Полнолуние для магистра (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна. Страница 78

Вот тогда он вспомнил, что Оливер Грэхем там, в своём мире, решил вновь жениться…

За братом он наблюдал давно и был в курсе всех событий его, в общем-то, не слишком интересной жизни. Впрочем, эти зеркальные и односторонние «свидания» случались не часто. Теодор не собирался вновь привязываться к кому-либо. Да, он всё ещё помнил того отважного доброго мальчика, в глазах которого был кумиром, мальчика, который даже в бреду болезни пытался послать к нему врача. Это воспоминание — единственное, что заставляло сердце сжиматься от давно позабытого чувства. Однако Тео не желал больше любить. Чтобы не страдать от возможного нового предательства.

Но брат… это брат. Родная кровь. И, как знать, вдруг… пригодится?

Впрочем, первая же встреча, нока ещё за разделяющей их зеркальной стеной, заставила его отказаться от первоначальных планов. Он потом и сам признался Оливеру, что передумал лишать того разума: во имя светлой памяти о маленьком Ливи, своём единственном друге. Нет, он не стал отбирать у него тело. Лишь вежливо попросил о возможности им иногда пользоваться. Чтобы, истосковавшись по живому и яркому, вновь ощутить тепло солнечных лучей, насладиться звуками, прочувствовать запахи и вкусы…Ведь в Сумрачном мире можно было испытать лишь тени этих ощущений. Он даже опрометчиво поклялся, что никогда не причинит брату вреда. Потом, конечно, пожалел, но было поздно. Клятва полумага-полубога, которым он к тому времени себя считал, покарала бы при нарушении его самого.

Хождения в мир живых ему понравились. К тому же, он научился, вселяясь в тело, оставлять сознание брата рядом, и общался с ним, когда ему требовались подсказки, так что трудностей не возникало. Какое-то время он наслаждался новыми впечатлениями; и даже Сумрачный мир стал казаться ему оживлённее: Тео как-то попытался взглянуть на него глазами брата и с удивлением обнаружил много нового.

А потом, когда он решил взглянуть на невесту Оливера, «почтенную вдову», как сам с презрением её называл, считая охотницей за титулом… он понял, что Судьба в очередной раз сделала пируэт и развернулась к нему удачливой стороной. У малолетней дочери миссис Оулдридж в фамильярах оказался настоящий скроух! Это было неслыханным везением. Но просто отобрать фамильяра на его территории было невозможно: дом охранялся старинной магией, не позволяя вредить его обитателям: рухни охранные плетения — завалился бы и он сам. А Тео вдруг чрезвычайно заинтересовался женитьбой брата. Что, если у него родятся сыновья, да ещё и одарённые? Вот вам и резерв прекрасных тел родственной крови! Поэтому решил провернуть дело тихо-мирно и по-своему изящно: довести эту парочку — девчонку с её птицей — до истерики частыми кошмарами и пояснить, что просыпающаяся магия скроуха опасна для ребёнка, птицу нужно ср

Но всё пошло не так.

Хитрая скроушка сбежала, почуяв неладное. А на маленькой Ангелике вдруг оказался настоящий панцирь, непробиваемый для насланных иллюзий. Это выбешивало, особенно потому, что природу защиты Теодор так и не разгадал. Не могла молодая и необученная птица, родившаяся среди людей, вдали от соплеменников, сотворить этакое. Он успокаивал себя тем, что в девочке чувствовался пока ещё спящий Дар. Немного подождать — и тот, проклюнувшись, сам разрушит загадочную защитную оболочку изнутри.

Терпение. Времени у него, не-живого, бездна.

А пока можно переключиться на новую счастливую семью брата и поэкспериментировать. С новоиспечённой леди Грэхем, например, с корректировкой её поведения; сделать её так похожей на их с Оливером мать, чтобы братишка не обольщался, думая, что женился на ангеле. А заодно показать свою власть. Допустим, припугнув брата, однажды подменить его на супружеском ложе. Должен же Тео, лишённый навсегда плотских радостей, узнать, какова она, физическая сторона супружеских взаимоотношений!

Один намёк на то, что малышка Ангелика может остаться внезапно сиротой, заставил брата уступить. Стерпеть.

