Шут и слово короля (СИ) - Сапункова Наталья. Страница 42

Сразу подумалось о плохом. Несчастье? Разбойники?

Почему не искали?!

И тогда Димерезиус объяснил. Про кольцо, про вероятного отца, про желание больше узнать про себя самого…

Это же так нормально, для мальчишки. Такой возраст. Может быть, с ним все в порядке, стоит подождать. Хотя тревожно, конечно. А Якоб как считает?

Якоб только выругался. Он не ждал неприятностей, но они пришли. Граф как знал, когда предупреждал! И этот ученый дурень Димерезиус мог бы поживее соображать…

Хорошо, если все благополучно и мальчишка жив и здоров. Понятно, что отца он не нашел, но мало ли, кого нашел. И все-таки душа Якоба вопила, что случилось несчастье.

Первым делом он достал полученную графом бумажку со списком — прочитать, кого из вероятных помощников можно найти поблизости. Первым в списке значился маркграф Сарталь.

Якоб перечитал и опять выругался. Почему ему никогда и ни за что не стать хоть и не первым министром? Потому что столь нелюбопытен. Мог ведь заранее прочитать внимательно…

Но, возможно, это везение. Найти кого-нибудь на земле маркрафа Сарталя проще всего именно маркграфу Сарталю — ему там подчиняется каждая собака… точнее, стража и еще кто там у него…

Уже через полчаса Якоб Лаленси скакал верхом по дороге в Сарталь, братья-акробаты Джак и Фано его сопровождали, на всякий случай. А Бик, который, по логике вещей, в подобной ситуации должен бы разразиться долгой бранью, угрюмо молчал. Милда — та только и успела, выбежав, посмотреть им вслед, а потом заплакала. Она тоже тревожилась. Димерезиус, вышедший следом, погладил ее по голове.

В Сартальском замке было по-прежнему людно и празднично. Намечался большой выезд на кабанью охоту, так что с Якобом и братьями на воротах и разговаривать не стали, велели идти прочь до более удачных времен. Повысив голос, Якоб назвался и достал кольцо Графа. Удивительное дело, это сразу возымело эффект — один из стражников умчался с докладом, и уже скоро Якоб стоял перед маркграфом.

Маркграф был большой, грузный человек с внимательными глазами. Он не был ни тороплив, не раздражен, как будто Якоб вовсе не оторвал его от чего-то важного, а когда в дверь кто-то сунулся — прогнал движением руки.

— Итак, друг мой, какие у вас новости для меня от графа Конрада?

— Не новости. Я должен просить помощи, милорд. Граф Верден сказал, что…

— Я понял. Я слушаю.

И Якоб рассказал. Про Эдина, про кольцо бастарда, которое вроде бы пропало, но, оказывается, нашлось…

Маркграф не перебивал, и некоторое время молчал потом.

— Верден писал мне про этого паренька, — сказал он наконец. — Значит, это второй ребенок Виолики. Интересное совпадение. И он считает себя моим сыном. Вердену это неизвестно, не так ли? И он исчез. Именно исчез, я не встречал его, и ничего о нем не слышал, и если он в Сартале, то я ничего об этом не знаю. Ведь ваш подопечный Эдин Вентсивер рассчитывал так или иначе на встречу со мной, верно?

— Не обязательно, милорд. Взглянуть на вас — да, конечно. Я не уверен, что он стал бы добиваться встречи.

— Я понял. Его надо найти, и немедленно, не так ли, Лаленси? И не поднимать шум, у меня в замке сейчас на редкость много нежелательных персон. Но мы постараемся. Уточните-ка еще раз, в какой именно день это случилось.

В комнату как раз сунулся очередной посыльный, маркграф подозвал его.

— Передай, любезный, ее милости, что я никак не могу ее сопровождать — важные дела.

После этого он кликнул секретаря, скучавшего в соседней комнате, и отдал распоряжения. И завертелось.

Всех слуг собрали и опросили, потом стражу. Как водится, поначалу никто ничего не видел и не знал.

Но так ведь не бывает на самом деле, особенно если правильно задавать вопросы.

Слуги и стража видят все и все знают. Зато их никто не замечает, так уж повелось.

