Детектив весеннего настроения - Устинова Татьяна. Страница 43
– Никаких.
– Саша?
Константинов не мог ее подвести. Ну, не мог, и все тут!.. Он спинным мозгом чувствовал ее состояние – осталась один на один с неведомым противником, и все отступили, никто ни при чем, она одна на арене, и непонятно, что будет дальше, и не превратится ли арена в площадку, куда на потеху публике выпускают голого слабого человека, и с другой стороны у клетки падает решетка, и, жмурясь от солнца и предстоящего удовольствия, на песок выбегает парочка голодных львов!
– Лер, у меня есть… мысли, – сказал креативный директор значительно, хотя никаких таких мыслей у него не было, кроме единственной – о Тамиле Гудковой. – Но, с твоего разрешения, я тебе их попозже изложу. Тет-а-тет, так сказать.
Лера пожала плечами. Поведение Константинова ее пугало – как будто он в одну секунду, подверженный законам неведомой телепортации, оказался по другую сторону баррикады, а она даже не могла взять в толк, из-за чего так вышло!
Больше спрашивать было не у кого, ибо на совещании присутствовали только эти четверо, и Лера задумчиво оглядела всех по очереди.
– И что будем делать? Финансовая служба «России Правой» требует вернуть деньги, которые они якобы заплатили нам в тот же день, когда Лев Валерьянович подписал договор. Мы никаких денег не получали. – Она вытянула шею, над плечом Константинова пристально посмотрела на Торца, спросила громко, как у глуховатой старушки: – Да, Лев Валерьянович?! Денег от «России Правой» мы точно не получали?!
– Нет, нет, – солидно и благожелательно сказал Торц. – Никаких денег! Ни счета-фактуры, ни платежек, ничего нет. И наш банк подтвердил, что ничего на наши счета не приходило!
– Тем не менее они мне названивают с одним вопросом – где деньги? Если не вернете, говорят, мы такой шум в прессе поднимем, что вам мало не покажется! Я отвечаю, что денег нам никто не переводил, у нас и документы соответствующие есть.
– А они что? – Это Константинов спросил.
– А они говорят, что лично Герман Садовников перевел нам эти деньги! Или контролировал их перевод, и то, что у нас нет документов, – это подлог!
Константинов постучал ручкой по зубам – была у него такая привычка. Тамила всегда ругалась.
– Лер, а если это просто… кидалово?
– Саша, я не люблю таких выражений!
– Да, прости. Если это просто… ну, игра такая!
– Какая игра?! – простонала Лера. – Кто в нее играет?!
– Садовников.
– Он помер! Застрелили его! Ты ничего про это не знаешь?!
– Я знаю. Но он мог затеять какую-нибудь аферу, именно денежную, и не довести ее до конца. По уважительной причине. Застрелили – причина весьма уважительная!
– Что вы, ей-богу, Александр!.. – пробормотал Левушка Торц.
– С одной стороны, «Россия Правая» и ее лидер решили кинуть нашу газету, так сказать, в идеологическом смысле, а с другой… в денежном тоже!
Лера подумала немного.
– Не знаю, как именно они собирались нас кинуть. Документов-то нет! Нету! А Боголюбов мне сообщил, что «Россия Правая» с нами ничего подписывать не собиралась и даже больше, уже подписала договор с ним на проведение предвыборной кампании их лидера, то есть Германа Садовникова. Получается, что Герман Ильич играл во все ворота, что ли?
– А Боголюбов не врет?
– Нет, Саша! – в сердцах сказала Лера. – Вот если бы ты на телефонные звонки отвечал, идиотских вопросов не задавал бы! Боголюбов в той же самой заднице, что и мы! Только мы, так сказать, несколько больше в нее углубились.
– Это точно.
– Боголюбов напуган, и именно поэтому он пообещал свести меня с Башировым.
– Пообещать не значит жениться, Лера! Давай правде в глаза смотреть! Вряд ли Баширов станет с тобой разговаривать. У вас… статусы разные и положение в пространстве.
– Баширов ждет меня послезавтра в три в ресторане «Лермонтов» на Тверском бульваре, – скучным голосом сообщила Лера Любанова. – Звонили из его секретариата. Просили не опаздывать и быть готовой к тому, что его охрана меня обыщет.
