Жёлтая магнолия (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 86
Что будет с ними дальше? После того, как они найдут убийцу и жизнь вернётся в нормальное русло? Вот в таком же молчании будут проходить и все их встречи в дальнейшем? И если она станет женой синьора Лоренцо, то ей предстоит всю оставшуюся жизнь играть в безразличие и делать вид, что ничего не произошло.
Ей придётся присутствовать на свадьбе маэстро и Беатриче Ногарола. А маэстро видимо будет стоять рядом с братом на их свадьбе с Лоренцо. Совместные обеды, посещения театра, семейные праздники, балы…
И вспоминая видения о Веронике и маэстро Дамиана подумала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Что-то там синьор Лоренцо говорил про Бари-ле-Мер? Уехать из палаццо Скалигеров навсегда — вот единственный выход из ситуации. Но до этого момента лучшее, что она может — делать вид, что ничего не случилось. А ещё, не смотреть на маэстро и постараться не находиться с ним рядом. И не думать о нём…
И вот последнее было сделать сложнее всего.
Она старалась смотреть вперёд, через спину Пабло и ещё одного гребца, которые налегали на вёсла. Там в лёгкой дымке над водой медленно проступали очертания острова Повильи. Остров проклятых, как называли его в гетто.
Когда-то там была тюрьма, но после того, как чума выкосила почти всех арестантов и охрану, её закрыли. Чумной лагерь находился на острове ещё долгое время, превратившись постепенно в карантинный пост, куда отправляли подозрительные корабли. А теперь вот к нему добавились маяк и психиатрическая лечебница святой Лючии.
Об острове говорили разное и в основном плохое — слишком много людей погибло там в ужасных муках. Говорили, что их неприкаянные души бродят по острову, тревожа живых даже днём, и что звонят в безветренную погоду в колокол на башне, а по ночам иногда гасят маяк…
А в гетто ходило поверье, что ни одна цверрская нога по доброй воле не должна ступать на этот остров. Иначе жди беды.
На причале их лодку встретил смотритель, с которым маэстро некоторое время говорил, стоя поодаль. А затем направился по вымощенной камнем дорожке к мрачному длинному зданию и подал знак рукой остальным следовать за ним.
Узкие окна с решётками, высокие ворота и такой же высокий каменный забор — здание больницы производило гнетущее впечатление. Но хуже всего было тягостное ощущение какой-то безысходности, которым казалось, пропитано всё это место.
Охрана отворила ворота, они вошли внутрь и пересекли большой двор. Сиротливая башня-кампанила, что высилась в углу и маленькая часовня при ней, были выложены из красного кирпича, а всё остальное вокруг было серым и мрачным.
Миа вздрогнула, услышав душераздирающий вопль, доносящийся откуда-то из недр здания. За ним донёсся низкий утробный вой и удары, как будто кто-то колотился в глухую стену. И лишь ускорила шаг, стараясь держаться поближе к маэстро. Смотритель попросил подождать в коридоре, а сам ушёл доложить об этих прибытии доктору.
— Обратите внимание, монна Росси, — маэстро указал тростью на барельеф на стене.
Изображение грустной мадонны в длинной мантии и покрывале, которая стояла, сложив руки в молитвенном жесте, было подписано так же, как и в пансионе: «Время скоротечно».
Чуть поодаль второй барельеф с надписью: «Милостью Божию и синьоры Умберты Ногарола…».
— Как много милостей у старой ведьмы, — буркнула Дамиана и посмотрела на маэстро, а он лишь прищурился и усмехнулся.
И холодок нехорошего предчувствия пробежал по спине.
— Погодите… Больница при монастыре святой Лючии ведь тоже находится под патронажем синьоры Умберты? — произнесла Миа, прикладывая пальцы к вискам. — И это место…
И увидела, как маэстро чуть усмехнулся одними уголками губ и ответил:
— Кстати, доктор Феличе нашёл сходство между «бабочками». У всех девушек, разве что кроме первой, в той или иной степени были мозоли кружевниц.
Маэстро смотрел на Дамиану, а она на него, и в голове всё смешалось.
— И пансион ведь тоже… «Милостью Божию и синьоры Умберты Ногарола»… Так вы что же, думаете, что эта женщина из моих видений — Умберта?!