Кто явился в замок накануне? Очень многие. То и дело кто-то ездил туда-сюда с поручениями от гостей, и привозили провизию, заказанную экономом. Привратная стража толком запомнила лишь двоих юнцов, приехавших на одной лошади. Оба нездешние. Кажется, это они привезли весть о разбойниках в окрестностях замка, о чем доложено начальнику городской стражи.

Где эти юнцы?

Неизвестно. Но разбойников уже благополучно выловили.

Покинул замок ли кто-то из слуг в означенное время?

Да, старая кухарка и ее внучка, девчонку заподозрили в воровстве и велели убираться. Ее милость была сострадательна, велела дать им повозку и выплатить жалованье, они уехали утром.

В рекордно короткий срок замок осмотрели и перетряхнули снизу доверху. Обнаружили чужую клейменую лошадь. Лошадь Якоба Лаленси была заклеймена так же, то есть, нанята в той же конюшне.

Смену стражи, охранявшую ворота той ночью, допросили опять. И некоторых слуг.

Замок маркграфа Сарталя — огромный и людный, в нем, как песчинка, затеряется кто угодно и что угодно. Но так только кажется на первый взгляд. И если песчинку не искать…

Кто может выполнить неудобное поручение? Совсем неудобное?..

Ах, помощник эконома?..

Скоро отряд стражников отправился в слободку на окраине Сарталя, и еще немного времени спустя перед маркграфом поставили двоих контрабандистов, сестра одного служила в замке прачкой. Им заплатили и за молчание, конечно, но не столько же, чтобы молчать в такой неудобной для здоровья ситуации…

Убить? Нет-нет, они не душегубы. Они продали мальчишку на торговец «Золотая ракушка». Респектабельный торговец, да, приходит в Сарталь регулярно. Да, говорят, что «Ракушка» промышляет контрабандой и каперством, но ведь это не доказано, а говорят — мало ли что. И потом, им приказали и заплатили, а услужить их милостям — всегда дело благое и почетное.

Услужить их милостям, ни много ни мало. Какие еще могут быть вопросы?..

И скоро два шерка из личного флота марграфа, что в стояли на рейде, подняли паруса и ушли в море, в разных направлениях. Поскольку один из кораблей должен был этим вечером прокатить по заливу высоких гостей маркграфини, его исчезновение стало последней каплей в чашу ее супружеского неудовольствия.

Маркграф, его секретарь и Якоб Лаленси сидели в кабинете маркграфа, когда леди хозяйку внесло туда на волнах ее праведного гнева. Женщина в серебристом парадном платье и в сверкании драгоценностей была изящна и утонченно красива, ее муж, давно избавившийся от парадного костюма, казался рядом с ней непомерно большим и грубым мужланом.

— Этому должен был предел, милорд, — прошипела маркграфиня, косясь на Якоба с секретарем. — Этому должен быть предел! Уберите отсюда слуг, наконец, и соблаговолите объясниться, почему вы позволяете себе столь несуразные поступки!

— Миледи?

Маркграф сначала посмотрел на супругу снизу вверх, потом не спеша встал, оказавшись на голову ее выше, и обстоятельно запустил свою большую пятерню в затейливую прическу леди — затрещала жемчужная сетка, пара шпилек упала на ковер.

Женщина широко раскрыла глаза и испуганно заверещала.

— Этому должен быть предел, миледи, — сказал маркграф. — Уйдите, мне некогда. А потом, надеюсь, вы изволите объясниться.

Он легонько оттолкнул женщину, которая, подхватив юбки, так же стремительно унеслась, как и появилась. Маркграф вернулся в свое кресло, и, поморщившись, обронил:

— Прошу прощения, господа, что вам пришлось быть свидетелями нашей маленькой семейной размолвки. Итак, на чем мы остановились?..

Первая новость появились назавтра к обеду, ее привез один из посланных маркграфом кораблей. Новость не обрадовала. Встреченный по дороге сольвеннский шлюп-торговец сообщил, что пару дней назад поджег и потопил напавшую на него пиратскую шнекку «Золотая ракушка». Спасся только камбузный мальчик, которого сольвеннцы передали на сартальский шерк.

Спасенный мальчик оказался то ли напуганным, то ли придурковатым, от него добились крайне мало. Но тем не менее он поведал, что невольника, купленного в Сартале, на погибшей шнекке не было — капитан Венд перепродал его… кому-то, и незадолго до происшествия они перешли на другой корабль.