Константинов длинно присвистнул, Полянский приоткрыл рот, и Лев Валерьянович, как курица крыльями, всплеснул руками, очевидно выражая таким образом крайнее изумление. Он вообще большинство своих чувств выражал руками. На спокойном, белом, значительном лице, чем-то напоминавшем лицо Садовникова, ничего не отражалось.
– Быть такого не может.
– Тем не менее так и есть, Саша. И мне нужно понять, что именно я стану ему говорить!
– Ты у него спросишь: Ахмет… как вас там… Вагранович?..
– Баширов Ахмет Салманович, и не придуривайся ты, ради бога, Константинов!
– Ты у него спросишь: господин Баширов, не вы ли приказали замочить депутата и сами пришли посмотреть на процесс, скажем так, замачивания? А если вы и не замочили, то, может, знаете, кто это сделал?..
– Спасибо, – сказала Любанова. – Все свободны.
Константинов вдруг опомнился, сообразил, что наговорил лишнего, и сделал движение подсесть к ее столу, но она его остановила:
– Я сказала – все свободны. Всем спасибо.
– Лера, ты неправильно меня поняла.
– Я все правильно поняла. О своем решении в отношении данной конфликтной ситуации я сообщу, когда ситуация будет ликвидирована. Поэтому все по местам. Сейчас же!
Полянский встал и вышел, следом за ним величественно удалился Торц, а Константинов все медлил.
Лера встала и пошла к двери, выходящей «на крышу».
– Саша, я не могу с тобой разговаривать, – сказала она и взялась за ручку и потянула ее на себя. – Извини.
– Лер, но я…
Дверь в приемную ни с того ни с сего широко распахнулась, и в кабинет влетела Марьяна. От сквозняка внутренняя дверь открылась и сильно стукнула Любанову по спине.
Она покачнулась на тоненьких, высоченных каблуках, и Константинов подхватил ее. Она стряхнула его руку.
– Ты что? – заорала она на Марьяну. – Тоже спятила, как все тут?!
– Валерия Алексеевна, – пробормотала Марьяна, тараща прекрасные глаза. – Тут у меня… у меня… в приемной…
– Бомба? Или что?
– Нет, не бомба, но…
– Американский президент нагрянул?! Или кто?!
– У меня… тут… – и Марьяна протянула Лере компакт-диск, сверкнувший на солнце жестким металлическим блеском. Диск был надет Марьяне на палец.
– Поняла, – сказала Лера, посмотрев на палец. – Наш Бэзил Gotten сделал тебе предложение руки и сердца и вместо кольца подарил диск. Да?
Константинов усмехнулся.
Марьяна таращила глаза умоляюще.
– Нет, нет, Валерия Алексеевна! Я… уходила, а когда пришла, у меня на бумагах этот диск лежал. Я его не помню, это не мой, и написано тут, видите: «С-бург, заказ май». У меня такого не было никогда. Я думала, может, вы положили, может, там информация или графики…
– Какие еще графики, Марьяша? – спросила Лера и пристально посмотрела на диск. – Графики! «С-бург» – это, надо понимать, Санкт-Петербург?
– Скорее всего, – согласился Константинов.
– Я не знаю, – чуть не плача призналась Марьяна. – Я его вставила в дисковод, открыла, там сплошь какие-то файлы и с каким-то… странным расширением. Я такого не знаю. А один файл нормальный, я его открыла, а там…
– Там… – подсказала Лера, чувствуя неладное, – там что? Что там?
– Я… я вам лучше покажу.
Марьяна птицей порхнула за стол начальницы, чего раньше никогда не делала, и Лера вдруг подумала быстро, что понятия не имеет о том, что происходит в этом кабинете в ее отсутствие. По крайней мере, Марьяна села за стол так, как будто делала это много раз.
А может, и вправду сидела?..
Константинов подошел и стал у секретарши за плечом. Дисковод сожрал диск с приятным жужжанием, наверное, именно так плотоядное растение затягивает муху. Лера медлила, не подходила.
– Чертовщина какая-то, – сказал Константинов. – Правда, чертовщина!..
– Вот, Валерия Алексеевна! Вот! Слушайте.
– Алло, это булочная? – сказал компьютер голосом Валерии Алексеевны Любановой. – Если это булочная, взвесьте мне кило булок и кило огурцов! Ах, в вашей булочной нет огурцов?! Тогда идите на фиг!