Арбалетчики в Карфагене (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный". Страница 30

Но в нашем случае не эти тонкости сыграли свою роль, а несколько иные. Сама варна вайшиев, хоть и не разделилась ещё на профессиональные касты, некоторую неписанную градацию всё-же имела. Крестьянин на Востоке — уважаемый человек, соль земли. Даже если он и беден как мышь, он — кормилец всех прочих. Без продукции ремесленника жизнь — каторга, но кое-как прожить можно, а как ты проживёшь без жратвы? Поэтому вайший-крестьянин несколько выше вайшия-ремесленника. А ремесленник, производящий полезные в хозяйстве вещи, нужнее, а значит — несколько выше ничего не производящего торговца. Вот тут-то, как говорится, и порылась собака. Родители Мунни были ремесленниками, и сама она, будучи прядильщицей шёлка, оставалась тем самым в ремесленной страте. Мы же по маскирующей нашу миссию легенде — торгаши, ниже ремесленников, и ей, ремесленнице, спать с какими-то торгашами унизительно. Это и объяснил нам, как понимал сам, продавший её купец. Так оно и было, пока я вёл свою ходячую покупку с невольничьего рынка — она брыкалась, шипела ругательства и демонстрировала презрение всеми способами, какими только могла, и подзатыльники, которыми я её пару раз урезонил по дороге, помогли ненадолго. Но на постоялом дворе, войдя в комнату и осмотревшись, она изрядно озадачилась. Кинжалы и трости-дубинки — это одно, их носят и применяют при необходимости практически все и всюду. Но мечи, арбалеты, шлемы и панцири, бросившиеся ей в глаза в комнате, с образом презренных барышников-купчин как-то не вязались. У меня же вдали от посторонних глаз и ушей не было больше причин разыгрывать из себя торгаша ещё и перед собственной рабыней, и ту часть правды, которую ей можно было сообщить — в том числе и о нашей настоящей профессии — я от неё скрывать не стал. Разобравшись в ситуации, Мунни мгновенно "произвела" нас в кшатрии, и с этого момента её будто подменили. И не могу сказать, чтобы нас это хоть как-то опечалило — сухостой нам в этой командировке больше не грозил…

Утром мы встретились с этрусками в порту, от которых узнали, что наши конкуренты ещё не прибыли. Затем — хвала богам, античные работники умственного труда имеют нежёсткий рабочий график и могут позволить себе поспать — перехватили нашего инженера и угостили его хорошим завтраком в таверне, после чего напомнили об обещании показать, как божественная автоматика делается руками простых смертных. А то не верится, гы-гы! Вот увидим собственными глазами — тогда поверим. Проблема в финансах? Ну, это не проблема! Тут мы "под строжайшим секретом" признались греку, что наш интерес к полиболу не только познавательный, но и вполне утилитарный — испанские "борцы за свободу" не в силах противостоять римским легионам в чистом поле, и им позарез нужно мощное скорострельное оружие, способное рассеять железный строй римских манипулов. А что хорошая вещь стоит хороших денег, мы прекрасно понимаем, и для хорошего человека, который поможет нам обзавестись хорошей вещью, нам денег не жалко. Поразмыслив, тот припомнил свои географические познания, прикинул, где Испания, а где Египет, и пришёл к выводу, что предательством тут и не пахнет. Конечно, не очень хорошо давать мощное цивилизованное оружие в руки варварам, которые обратят его против цивилизованного народа, но так ли уж цивилизованы римляне? Далеко ли они сами от варваров ушли? Мы подтвердили, что крайне недалеко — вот, даже мечи наши варварские для своих легионеров у наших иберов собезьянничали, да и этого-то как следует сделать не сумели, сталь у ихних "испанских" мечей — дерьмо, и аристократы ихние для себя настоящие испанские клинки покупают. Какая же это цивилизация? О том, что и греческий оружейный ширпотреб по качеству стали ничуть не лучше римского, мы дипломатично умолчали. В результате греческий снобизм, соединившись с желанием хорошо подзаработать, дал на выходе горячее стремление помочь маленькому, но гордому испанскому народу в его справедливой борьбе против римской тирании. Такой образчик греческой логики нас вполне устраивал.

