И смех и грех, или Какая мука - воспитывать! (СИ) - Мизухара Кристина Ивановна "onix". Страница 5

— Идём! — ворвалась в их комнату Арина. — Быстрей! — одним прыжком оказалась она рядом с сестрой и схватила за руку.

Та опешила настолько, что не могла вымолвить ни слова.

— Идём! Там… — махнула рукой на двор сестра. — Идём, покажу.

Лицо при этом у неё было такое, что Марго не медля, отложила пуанты и направилась за ней во двор.

Они быстро подбежали к вольеру.

Будку Тайсону сделали по материному спецзаказу на манер деревянной рубленой избы. Издалека она очень напоминала избушку на курьих ножках, только без самих ножек. Каждое бревно в диаметре составляло сантиметров двадцать, а то и больше. Довольно толстые брёвна. Да и сам кобель тоже не маленький.

Так вот сейчас одно из этих брёвен, почти по центру правой стенки будки высунулось из паза.

— Вот смотри, — ошарашено водила руками в воздухе вокруг будки Арина. — Я хотела её немного подвинуть, чтобы мусор выгрести, и надавила руками как-то так… — она показала, как приложила усилие к торцу бревна. — А потом оно поехало и… вот.

На высунувшемся участке виднелись продольные полозья, сделанные явно руками человека. Именно по ним деревяшка и выехала, как ящик из стола.

— И что теперь делать? — ломала пальцы Арина. — Я что-то сломала?

— А ну подожди, — двинулась к бревну Марго. — Давай до конца. — Она упёрлась руками в торец бревна.

Сестра помогла, и они вместе выдвигали брёвнышко до тех пор, пока то не упёрлось в какой-то фиксатор и на нём, и почти у стены будки не показалась хорошо различимая щель по диаметру.

Сёстры, не сговариваясь, принялись вращать бревно вокруг оси. В какой-то момент оно соскочило, упало на пол вольера и откатилось к прутьям.

Девчонки ринулись к нему и подняли. Отпавшая часть оказалась довольно тяжелой, а внутри — полой и металлической. Брёвнышко под завязку было набито пухлыми пачками долларов, перетянутыми резинками и замотанными в плотный, прозрачный полиэтилен.

— На лабутенах нах и в охренительных штанах. На лабутенах нах и в охренительных штанах. — Василий Базин стоял под калиткой дома тёти Жанны, где сейчас обитал её сын и по совместительству его друг Иван Беспалов, курил Честерфилд и нетерпеливо топал ногой в ботинке с широкими рантами. Он ждал. Только что по телефону Бес обещал, что через пять минут будет.

— Ну-ну, — повёл глазами по безлюдному «сиротскому квартальчику» Базин, почесал «тыковку» и затянулся.

Они знали друг друга, сколько себя помнили. Можно сказать, выросли через забор. В то время их семейства жили в посёлке Кратово под Жуковским.

Правда, семьи были разными. Дед Ивана всю жизнь проработал пульмонологом в соседнем санатории, а дед Василия — обходчиком на железной дороге. Отсюда и перспективы, и судьбы, и потомки.

Но Василий не жаловался, и не завидовал. Иван никогда своей интеллигенцией не кичился и от пацанов не отгораживался. Так же как все вымазывался в лужах, пробовал курить, раздавал просто так фотки с авиасалона и приглашал к себе в Москву, куда забрала его мать, когда настала школьная пора.

Они расстались, но дружба осталась. Бес никогда не отказывал кинуть деньги на телефон, приютить после гулек с пивом по Москве, дать на опохмел и прикрыть перед матерью и подружкой — короче, дружить умел, и был своим парнем в доску. Василий любил говорить, что именно знакомство с Беспаловым сделало из него человека. Его старшему брату Сергею повезло меньше. Поэтому сейчас он «отдыхал» где-то в «санаторно-курортной» зоне отчуждения на севере бывшей Пермской области, на реке Чусовой, а места лишения свободы, где Сергей Валерьевич Базин по кличке «База» не побывал хотя бы транзитом, чувствовали мощнейший комплекс неполноценности.

Вася же выучился на шофера и последние два года ходил дальнобойщиком в рейсы. Иногда забирался очень далеко — в Томск, Красноярск. Побывал на Байкале. А что, молодой, здоровый, неженатый — знай, крути баранку да молоти цилиндрами. Дорога, она и есть дорога. Бездорожье, кстати, тоже.