Если маэстро подозревает старую ведьму Умберту, если думает, что она — убийца, то… Как он может после всего, что видел, жениться на Беатриче?! А когда всё вскроется, он что же отправит одну из самых знатных патрицианок во Дворец Вздохов? И отдаст в руки главному инквизитору, чтобы её повесили? А сам женится на её дочери?! Да быть такого не может!
— Свята-а-я Лючия… — ошарашенно пробормотала Дамиана. — Что же это — покровительница сирых, убогих, больных, страждущих и сирот — убийца?! Больница, пансион, эта лечебница… Все они находятся под патронажем семьи Ногарола, вы верите в такие совпажения?!
— Тссс! — маэстро приложил палец к губам и выразительно посмотрел на дверь. — Догадки — это хорошо, но не делайте поспешных выводов, монна Росси.
— Доктор Бонмарио вас ждёт, — смотритель появился из-за двери и пригласил их в кабинет.
Миа шагнула в комнату и сразу ощутила всё…
…запах карболки, лампадного масла и тяжёлый дух подземелья…
Именно этим было пропитано её самое первое видение там, в соттопортико. Значит маэстро прав — они уже действительно близко к разгадке.
Она ожидала увидеть седовласого старца в пенсне и белом халате, но доктор Бонамарио был молод. Он с готовностью выбежал навстречу маэстро и поклонился, приветствуя его весьма подобострастно. Видимо такие высокопоставленные гости, как брат подеста Альбиции крайне редко заглядывали в это скорбное место.
— Благодарю вас за посещение нашей скромной обители, синьор делла Скала…
Он бегал вокруг, то поправляя бумаги на столе, то отодвигая стулья и предлагая маэстро воды или… чего-нибудь, всё равно чего, и не зная, как ещё выразить своё почтение. Маэстро прислонил к столу трость, и Миа снова подумала, что он пусть и носит её с собой, но больше не опирается так, как раньше. Сегодня она заметила, что маэстро хоть и шёл не торопясь, но при этом совершенно не хромал. Просто наступал очень осторожно, как будто заново учился ходить.
Она вспомнила своё гадание о его хромоте и даже внутренне улыбнулась, подумав, что она ведь была права. А ещё подумала о той внутренней силе, что прячется внутри этого нелюдимого высокомерного человека. Столько лет добровольно терпеть боль, потому что считать себя виновным… Самому придумать себе такое наказание, верить в него и терпеть…
И волна сожаления о том, что она согласилась на предложение синьора Лоренцо, опять накрыла её с головой. Она смотрела, как маэстро говорит с доктором, но почти не слышала слов. Лишь пользуясь случаем разглядывала его профиль и его красивые пальцы, наблюдала за тем, как он смотрит на доктора, как задаёт ему вопросы, на его сосредоточенность и абсолютное спокойствие на лице, по которому нельзя было понять, чего именно хочет этот человек. Именно это её в нём и привлекает: его сила воли, его спокойствие, сосредоточенность, ум, эти вопросы, которые он задаёт так, словно знает в какую точку нужно бить…
Его синие глаза и эти руки художника, за работой которых ей так нравится наблюдать…
Она потёрла переносицу и перевела взгляд на доктора, понимая, что она просто дура. Она не видит в маэстро недостатков. Она больше их не видит, потому что…
… потому что теперь уже ясно, что она влюблена в него по уши. И большей глупости в своей жизни она ещё не совершала!
Доктор отвечал с готовностью, заглядывая в лицо маэстро и пытаясь угадать, зачем все эти люди проделали такой путь. Он боялся сказать лишнего, стараясь преподнести больницу и её дела в самом выгодном свете. И говорил много и сбивчиво о том, что это заведение — дело богоугодное, ибо куда ещё податься всем этим несчастным.
— Сколько лет вы здесь работаете? — спросил маэстро, рассматривая на шкафы, заполненные журналами с медицинскими записями.
Журналы, пронумерованные по годам, занимали всё пространство внутри этих шкафов и казалось, что тут хранится информация не менее, чем за двадцать последних лет.
— Три года я главным доктором. Но я и до этого тут работал, почти десять лет.