Впрочем… больше подобных опытов Тео не повторял. Ему не понравилось. Более того: кажется, впервые он потерпел фиаско, и долго потом не появлялся в Зеркале. А когда вновь встретился с братом и увидел его затравленный взгляд — понял, что проиграл и здесь. Да, он сломал Оливера. И, кажется, своей прихотью сам похоронил беззаветно любившего его когда-то мальчика. Теодора Патрика Грэхема боялись, покорно слушались… но больше не любили, ни его, ни память о нём. Ну и плевать.

Безразличие ко всему пропало, когда однажды он увидел подросшую Ангелику, уже не девочку, но ещё не девушку, милое очаровательное существо. В нём проснулось и ожило нечто. Не желая назвать это чувство любовью, он топтал и унижал его, называя одержимостью, похотью, нездоровой страстью, пытаясь подобраться к падчерице брата ближе, ненавидя и желая… Оливер умолял оставить её в покое. Во имя их прошлой дружбы, их родной крови. В конце концов, отчаявшись, отыскал для Ангелики хорошую партию. Отец будущего жениха был одним из сильнейших Магистров Ордена Полнолуния; с его помощью Грэхем надеялся, открывшись будущему свату хотя бы частично, оградить девочку от притязаний брата, как-то защитить… Узнав об этом, Тео решил, что его снова предали.

Оливер не хочет отдать ему Ангелику? Ну, так она никому не достанется. А брат-предатель пусть страдает до конца дней своих, видя, к чему привело его вероломство.

…И принялся ночь за ночью сводить девочку с ума. Мастер иллюзий и хождений в Сумерках, он более не нуждался в теле брата, освоив его привычки и манеру держаться, и теперь беззастенчиво пользовался его обликом, чтобы насылать самые гнусные похотливые сновидения, какие только могла предоставить его больная фантазия. О, наслаждение власти над слабым созданием! Хоть иногда в глубине души мелькала мысль, что… недостойно? Постыдно? Вздор. Если рано или поздно он совратит девчонку — значит, она по природе своей порочна, туда ей и дорога. Если она устоит — что ж, тогда он убедится, что есть среди людей чистые и невинные. Но исключение лишь подтверждает правило.

А потом…

…Что было потом — Великому Магистру уже не обязательно было выслушивать. В своё время из сведений, полученных от братьев Эрдманов, дворецкого и от самой Ангелики он составил цельную картину попадания бедной девушки в дом скорби, её дальнейшего освобождения и преследования. Но он терпеливо дождался конца исповеди сэра Оливера, убедившись в своих предположениях. Впрочем, видение происходящего лордом Грэхемом не стоило воспринимать, как истину в последней инстанции. В конце концов, о жизни брата в Сумеречном мире, о возможностях, степени могущества, мотивах поступков он знал лишь со слов самого Теодора; страх, предубеждение лишали его объективности. А вот Магистр, как сторонний наблюдатель, изымал из слов собеседника чистые факты, делая свои собственный выводы, не всегда совпадающие с мнением сэра Оливера. Возможно, и с мнением Тео…

Дождавшись завершения повествования, он кивнул на Зеркало, спрятанное под светящимся колпаком-цилиндром:

— Как долго он здесь не появлялся?

Услышав ответ, удовлетворённо кивнул. Так и есть. Ночь возможной гибели Виктора Джейкоба.

— Что же теперь будет? — потерянно спросил граф. — Мессир, я беспокоюсь не за себя, мне уже всё равно… Нет, лгу: разумеется, я боюсь. Ведь теперь уж точно мой поступок иначе, как иудовским, не назовёшь. А что будет с бедной Ангеликой? Я молю бога, чтобы гнев Тео обрушился лишь на меня, но мой брат непредсказуем.

— Ошибаетесь.

Магистр поднялся. Вслед за ним поспешно вскочил и лорд Грэхем.

— Сэр Оливер, я выслушал вас внимательно, сопоставил ваши показания с известными мне фактами и пришёл к определённым выводам. Один из них таков: вы невиновны. Не пытайтесь сами себе доказать обратное. Вы всего лишь стали заложником обстоятельств и чужой злой воли. Хочу заверить: после вашего рассказа у меня куда больше возможностей просчитать действия Теодора Грэхема и противостоять ему. Мы положим конец его произволу.