы, упорно не желают понимать их истинный смысл" — я поняла твою третью подсказку, Мастер, и это по-настоящему, нестерпимо смешно!

Под непонимающими взглядами присуживаюсь прямо на камень, позволяя ловушке захлопнуться, и принимаю человечье обличье. Незрячий ощутимо вздрагивает и тянет:

— Значит, это правда…

— И тебе здравствуй, Светоч! Моё почтение всем собравшимся! Что у нас дальше по плану?

Присутствующие ощутимо подрастерялись: наверное, обычно приносимые ими в жертву сущности ведут себя несколько скромнее. Ухмыльнулась и почесала затылок для наглядности — в сочетании с человеческим телом и формой служанки, надеюсь, это смотрелось в достаточной манере нелепо. Отчётливо слышались шепотки вроде: "Человеческое тело? Но как?". Так и хочется сказать — ха, это вы моего тятю в деле не видели! Может, он и не лучший боевой колдун, но исследователь неживой материи — непревзойдённый! Был.

— Здесь начнётся новая эра! — решил-таки просветить всех Незрячий — на случай, если вдруг кто недопонял.

— Спасибо, запомню, — киваю с серьёзной рожей, — И какая же программа нас ждет в связи с этим?

Незрячий нежиданно коротко хмыкнул и подошёл ближе, к самой границе мерцающих кровавых линий. Вполне себе понятно — на публику покрасовались, глядишь, и по-нормальному поболтать удастся. Если подумать и вспомнить, у них и с тятей последний разговор на диво интересный выдался, просто я, задыхающаяся от горя и не помнившая о себе ничего вовсе, не смогла тогда оценить.

— Значит, слухи о том, что у Коща была какая-то там ученица — правда, — отметил Незрячий негромко, — Подумать только, человеческое тело… Зато понятно теперь, как ты сумела сбежать, тварь.

— Нечего обзываться, сам чай не красавец, — ухмыляюсь ему в ответ, — И откуда тебе знать, кем ты был на прошлом круге воплощений? Вдруг тоже радовал мир клыкастым оскалом?

Он выглядит растерянным, да это и неудивительно — сама себе немного удивляюсь. И там, в подвале на серебрянной цепи, и в пылающем тятином особняке я боялась Незрячего, а теперь страха ни на гран не осталось. Даже не знаю, в чем тут дело: то ли в разговоре с Мастером, то ли в возвратившейся памяти, то ли просто потому, что бояться мне уж не по статусу — заделалась великим, смешно сказать, революционером.

— Даже немного жаль, — говорит Незрячий, — Будь ты на самом деле человеком, даже оставил бы тебя в живых — как-никак, больше мой старый друг не оставил учеников.

Вот хочется послать этого красавца так далеко, чтобы уж точно заблудился в процессе — но мне нужно потянуть время, потому устраиваюсь на старом плоском камне, белом и горячем, поудобнее и вопрошаю:

— Что ж ты его убил, если такие друзья?

— Во первых, количество жертв его экспериментов превысило все возможные нормы; во вторых, мне нужны были результаты его работы, а предоставить их добровольно он отказался. Его смерть — печальный факт, но увы нам! На пути к великой цели все средства хороши.

— У, — смеюсь, — С великим целями вечно такая ерунда — они почему-то приносят за собой горы трупов. И в чем же интерес? Стать царем горы? Получить бессмертие?

— Не меряй меня столь примитивными мерками, тварь. Моя цель — очистить мир от существ вроде тебя! Моя мечта — мир, подвластный только людям, без демонов, духов, богов и прочей магической шушеры. Там, где люди сами решают свою судьбу, и никто не ворует их тел, не пьёт крови, не смущает разум, не использует, будто куклы в шахматной партии. Я хочу… свободы, тварь. Хотя, куда уж тебе понять!