— Любит наш народ всякое говно. Любит наш народ всякое говно, — бубнил себе под нос Вася песенку Сергея Шнурова, и в этот момент из-за поворота вырулила машина с «эгоистичным» дальним светом. — Твою мать, — прикрыл себе глаза Базин. — Бес — придурок, а то мне на трассе этого мало.

Машина на всех парах подлетела к дому и затормозила юзом, подняв в свете фар клубы мелкой, словно просеянной пыли, которая бывает только в конце жаркого, засушливого лета.

Фольксваген встал как вкопанный, передняя пассажирская дверца тут же распахнулась настежь, и из салона выскочила какая-то пигалица. Грохнув за собой дверью так, что покачнулся кузов — что вообще-то трудно было ожидать от столь тщедушного тельца — ни на кого не глядя, и не беря Базина в угол своего обзора, девчонка рванула к калитке. И врезавшись в неё грудью с разбега, отскочила назад.

— Заперто, — объяснил ей Вася, затушил окурок о железный прут забора и отбросил его в траву.

В этот момент с водительского места не спеша вышел Беспалов.

— Привет, Дально-Бой, — направился к другу, обходя машину по капоту. Подошел и потянул руку.

— Привет, Бес, — пожал её Базин. Он обернулся на девицу, которая зло, с шипением и кряхтением копалась у себя в рюкзаке. — Твоя? — показал на неё отогнутым большим пальцем, себе за спину. — Темперамент, однако, — плотоядно улыбнулся.

Беспалов недовольно скривился и почесал затылок.

— И не говори. Сам боюсь. — Он неспешно направился к багажнику, а Василий пошел к своему старенькому Пежо. Иван достал два огромных, полных еды пакета знаменитого супермаркета, а Василий — бутылку армянского коньяка. Злая девушка отомкнула калитку, и оба парня вошли вслед за ней во двор.

В доме прямо с порога в нос ударил вкусный запах жареной картошки. Умножив окружающих людей и обстоятельства на ноль, «злючка с рюкзаком» со психом скинула конверсы и стремглав скрылась за поворотом коридора.

Но тут же вышла с другой стороны, только уже совершенно спокойная, без рюкзака, в красивом спортивном костюме и с другой причёской.

— А я вам картошки нажарила, — улыбнулась она.

Базин застыл, задохнулся, рука дрогнула — парень чуть не выронил коньяк. А вот нижней челюсти повезло меньше — её удержать не удалось.

— Бес… — повернул он голову к другу, не сводя глаз с девушки в костюме, — так это… — и тут он подпрыгнул. — Так это двойняшки тёти Жанны? — и даже некультурно ткнул указательным пальцем в девушку.

— Близняшки, — поправил его Иван, разуваясь с пакетами в руках.

— И это… там, — Василий растерянно махнул рукой на улицу, а потом куда-то ещё в сторону, — Это тоже, да?

— Да, да, Базин, не тормози. Ты, что забыл? — Иван и направился в холл. — Проходи, давай.

— Так они же… маленькие ещё! — машинально принялся расшнуровывать ботинки Василий, поставив коньяк рядом с собой на пол. — Им сколько?!

— Семнадцать, Дально-Бой. Это страшная цифра. Давай за мной и смотри коньяк не оставь здесь, — хлопотал Иван, будучи чуть-чуть в шоке.

Он забрал Марго с училища, и они по пути заехали в супермаркет. Там эта крошуля, ни с того, ни с сего начала с ним заигрывать, а когда сели в машину, принялась открыто флиртовать и сыпать комплиментами его красивым рукам.

Беспалов оторопел и откровенно прифигел.

Потом он бесцеремонно заржал, закатил соблазнительнице несильный щелбан в лоб, а та обиделась и психанула. Всю оставшуюся дорогу норовила выпрыгнуть на ходу, так что ему пришлось заблокировать салон и гнать побыстрее, пока эта Мата Хари его не изнасиловала, или не прибила.

«Чёрти что, — кривился парень. — И что теперь? Бронежилет и спальню на ночь на лопату?»

В холле Базин немного отошел.

— У-у-у, буржуи, — задрал он голову на потолок, посмотрел на красивейшую немецкую хрустальную люстру и повёз глазами по молдингам с лепниной. — Цацачки всякие, фиговинки. Буржуи, эксплуататоры чёртовы. — Залюбовался арочными окнами с мудрёным остеклением и изящной французской балконной дверью