Страж для бабочки (СИ) - Скоров Артем. Страница 34

— Всё будет хорошо, — впервые с начала его откровений говорит Карина. Её голос кажется ему так сильно похож на тот, который больше никогда не услышит, а от этих эмоций он нервно затягивается остатками второй сигареты. — Под твоей защитой она будет в безопасности. И не отступайся от неё. Теперь ты её единственная опора в этой жизни.

— А ты моя, — выпаливает он то, что на душе, и лупит себя по щеке, размазывая особо наглого комара. Больно. — Я могу в понедельник приехать к тебе часам к десяти? На кофе. Я буду один. Мне всё равно придётся ехать в город.

— На кофе? — по её голосу Вадим догадывается, что она улыбается, и эта улыбка передаётся ему.

— Да. Очень крепкий кофе. На пару кружек. Ведь я всё ещё не расплатился с тобой за целые семь лет тишины. И за стрижку. А теперь ещё это. М? Алло.

Вместо ответа приходит сообщение в ватсапе от неё. Открыв приложение, Вадим удивлённо смотрит на фотку белого махрового халата, поверх которого разбросаны алые волосы. Но его внимание привлекает вовсе не этот контраст, а глубокий вырез в халате, в котором отчётливо видна ложбинка свободной от белья груди.

— Такой сорт кофе подойдёт? — раздаётся из динамика томный голос.

— Это для меня?

— Только для тебя.

— Тогда с нетерпением жду нашу встречу.

— Спокойной ночи. Люблю тебя.

Не дав ему опомниться, Карина сбрасывает звонок. Вадим удивлённо переваривает последнюю фразу. Она никогда не говорила ничего подобного ранее и запрещала ему подобные сантименты даже в самом начале их отношений. «Никакой романтики, только секс» — таково было ею же установленное правило. Вадим начинает задумываться над тем, что она решила отменить его в одностороннем порядке. Может, подзабыла о своих словах, а может третий десяток лет за спиной многое поменял в её мировоззрении.

Он прихлопывает ещё одного комара. Только сейчас Вадим замечает, что его трясёт мелкой дрожью после откровенного разговора, но та уже успокаивается, как наступает штиль после разрушительной бури. Он звонит Майклу, чтобы получить разрешение оставить Соню в доме на постоянной основе. Как и ожидалось, старик воспринимает ситуацию достаточно серьёзно и заверяет, что проблем не будет. После этого они продолжают разговор, обсуждая детали случившегося на кладбище и после него.

Устав отбиваться от комаров, Вадим возвращается в дом. Тихо подходя к кухне, вслушивается в голоса. Соня участвует в беседе наравне с другими девушками, даже с Аней они, кажется, окончательно поладили. Её бодрый голос придаёт ему сил и уверенность в своём решении. Хихикая с какой-то шутки, Соня даже не поднимает на него взгляд и чуть-чуть отпивает ароматный чай, закусывая кусочком торта. Этой тощей панде весело в новой компании. Кажется, идея пустить сюда Вику была очень даже удачной.

Взяв себе пару пирожных, Вадим подходит к сестре сзади и осторожно целует её в ёжик коротких волос на затылке. Она смущённо отстраняется от него, и он уходит, не желая портить сложившуюся идиллию своим вторжением.

Развалившись на диване в гостиной и без особого аппетита поедая десерты, Вадим одним ухом следит за девичьими разговорчиками, а другим слушает один из старых советских фильмов на ноутбуке. А затем ещё один, пока не засыпает там же, с пустой тарелкой на груди.

***

— Вадя! — раздаётся настойчивый голос где-то вдалеке. — Вадя!!! — оглушительный хлопок по плечу и рёв в самое ухо заставляют Вадима подорваться, едва не запустив ноутбук через всю комнату.

— Ты что творишь?! — заспанно, сквозь зевок рычит он, сомневаясь, что его мычание безумной коровы хоть кто-то понял.

— Там это. Соня пи-пи хочет.

— Бра-атик, — сгорбившись над столом, радостно и отчаянно стонет Соня при его появлении, отчего его сердце пропускает удар. — Пи-пи, — как мышка пищит она, сжимая бёдра.

Увидев на столе свою бутылку коньяка, Вадим подхватывает сестру на руки и бежит с ней в санузел. Отвернувшись, придерживает её неустойчивую фигуру на унитазе. Не зная, куда деть глаза, он натыкается на собственное отражение в зеркале. Его орехово-серые глаза выглядят по-другому. В них плещется усталость, а вместе с ней и жизнь, чего он уже давно не замечал.

