И смех и грех, или Какая мука - воспитывать! (СИ) - Мизухара Кристина Ивановна "onix". Страница 67

— Даже так?

— Хуже, Базин, намного хуже.

— Иди ты!

— Она, — вдруг стал серьёзным Иван, — она… я… короче, я долго прикидывал и так, и эдак, — он покачал головой к плечам. — Скорее всего, она — это, то что мне нужно. И сейчас, и в будущем.

— Твою мать, Бес, она же школьница! — в испуге округлил глаза и потряс раскрытыми ладонями Дально-Бой. — Что там ещё можно разобрать?!

— Ничего.

— Она же ещё… сырая!

— Да. — С готовностью кивнул Иван и сделал паузу. — Но мне с ней хорошо.

Базин махнул рукой, отошел и опять взялся за снег.

Через минут десять к ним вернулась Арина.

— Я вам там чайку горячего заварила и гренок сделала. Когда закончите, давайте, чаю попьем.

Василий выпрямился и покачал головой.

— Бес, ей богу, ты на ней женишься. — Улыбнулся он.

— Ну, не ты же! — Иван поманил девушку ладонью в рабочей рукавице. Арина уже всё поняла, поэтому смело подошла вплотную. Он обнял её свободной рукой и со смаком поцеловал в губы.

Дально-Бой только вздохнул и закатил глаза.

Ворота всё-таки открылись, машину загнали, и Базин, отказавшись от чая, засобирался домой.

— Устал, — грустно сказал он, не сводя глаз с Арины. Во всей его фигуре читалась затаённая печаль по тому, что старые добрые времена их дружбы с Иваном уходят в прошлое. У того появилась девушка. Любимая, настоящая. — Звони, — немного недовольно, немного с укором пожал он на прощание руку Беспалову.

— Выше нос, Дально-Бой, — стиснул её в ответ Иван.

— Да пошел ты. — Сморщил нос Василий и направился к себе, напевая: — Мы вырвем столбы… мы отменим границы… о, маленькая девочка… со взглядом волчицы.

А у парочки чуть позже случилась баня.

Арина туда вошла вместе с Иваном уже всяк красная, как варёный рак и со щеками-помидорами от стыда перед дедушкой.

Всё проходило по сценарию: «Заодно и помылись».

Оба мокрые, потные, обнаженные и закрыты в довольно небольшом пространстве. Иван всегда считал тему лифтов довольно сексуальной, поэтому прижал Арину к стене ещё в предбаннике, сразу после того, как разделись.

Девушке казалось, что они, наверное, со стороны выглядят очень красиво. Как в каком-нибудь французском фильме с плохим щемящим финалом.

Мокрый с прилипшими в лицу длинными волосами парень кутал её в себя, скользил ею по себе и собой — по ней. Сжимал в ладонях груди, до боли щипал соски, целовал до кислородного голодания, а потом входил в неё и доводил обоих до безумства, до транса. Они взрывались — Арина старалась не сильно кричать, боясь, что дедушка услышат — отдыхали, и Беспалов брался за веники. Хлестал и стегал Арину, а потом хватал, прижимал к себе, стискивал, поворачивал и выгибал, пока у девушки не перетрещали все кости, не высвободились все суставы.

— Обожаю, когда ты хрустишь, — довольно улыбался голый Ваня с торчащим из паха большим членом.

Но быстро не выдерживал, укладывал её на настил и опять начинал гладить руками её изгибы. Провёл ладонью меж ягодиц, но только хотел добраться до клитора, она его остановила.

— Эм… я сама.

Арина всё время держала в голове откровение своего мужчины, что его бомбит, когда женщина себя ласкает. Она понятия не имела, на чём продержится и где возьмёт столько раскрепощённости, но как всегда понадеялась на Ванюшу.

И он не подвёл.

Когда она повернулась к нему передом, широко раздвинула ноги, раскрывшись перед ним полностью, опустила веки, окинула голову и начала ласкать себя пальчиками, Беспалов издал такой звук, что девушка глаза тут же в испуге распахнула. Диким, ополоумевшим взглядом уставивши ей между ног, Иван держал в руках свой налитой член и, зажав губы, двигал рукой по стволу туда-сюда.

Но быстро его бросил, и каким-то звериным прыжком обезьяны запрыгнул на лавку к ней. По его движениям она поняла, что он хочет соорудить позу «69». И обрадовалась. Иван начал вылизывать у неё всё между ног вместе с её пальчиками, пару раз довольно сильно присосавшись, а она обхватила рукой его член и взяла в рот.

