Страж для бабочки (СИ) - Скоров Артем. Страница 6

— И кем ты работаешь на Харпа? — не особо надеясь на ответ, спрашивает Вадим о Майкле.

Краем глаза он замечает движение со стороны пассажирки. Оторвавшись от дороги, поворачивается к ней и наталкивается на удивлённый взгляд голубых глаз.

— Дочерью.

Получив ответ, Вадим возвращается к дороге и только после этого осознаёт услышанное. Он снова бросает на неё взгляд, но Вика уже потеряла к нему интерес и опять смотрит в окно. Они едут не по федеральной трассе с плотным потоком, так что он решает провести оставшееся время, разведывая детали о своей будущей головной боли под именем Аня Мельникова. После бумажной волокиты, сбора вещей и поездки в больницу к Соне у него не осталось времени на то, чтобы самому изучить девчонку — узнать то, что не было написано о ней в папке американца. Но теперь его интересует нечто другое — любопытство неуклонно растёт каждый раз, как он смотрит на пассажирку.

— Как твой отец очутился в России? — задаёт он вопрос, решая подойти к теме клиентки издалека.

В это время они снова выезжают из леса, и по обе стороны от дороги разворачиваются нежно-зелёные луга. Как обычно, Вика отворачивается от скучного лицезрения ослепительно-яркой природы и задумчиво смотрит на него. Дорога ровная, прямая, так что Вадим разрешает себе ответить ей тем же взглядом. Он приходит к выводу, что в ней действительно что-то есть от американца. После первой встречи в больнице они встречались ещё дважды, и теперь он точно уверен: у них идентичный цвет глаз и черты лица. Неожиданно на лице Вики вырастает тёплая улыбка, которую Вадим по-началу принимает на свой счёт.

— Он приехал сюда вслед за мамой, — задумчиво и тихо начинает она, но он всё равно слышит её голос через шелест ветра в салоне. — А когда не удалось уговорить её отправиться с ним в Америку, остался на Кубани.

— Любовь? — Вадим криво усмехается, потому что не смог предугадать такой вариант. — И как же встретились кубанская девушка и техасский ковбой? — саркастично спрашивает он.

— На Дне Мадрида в девяносто четвёртом году.

Навигатор показывает, что до точки назначения им ещё больше десяти километров по пустой дороге, так что Вадим решает провести его чуть полезнее и интереснее, чем последние девяносто километров. Он смотрит на неё, давая понять, что хочет услышать всю историю этого приключения. Вика вздыхает от безвыходности своего положения.

— Ты же знаешь Мельниковых, да? Тогда они только начали свой бизнес после распада СССР, и мама работала у них секретарём. Поэтому они взяли её в своё путешествие — как поощрение за труды. На… кажется, пятый день отдыха, отец врезался в неё в толпе и обляпал банановым мороженым.

Вадим криво улыбается, легко подавляя смешок и представляя, как молодой и горячий американец Майкл влетает в хрупкую и скромную русскую красавицу. Мысленно повеселившись, он плавно поворачивает руль, и машина ныряет в очередные лесные заросли вслед за дорогой.

— Он начал осыпать её комплиментами и извинениями, — продолжает Вика, чем неосознанно сбивает его с первого вопроса о клиентке. — А потом уговорил купить ей новую блузку. И вместо прогулки с Мельниковыми по Пласа-Майор она полдня провела с ним в разных магазинах…

Откинувшись на подголовник, Вадим решает всё же дослушать эту романтическую историю, плавно сбрасывая скорость до семидесяти, оттягивая время прибытия. В свои тридцать два он имеет за плечами пару романов, с десяток разовых встреч в клубе ради снятия напряжения, но ни один из этих случаев даже близко не похож на рассказываемую Викой историю её родителей. Все они закончились простыми интрижками или парой заходов без обязательств, без свадеб, знакомств с мамой и наследников. Но он ни о чём не жалеет. Ему было куда проще жить свободным, отдавая время и заработанные деньги для двух самых любимых им женщин. Но теперь всё изменилось. Он считает, что отсутствие кольца на пальце облегчает его путь к выходу из сложившейся ситуации.