Учитывая "режимность" механических мастерских Мусейона и нашу готовность платить, учёный предложил нам сделать полибол на стороне, то бишь у частного ремесленника, с которым нас и свёл. "Режимность" в античном мире — ещё та. Посторонним вход на "объект" воспрещён, это да — в теории, об уже проверенной практике дипломатично промолчим, а вот что специалист часть своей работы проводит на дому и держит немалую часть документации у себя, вне "объекта" — об этом как-то птолемеевские "режимщики" не подумали. Типа, не касается их то, что происходит за пределами вверенного им "объекта", обычные полицейские службы на то есть. Есть, конечно, как не быть, да только по их части обычная уголовщина, а никак не военно-промышленный шпионаж. Я, кажется, сказал, что эту страну погубит коррупция? Ну, раз уже сказал, то как сказал, так и будет — если успеет. Если её ещё раньше не погубит бюрократизм…

В общем, договорились на том, что от нашего механика техническая документация, от частного производителя — работа, а от нас — оплата обоим. Ну, ещё я по принципу "кто девушку ужинает, тот её и танцует" выговорил себе право инспекции производственного процесса. Надо же разобраться, как эти хитрые механизмы делаются. Это в современном производстве для меня, технолога-машиностроителя по образованию, особых тайн нет. Но нет, увы, и означенного современного производства, а есть только местное, античное, в котором я ни ухом, ни рылом. Я ж не просто полибол хочу вывезти, я ж хочу при необходимости иметь возможность наладить его выпуск собственными силами. Мало ли, как жизненные обстоятельства сложатся?

Решив вопрос с "пулемётом", мы отправились на рынок импортных товаров. Как я и ожидал, "индийская соль", то бишь селитра, там имелась. Но цена! Если бы не покойный Дагон, отправленный мной к праотцам в Гадесе, но перед смертью, пытаясь меня уболтать, предупредивший меня о том, что "индийская соль", которую он называл "египетской", во много раз дороже обычной, я был бы в шоке. И обычная-то недёшева. Котила, четверть литра примерно, два обола стоит, это треть драхмы. За медимн, несколько больше полусотни литров, шестьдесят шесть драхм получается, но это уже мешок, мелкий опт, так что скидывают до шестидесяти. А такой же мешок селитры — втрое дороже, сто восемьдесят драхм. В три раза — это, конечно, "несколько", а не "много", но тут наверняка ведь и фактор внутрисредиземноморской спекуляции задействован. Наверное, и здесь она больше бы стоила, если бы была товаром первой необходимости, но она нужна только храмам, да царскому двору для хитрых "огненных" фокусов, а храмы и самих себя Птолемеи торгашам слишком уж обирать не позволяют. И тем не менее, бой с жабой нас ожидал нешуточный. Но торговаться не приходилось, товар ведь эксклюзивный, ничем другим не заменишь, один хрен кто-то купит, так что больше положенного никто не скинет, а на крупный опт у нас купилок не хватит. Кряхтя и проклиная по-русски "проклятых спекулянтов", я отсчитал серебро. Потом мы закряхтели оба, пытаясь поднять купленный мешок — ага, добрая сотня кило! Пришлось нанимать мальчишку с ишаком, чтоб доставил нашу покупку прямо на наш корабль. Ох и недёшево же нам обходится будущее "огненное зелье"! Учитывая, что приобреталась селитра для себя, а не для Арунтия, который нам её не заказывал, удар по карману получился нехилым — пришлось продать парочку аквамаринов из числа сэкономленных давеча на кордубском руднике.

Отобедав и слегка передохнув от трудов праведных, снова встретились в порту с этрусками. Там обстановка не изменилась, судно конкурентов всё ещё не прибыло. Ну и прекрасно, у нас ведь ещё не все собственные дела провёрнуты…

9. Античная промышленность

По рассказу Мунни производство "дикого" шёлка на Косе было кустарным. Предки нынешних косских шелкоткачей, будучи выходцами из Индии, прекрасно знали и горизонтальный ткацкий станок, и прялку с колесом, в Индии, кстати, и изобретённую.