— Ну-ка дыхни, — требует он, выходя с ней обратно в коридор.

— Не п-п-пила я, — ворчит Соня, но, наткнувшись на его требовательный взгляд, выдыхает ему в лицо.

Сквозь множество ароматов ему не удаётся унюхать присутствие коньяка. Это обнадёживает его. Глянув на сонное лицо сестры направляется мимо кухни. Единственное его желание — уложить уставшую девчонку спать, а затем объявить завершение мирного девичника, превращающегося в распитие коньяка.

— Эй! — Соня дёргает его за ворот футболки.

«Ну вот, началось», — вздыхает Вадим.

— Ты к-к-куда?! Мы не закончили! — грозно твердит она и пальцем показывает на ожидающую её компанию за столом.

— Пьянки не будет. Да и спать давно пора. И нам надо поговорить.

— Ладно, — сдаётся Соня. — П-п-пока! — кричит она новым подругам перед тем, как Вадим заносит её в свою комнату и ногой закрывает дверь.

Усадив сестру на кровать и дождавшись, пока она переоденется, Вадим заявляет ей, что она больше не появится в больнице, пока ситуация с Радовым не разрешится. Он придумывает глупую отмазку — Соня заболеет и ей будет лучше пересидеть дома. Если это не поможет, тогда напишет отказ от лечения. Задумчиво выслушав объяснения такого решения, Соня понимающе кивает. Вадим укладывает сестру в кровать и ложится рядом, но поверх одеяла.

— Ты слишком большой, чтобы лежать со мной, — недовольно замечает Соня, когда он прижимает её к себе.

— А ты слишком маленькая, чтобы засыпать одной в чужом доме.

Фыркнув, она всё равно подвигается поближе к нему и не возражает против тихой колыбельной, нашёптываемой в затылок. Эту самую колыбельную Вадиму пела мама больше двадцати лет назад. Через полчаса Соня начинает мирно сопеть в его объятиях, несколько раз зовя при этом маму. Встав с кровати, Вадим целует сестрёнку в висок и потеплее укутывает одеялом.

Покинув комнату и бесшумно закрыв за собой дверь, Вадим осторожно идёт в сторону кухни. Он зол. В нём бушует ярость, и он знает, кто сейчас получит знатную взбучку. По чуть-чуть сёрбая коньяк из винного бокала, подопечная сидит за столом, а напротив неё Вика нарезает сыр тонкими полосками.

— О… глядите, мой раб явился. Можно?

Вадим отбирает у неё протянутый бокал и сливает алкоголь обратно в бутыль, туда же отправляет остатки из двух остальных. Испытывает облегчение — в итоге оказывается, что коньяка они едва ли выпили на глоток, да и то, наверняка, всё подопечная и выхлебала в одиночку. Он скрипит зубами — додумалась же она, вспомнила о его покупке, которой ему так и не довелось воспользоваться самому!

— У тебя мозгов совсем что ли нет? — шипит на подопечную. — А ты куда смотрела?!

— Но ты же не запрещал! — возражает Аня.

— Мы ждали твоего разрешения, — пожимает плечами Вика.

Вадим убирает коньяк обратно на полку.

— Детское время закончено. Живо в постель.

Вадим прожигает подопечную взглядом и ждёт её реакцию. Посмотрев на Вику, Аня получает безучастное пожатие плечами. Остановившись на Вадиме, она пялится на него, и на её лице растёт коварная улыбка, от которой ему становится неуютно. Принюхивается: пахнет чутка пьяной и безумно плохой идеей.

— Я тоже хочу на ручки. Покатай меня, мой раб! — она жадно тянет к нему свои щупальца, желая поскорее оказаться в объятиях. Видимо, завидует конкурентке. Вадима аж передёргивает от мысли, до чего её доведёт ревность, подлитая глоточком коньяка.

— Я тебе не раб. Сама топай.

Демонстративно сложив руки на груди, Вадим приседает на край разделочного стола и наблюдает за ней. Вика поступает аналогично, жуя пластинку сыра. Надув губки, подопечная кривит ему обиженную моську и сползает со стула на пол, на четвереньки, и начинает вразвалочку ползти в свою комнату.

— Напила́ся я пьяненько… — неспешно начинает она распевать на всю кухню, растягивая слова, — не дойду до краватки… Не дойду! — взмахивает рукой и едва не падает от этого. — Так и быть, вот тут усну.