Каким бы вызывающим ни был Майкл Харп, история его появления в российской действительности кажется Вадиму очень романтичной. Слушая то, как американец задаривал будущую невесту подарками в испанских брендовых магазинах под предлогом извинения, он понимает, что старик уже тогда в неё влюбился.

— …В тот день он проводил её прямо до дверей в номер отеля после совместного ужина в ресторане. А уже утром мама летела обратно в Россию, потому что тот день был последним в их поездке.

— И как твой старик нашёл её? — наперёд зная концовку этой истории, спрашивает Вадим.

— Он никогда не признавался, — Вика задумчиво пожимает плеча. — Думаю, он отстегнул управляющему в отеле и узнал данные постояльцев номера. А через неделю появился перед её рабочим столом секретаря и по-русски попросил её руку и сердце на коленях и с букетом багровых роз.

— И она сказала «да», — заканчивает Вадим историю в духе финала американских мелодрам.

— Нет! — неожиданно и радостно восклицает Вика.

Вадим косо смотрит на неё, от чего она начинает хохотать, едва не рассыпав орешки из пакета.

— Сколько не рассказываю, никто так и не догадался, что она сбежала от него, ни проронив ни слова, и закрылась в кабинете Станислава Викторовича до конца дня.

Поняв причину столь резкой смены её настроения, Вадим хмыкает.

— Он год добивался её расположения. Приглашал на свидания, дарил подарки. Он даже уговорил Станислава Викторовича сделать его репетитором для мамы для улучшения её английского. И на работу устроился, и рядом с ней оказался.

«Хитрый старикашка», — думает Вадим про себя.

— И чем всё закончилось? — интересуется он уже вслух, выруливая на пустую встречную полосу и объезжая первую яму за весь маршрут на этой дороге.

— Они тихо расписались на годовщину встречи в Мадриде. И… до сих пор живут как двадцать лет назад.

— Повезло.

— Ну, а ты? — неожиданно спрашивает Вика, прерывая его желание заговорить о клиентке. — Есть кто-нибудь?

Вадим молчит, следя за дорогой под её любопытным взглядом. После услышанной истории у него мелькнуло несколько предательских мыслей «мне бы так», но он отвергает их, списывая на минутный эффект от рассказа пассажирки. Потом показывает левую руку, на которой отсутствует кольцо.

— У меня есть только сестра. И только ради неё я согласился на эту работу.

— Я сочувствую тебе, — говорит Вика шаблонную фразочку. — Правда. Я понимаю тебя. Всё наладится, поверь мне.

Вадим понимает, что она в курсе случившегося с его семьёй и догадывается, откуда она всё узнала.

— Давай без этого… — излишне грубо обрывает он очередное шаблонное заявление.

Дёрнувшись, Вика замолкает и склоняет голову, задумчиво хмуря брови. Вадим понимает, что вспылил и зря оборвал её, поэтому решает больше не поднимать эту тему, оставляя расспросы о девчонке так и не озвученными. План провалился, и поэтому он поднимает скорость до прежнего значения. Ещё пара минут и дорога окончится. Устав бороться с жаждой, Вадим отстегивает ремень, тянется назад и достаёт с заднего сидения бутылку минералки.

Когда бутыль летит на прежнее место, Вика поворачивается и смотрит на него взглядом, который Вадим каждый день видит в зеркале: это тяжёлый и бессильный взгляд человека, неспособного что-либо исправить и которому остаётся только смириться с тем, что случилось. Однако быстро понимает, что это лишь отголосок тех чувств, что когда-то были в ней, а теперь они существуют лишь воспоминанием. Потом она снова отворачивается к окну, давая ветру возможность играть с её волосами.

— Мой брат сломал шею на турниках прямо на моих глазах, — рассматривая проносящиеся мимо деревья, с небольшими паузами говорит Вика.

Вадим начинает напрягать слух, чтобы ничего не пропустить.

— Врачи ничего не смогли сделать. Они никогда не говорили, сколько ему осталось, и каждый день был для нас как последний. На восемнадцатый день я впервые увидела его. Он долго улыбался мне. А потом просто закрыл глаза и ушёл. Я знаю, каково тебе. И каково будет твоей сестре, когда она очнётся. Ведь это из-за меня он полез на те турники.