Шут и слово короля (СИ) - Сапункова Наталья. Страница 22

— Тебе нужно просто стоять спокойно, Мерьер, это в твоих интересах. Якоб! — он передал Якобу снежок.

Якоб, взяв егеря за плечо, отвел на нужное расстояние и положил снежок ему на голову.

— Возьми же лук, Эдин, — повторил Граф, — возьми и стреляй, — жесткость в его глазах никуда не делась.

Эдин взял лук и прицелился. Руки еле заметно, но дрожали.

Он постарался собраться, стал считать вдохи и выдохи — как учил Якоб. Вроде бы все, можно! Но у него не получалось спустить тетиву, никак не получалось.

Все молчали, и, кажется, готовы были ждать вечность. Но не ждать же им вечность, в самом деле!

Эдин быстро поднял лук и выстрелил, и ворона, которой не посчастливилось пролетать высоко над Развалинами этим погожим днем, свалилась на землю, пронзенная стрелой.

Граф медленно кивнул:

— Хороший выстрел. Молодец.

— Великолепно, — восхитился барон.

А сын барона, мальчишка — ровесник Эдина, посмотрел с уважением.

Эдин опустил лук и поклонился Графу. Когда стало ясно, что представление окончено, все заулыбались и загомонили, а егерь, что стоял со снежком на голове, упал на колени — ноги подкосились, что ли? Стоял и прощался с жизнью?

Потом был обед, который накрыли в каминной, с жареной кабанятиной, рассыпчатой кашей и пирогами Меридиты. Похоже, она все-таки готовилась к приезду нежданных гостей, то есть — не были те нежданными? Перед тем, как отбыть восвояси, барон пригласил Эдина и леди Аллиель почаще бывать в Калье. И вообще, почему бы им с его сыном не стать приятелями?

Уехал, наконец, барон, и… все пошло по-прежнему. Становилось морозней, иногда шел снег. Они с Якобом опять сходили на охоту и добыли двух кабанчиков-двухлеток, причем на земле Кальи. А в остальном — как обычно. Тренировки с Якобом, шахматы с Графом, разговоры, его задания, его вопросы, иногда каверзные.

— Представь, что ты король… э, ладно, не король, а один из министров. И в твоей стране неурожай, вот-вот начнется голод. Что бы ты посоветовал своему королю?

— А что, запасов совсем нет? — недоумевал Эдин.

— Нет, конечно. Не настолько, чтобы накормить чернь.

— Надо купить зерно!

— Предположим. А если в казне мало денег?

— Надо купить столько, сколько можно.

— А если тебе потом не хватит на армию, на флот, на двор, на все прочее?

— А зачем мне прочее, если нечего есть?

— Ну, тебе-то поесть хватит, поэтому ты можешь смотреть шире. Тебе надо накормить подданных, а не себя.

— Может быть, надо начать войну, победить, захватить продовольствие и заставить платить дань?

— Это вариант, но не лучший. А если не победишь, и платить придется тебе?

— А может, попросить помощи? Зерна взаймы? В счет будущих урожаев?

— Тогда, уверяю, найдется немало желающих нажиться на твоих трудностях. Договариваться стоит лишь с тем, с кем можно говорить с позиции силы, а не слабости.

— Но что это значит, граф? Ведь, получается, у меня нет хлеба, а у него есть?..

— Верно. Просто у тебя должно быть что-то другое. И нельзя допускать, чтобы твое положение стало отчаянным, принимай меры вовремя. Кстати, королевская казна не единственное место, где есть деньги. Они есть и у немалой части твоих подданных. Так что бы ты посоветовал своему королю?

— Купить зерно раньше, чем оно слишком подорожает. Договориться о выгодном займе. Предложить при этом что-то нужное… Не знаю, Граф. А богатым подданным посулить что-нибудь за их деньги?

— Гм… Посулить? Возможно. Ты имеешь в виду какие-то привилегии в будущем? Конечно, тут важно не наобещать лишнего.

— А что бы вы посоветовали королю, Граф?

На этом Этапе Эдин уже терял терпение и мечтал услышать от Графа, который, между прочим, был министром и действительно давал советы королю, готовый ответ. Как бы ни так! Старик улыбался и заявлял:

— Не знаю, мальчик мой. Тут надо хорошо поразмыслить.