Интимность и развратность позы зашкаливала. Арине понравилась эта игра. Ей показалось, что она стоит под душем сразу из дух леек: с горячей и холодной водой. Посекундно сосредотачиваясь то на ощущениях у себя между ног, то во рту, и всё это под стоны и рычание Ивана — ничего удивительного, что через минуту ею выстрелило, как из катапульты. Она просто не продержалась, не смогла. Иван поглощал языком все её конвульсии и через секунды с рычанием и вымученным хрипом сам излился ей в рот.

— Нет… так не годится, — заговорил еле дыша, когда подскочил. — Ты несёшь мне… крышу. Я забыл…

Она, от радости, что глотать оказалось не так страшно, как думалось, вернее, совсем не страшно, кинулась к нему на шею и принялась целовать.

— Ты даже не представляешь… — поцелуй, — как я тебя, — поцелуй, — люблю.

Из бани Иван вынес укутанную в плед Арину на руках и отнёс прямо в кровать.

На воскресный вечер с Верясовыми Беспалов, кстати, никаких таких уж надежд не возлагал. Эта встреча без галстуков призвана была лишь подтвердить или опровергнуть жизнеспособность версии, что мудак имел место быть именно в горах. Поэтому и ехал Иван в Пресненский район без особых ожиданий, совершенно не волнуясь и не предвкушая. Как человек, которому предстоит долгий путь, и поволноваться он ещё успеет.

У парня никогда не имелось проблем с социализаций и коммуникативностью. Когда-то он неплохо ужился даже в закрытой школе Англии среди отстранённых и чопорных англичан, поэтому сейчас, въезжая во двор сталинской четырёхэтажки на Климашкина, уже был практически уверен, что вечер пройдёт на ура.

Так оно, собственно, и случилось.

Запахи ванили и выпечки встретили ещё в подъезде. У открытой, после разговора по домофону, двери, их ждали Александра и Нина Викторовна с фартуком в руках, видимо, снятым в спешке.

— Ванечка, как я рада вас видеть. Оу, спасибо! — приняла женщина от парня букет пионов и бутылку настоящего, мутного Лимончелло. — Проходите, пожалуйста.

Не дав толком раздеться, её дочь сразу же кинулась на шею Марго и уволокла куда-то за собой в глубь квартиры. За ними ушла Арина.

— Вот шустрая. — Посмотрела им вслед Нина Викторовна. — Ну хорошо, идёмте, будьте, как дома.

Как оказалось, присутствием в одной квартире всех Верясовых воспользовались не только Беспаловы-Ромашовы, но и ещё парочка семей.

Хозяйка представляла Ивана всем подряд, при этом не стесняясь и не скромничая, старательно подчёркивала факт его обучение в Англии и окончание Принстона. Впрочем, Иван к этому привык. Так же делала и мать, которая до искр в глазах и звезды во лбу гордилась способным красавцем сыном, которому удалось сделать то, чего никогда бы не получилось у неё самой.

Таким образом, Иван познакомился с какими-то двумя чиновниками из федерального агентства водных ресурсов, женщиной лет сорока, как оказалось физиком-ядерщиком, но сейчас державшей на руках маленькую дочку, парой парней из «киросинки» и поздоровался с Вероникой. Та ответила радостно, но сдержано.

— Наша социальная сфера совершенно не готова к таким налогам, — говорил Максиму Валентиновичу мужчина в бордовой сорочке и таком же вишнёвом галстуке, видимо продолжая прерванный разговор. — Здесь играет большую роль субъективизм и менталитет.

Именно под его монолог Беспалов придвинулся поближе к старшей сестре Верясовых, ни на минуту не забывая, зачем он, собственно, здесь оказался. Именно она была призвана восполнить информационные пробелы в его картинке мира Марго.

— Итак, — перебила мужчину в галстуке Нина Викторовна, вошедшая с блюдом в руках, на котором лежал запечённый осётр явно из супермаркета, — мужчины, вы не забыли, что тема нашего сегодняшнего собрания — путешествия? — поставила она блюдо на стол и, стряхивая руки, повернулась к мужу.

— Ну что ты, дорогая, мы всё помним, — улыбнулся Максим Валентинович, и это была самая длинная фраза, которую до сих пор от него слышал Иван. — Да если я и забуду ты обязательно напомнишь. — Тут же побил он собственный рекорд болтливости.