Властелин Кукол (ЛП) - Швартц Ричард. Страница 38

— Есть ещё и кое-что другое, — медленно произнёс Армин. — Янас принадлежал когда-то племени Орла и только посредством предательства мы его потеряли. Если начнётся война, и мы победим, племя Башни исчезнет, и в Янасе появится новый эмир. Мы хотим снова сделать племя Орла сильнее, и у нашего племени есть ещё много друзей в Янасе. Это была бы возможность исправить старую несправедливость, — он сделал глубокий вдох. — Тем не менее племена Льва и Орла обвинят в том, что они устроили заговор, с целью достижения именно этого результата. Нам припишут то, что мы затеяли войну, чтобы моя Файлид могла подарить своему маленькому циркачу эмират.

— Но на войне, как правило, страдают те, кто вообще не причём, — продолжила Файлид. — Так было уже всегда, — она посмотрела на меня. — Я даже разговаривала со священником Борона. Ему нужен непосредственный свидетель, тогда в его власти выполнить дело своего бога. Марина могла бы обвинить принца, тогда священство сможет судить от имени бога. Если Борон накажет племя Башни, то войны не будет.

Возможно, саик Сарак и был убийцей, но Файлид и Армин полагали, что он останется верен племени Башни. Если Файлид направит допрос в этом направлении, то это может превратиться в жестокую пытку, однако если она позволит саику взять на себя вину, этот человек, возможно, встретит более милостивый конец.

— Я не знала, насколько это тяжело, принимать такие решения, — тихо произнесла Файлид. — Мне не хватает совета отца.

— Ваше Высочество, как насчёт совета эссэры Фалы?

Файлид улыбнулась.

— Она говорит, что эмира я, и мне не нужно её спрашивать, чтобы знать, что я буду делать. Корону ношу я, а не она.

Я посмотрел на жаровню, запах горячего металла чувствовался даже здесь.

Армин указал на широкую, тяжёлую дверь, не ту, через которую я ступил на эту территорию.

— Они ждут за этой дверью, — тихо заметил он. — Я тоже не готов к таким решениям, — он беспомощно пожал плечами. — Если бы это не означало войну… Саик Сарак принимал участие в попытке убить мою львицу, и он частично ответственен за смерть эмира, которого я сильно почитал.

Я посмотрел на них обоих. Согласно старому пророчеству, от меня ожидался ещё один совет. Мне совсем не хотелось давать его здесь.

— Это не совет, Ваше Высочество, только вопрос. Я не вижу здесь свидетелей. Вы пытаетесь держать всё в секрете?

— Пока не узнаем больше, — ответила Файлид.

— Если всё узнаете, вам обязательно нужно будет это использовать? Тогда вы будите вынуждены объявить войну племени Башни?

— А что мне ещё остаётся? — возмущённо спросила Файлид. — Я же не могу игнорировать тот факт, что эмир пытается меня убить!

— Я что насчёт момента объявления войны? Или что, если вы станете калифой и лишь потом обвините его? Обязательно сразу использовать то, что вы здесь выясните или, возможно, лучше оставить врага в неведение о том, что мы знаем? — я настойчиво посмотрел на них, сначала на Армина, потом на Файлид. — Я видел принца Тарсуна всего один раз, на вашей коронации. Думаю, что он ваш враг, но он лишь тот, кого мы можем видеть. Другой притаился в тени и дёргает за ниточки, а принц Тарсун танцует, когда ему говорят. Оставьте ваших врагов в неведение. Возможно, вам удастся освободить сестру. Чтобы завладеть знаниями, неподходящего времени не бывает, зачастую есть только неподходящее время использовать их.

Файлид слегка улыбнулась, хотя эта улыбка была лишь тенью. Для веселья ситуация была слишком серьёзной.

— И это не данный мне вами совет, Хавальд бей?

Я склонил голову.

— Просто констатация факта, Ваше Высочество.

Я почувствовал удовлетворение, когда саик Сарак увидел меня, сидящего рядом с Армином на скамье судей, а следы от искусной работы охранника арены менее очевидные, чем он мог надеяться.

Его глаза расширились, и на мгновение он выглядел даже более шокированным от моего присутствия, чем от того, что его здесь ожидало.