На следующий день он задавал тот же вопрос немного иначе, заставляя Эдина выдумывать новые варианты ответов, или принимался рассказывать про королей и прочих персон из прошлого, поясняя на примерах, как надо торговаться, договариваться, угрожать и объявлять войну, а еще жениться и выдавать замуж сестер и дочерей — тоже, оказывается, способ решать трудные задачи, избегая трат из казны. Граф рассказывал интересно и даже смешно, и Эдин охотно слушал. Правда, в конце концов он преисполнился сочувствия к королям, жизнь которых, похоже, была просто невыносима: всюду тонкий расчет, каверзы, интриги, и ничего просто так.

Однажды, вернувшись с Вилленом с Верденского рынка, Меридита принесла новость — в городе вовсю готовятся к приезду его величества короля Герейна и молодой королевы, ждут со дня на день. А остановится король в Калье. У Эдина сердце в груди подпрыгнуло — король, королева, их свита! Но удастся ли их увидеть? Наверное, граф Верден и король Герейн не захотят приблизиться друг к другу и на пушечный выстрел. Может, отпроситься у Графа и с Якобом съездить в Верден? А может, и в Калью можно? И Аллиель с собой взять, ей же, должно быть, любопытно взглянуть на королевских особ и на всю ту суету, которую вокруг них устроят.

Граф и слушать не стал о поездках куда-либо, пришлось смириться. В тот день, когда король прибыл в Верден, жизнь в Развалинах текла своим чередом, а потом они услышали, как трижды грохнула пушка в Калье — три раза.

— Пороха у них, видно, много, — заметил Граф, — ну-ну…

На следующий день Эдин и Аллиель то и дело бегали на верхний этаж, чтобы выглянуть в окно — не покажется ли на дороге королевский обоз? Да и поедут ли сегодня?

Обоз появился ближе к обеду, больше десятка больших красивых карет на полозьях, запряженных четверками лошадей, несколько небольших повозок, не меньше сотни всадников. Зрелище восхитительное: нарядные кареты с гербами, нарядные люди, прекрасные лошади, яркие флаги, красные с синим и золотым — королевские, и еще множество других, тоже яркие, цветные с серебром и золотом, но поднятые ниже флагов короля.

Они смотрели во все глаза, как обоз появился вдали и не спеша приближался, вот передние всадники достигли развилки, ведущей к Развалинам, миновали ее, вот мимо проехала первая карета, вторая…

Развалины лежали, припорошенные снегом, безгласные — возможно, они казались и безжизненными мимолетному взгляду проезжающих. Во всяком случае, никто здесь не вышел поприветствовать короля.

Вдруг передние кареты обоза остановились, и одна решительно свернула на развилку, за ней следующая, а часть всадников тут же пристроилась по бокам и позади.

— Король! — звонко завопила Аллиель, — сюда едет король!

Они оба вихрем слетели вниз по лестницам. Внизу уже забегали — видно, не только Аллиель с Эдином наблюдали за королевским обозом.

— Отец, отец, сюда едет король! Мне нужно срочно переодеться! Меридита, платье!

Граф поймал дочь за руку.

— Не нужно, милая. Оставайся, в чем есть. В этом платье ты вполне хороша.

Аллиель была в своем обычном простеньком платье и наброшенном поверх него плаще, местами залатанном, но теплом — наверху донжона было так же холодно, как на улице.

— Отец, но ведь — король! Как я могу показаться ему такой замарашкой? Отец, ну пожалуйста! — она почти плакала.

Граф цепким взглядом оглядел Эдина, тоже одетого во что попало — не наряжаться же было, чтобы с пыльного нежилого этажа поглазеть из окошка, — и удовлетворенно кивнул.

Меридита, которая тоже была тут, лишь недовольно покачала головой. Возражать не посмела.

Со двора доносился шум, крики, лошадиное ржание, лай собак, которых без особого успеха пытался утихомирить Виллен, сыновья Меридиты и кое-кто ещё тоже выбежали. Самое время бы и Графу выйти во двор королю навстречу, но он не двигался с места, стоял, держа за руку дочь, которая то и дело недоуменно на него оглядывалась — дескать, что же мы так, разве можно?..

Эдин хотел затесаться куда-нибудь позади всех, но Граф вдруг взял его за плечо, придержал.