Но потом он взял себя в руки и лишь то и дело бросал на меня взгляды, полные ненависти.

В цепях он стоял на коленях перед Файлид, когда она зачитывала обвинение. На вопрос, хочет ли он сознаться, если она предоставит ему быструю смерть на плахе, он лишь рассмеялся.

Когда палачи схватили его и потащили к инструментам, с площади Дали я услышал колокола, призывающие верующих в храм для полуденной молитвы.

9. Зыбкая надежда

Когда Тарук открыл дверь нашего дома и молча меня впустил, ночь уже почти закончилась, и намечался рассвет. Я прошёл мимо него и вздохнул. Я был счастлив вернуться домой.

Одним из восьми сегментов нашего дома был вестибюль. Он достигал полной высоты дома, с обоих сторон располагалась широкая винтовая лестница, ведущая к двум галереям, которые соединяли верхние этажи. Через широкую, прочную дверь из этого зала можно было попасть в сад во внутреннем дворе, а ещё две двери слева и справа вели в помещения на нижнем этаже.

Наружные окна здесь были закрыты не ставнями, а искусной решёткой из камня и стали. Большое потолочное окно, также защищённое решёткой и оснащённое цветным стеклом, заливало комнату мягким светом в течение дня.

Пол зала был выложен белым и чёрным полированным мрамором с геометрическим узором, а с высокого потолка угрожающе свисала великолепная люстра. До сих пор никто из нас не зажёг ни одной из бесчисленных свечей, и я был не единственный, кто избегал проходить прямо под ней, как будто это было запрещено.

Эмир обустроил и этот зал: там были две зоны для отдыха с хрупкими на вид, мягкими стульями с изогнутыми ножками и скамейка, а также небольшой столик, на котором стояли цветы, которые накануне, возможно, были ещё свежими.

Днём зал был большим и светлым. Мебель, на мой вкус, хоть и была немного вычурной, но общее впечатление дружелюбным и открытым. Однажды священник сказал мне, что хороший архитектор пишет в своих планах послание.

Если учесть крепкие двери, толстые стены за новыми шёлковыми обоями и высокие перила галерей, то послание было очевидным: добро пожаловать, однако не иди дальше, чем тебе позволяют.

На стенах горело два светильника, поэтому было достаточно светло. Но на люстре не было зажжено ни одной свечи. Да я и не знал, как до них добраться. Должна существовать лебёдка или что-то в этом роде, но я ещё не нашёл её. И на данный момент это не имело значения.

Я молча кивнул Таруку и прошёл на кухню. Там больше никого не было, и я был за это благодарен. В чашке под тряпкой я нашёл остатки жаркого, и если бы был голоден, его бы хватило, чтобы наесться. Но я чувствовал только жажду. Я нашёл в кладовке ещё наполовину полный кувшин с вином. Вино было красным, терпким и неразбавленным.

Я налил себе, сел, откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

Рука коснулась моего плеча, но я уже до этого узнал Лиандру по запаху. Я притянул её руку к щеке и поднял взгляд. На ней была лишь лёгкая льняная сорочка, и она была очаровательной и сонной, однако выглядела обеспокоенной.

Я не отпускал её руку, поэтому она села рядом. Вскоре к нам присоединились сначала Серафина, а потом и Наталия. Наталия тоже была в тонкой сорочке, которой я, при других обстоятельствах, возможно, уделил бы больше внимания. Серафина единственная была полностью одета.

— В старой империи людей пытали? — тихо спросил я Серафину, когда она села за стол.

— Не в Аскире. Совы знали другие способы выяснить правду. Но в других местах…, - она кивнула. — Да, пытки тоже существовали.

— Уже так поздно, — нежно заметила Лиандра. — Это заняло так много времени?

Я кивнул и набрал в лёгкие воздуха.

— Саик Сарак был крепким малым, — начал я. — Боги, каким же крепким.

— Он был сломлен? — спросила Наталия.

Я медленно кивнул.

— Не сразу, а раз за разом. Под конец он полностью сломался и рассказал нам всё, что мы хотели знать.

— Ты выглядишь так, будто сожалеешь о том, что был там, — констатировала Лиандра.