Никогда не поздно (СИ) - Кандера Кристина. Страница 8

— А я спасла ваши задницы, — резко оборвала Сэма и подстегнула лошадь, догоняя маячившего впереди капитана Анвора, чтобы предупредить, что не проследую с отрядом до казарм.

Майк лишь молчаливо кивнул в ответ на мои слова, оглядел меня из-под насупленных бровей, и сделал знак одному из солдат.

— Лошадь заберет, — коротко отрезал, в ответ на мои попытки отказаться от сопровождения.

Пришлось соглашаться, лошадь была казенная, а самой возвращать ее в гарнизонные конюшни у меня не было ни сил, ни желания.

Стоило нам с провожатым отделиться от основного отряда, как мой организм взбунтовался, видимо решив, что и так дал мне достаточно времени и пора уже заявить о себе. Накатила слабость, в глазах потемнело, и я едва не сверзилась с седла под копыта выступающей шагом лошади. Скованное холодом тело стала бить крупная дрожь, зубы стучали так, что перебивали даже шум усиливающегося дождя. А он, словно насмешка мироздания, становился все сильнее и сильнее.

Пришлось сжимать зубы до хруста, впиваться ногтями в ладони, чтобы эта незначительная боль хоть немного привела меня в чувство. Помогало мало. Я почти не соображала, где нахожусь, не видела, куда направляется предоставленная самой себе лошадь и если бы не солдат, которого благоразумный Майк отправил проследить за моим благополучным возвращением до дома, завтра поутру жители Орума отыскали бы хладный труп городского мага прямо посреди улицы. То-то было бы весело. Всем, кроме меня.

Справиться с собственным состоянием не представлялось возможным, силы покинули меня, искра, которая в обычном состоянии ярко горела, теперь лишь едва теплилась. Мне оставалось только молиться и дышать. Глубоко, размерено, чувствуя как с каждым вдохом в желудке образовывается комок, который того и гляди попросится наружу.

Магическое истощение — штука коварная. За последние шесть лет мне не единожды приходилось испытывать его на собственном опыте и… не могу сказать, что я примирилась с ним. Отвратно, иначе и не назовешь. А еще завтра будет болеть все. Вот абсолютно все тело, мышцы, кожа, ногти и даже волосы. И передвигаться я смогу с трудом, поскольку перенапряженные сегодня мышцы взбунтуются все и разом, как после длительной физической тренировки.

Мой провожатый — стыдно признаться, но я даже не смогла заставить себя посмотреть, кто именно это был — видимо прекрасно понял, в каком состоянии находится объект его охраны, потому что в какой-то момент оказался рядом и подхватил поводья моей лошади. Шаг животины чуть выровнялся, но не могу сказать, что это принесло мне хоть сколько-нибудь облегчения. Единственным радостным моментов во всем этом было понимание, что к порогу меня все же доставят.

Надо будет завтра обязательно поблагодарить Майка. Замечательный человек. Умный, добрый, отзывчивый и дальновидный. Повезло его жене. Ох, как повезло!

Не знаю, каким чудом я все же умудрилась не свалиться с седла до самого дома. Дорогу не помню, как подъезжала к крыльцу — тоже не помню. Последнее, что более-менее отпечаталось в воспаленном мозгу, это покачнувшаяся стена родного дома, свист в ушах и стремительно приближающаяся земля во дворе…

«Ну хоть на собственном пороге и то хорошо, — успела мелькнуть мысль, которую тут же догнала еще одна: — Лаура опять устроит головомойку».

И все, больше я ничего не помню.

В себя приходила урывками. Сознание то прояснялось, выталкивая меня в реальность, то наоборот, затягивалось черной пленкой, погружая еще глубже в темноту. Иногда, выныривая из цепкого марева беспамятства, я слышала голос Лауры, она, как и всегда в таких случаях, была недовольна и не видела смысла скрывать собственные чувства и мысли, тем более что тот, на кого это самое недовольство было направлено, не мог огрызнуться в ответ.

На самом деле, Лаура — замечательнейшая женщина. Умница и красавица, добрейшей души человек. Не знаю, как бы я выжила в Оруме, если бы не встретилась с ней на третий день моего здесь пребывания — умерла бы с голода в запустении и грязи. Само мироздание послало мне эту хрупкую женщину, мою ровесницу, в тот вечерний час, когда сидя на собственном пороге, я смотрела на закат и раздумывала о том, что же делать дальше. И тут явилось оно. Видение. В образе невысокой, тонкой, что тростинка, белокурой красавицы с тихим голосом и поникшим взглядом.

Ей некуда было идти, никто в Оруме не желал связываться с родственниками ее покойного мужа, от которых она сбежала, а я сходила с ума от перемен, произошедших в моей жизни, и не могла оставаться одна в темноте. Две потерянные души, мы встретились в самые тяжелые для нас обеих дни, зацепились друг за друга и выстояли. Я была готова продать за нее душу, и точно так же Лаура умерла бы за меня.

— Это невозможно просто, что такое! — сквозь шум в ушах долетало до меня ее ворчание. — Сколько можно? Сколько раз еще мне надо найти тебя на пороге полумертвой, чтобы в твоей пустой голове, наконец-то, появились мозги! Кому ты что хочешь доказать, Айри? Зачем истязаешь себя до такой степени? Что это исправит?

Я попыталась было ответить… даже открыла глаза, чтобы сквозь мутную пелену разглядеть красивое лицо Лауры, склоненное надо мной. Она больше не походила на ту бледную, забитую немочь, какой я увидела ее впервые. Теперь это была красивая женщина, хрупкая, невысокая, светловолосая и синеглазая. А еще ужасно злая.

— Ты… опять…кхрршш… — хрип вырвался из горла и не позволил мне договорить. Я закашлялась. Казалось, что в груди разгорается самый настоящий пожар. Искра… она не желала гаснуть и из последних сил тянула из меня жизнь… и могла вытянуть, всю… до капли…

— О, боги! — прохладная ладонь коснулась моего лба, и я застонала, потянулась за этой мимолетной лаской, потому что она дарила облегчение. — Ты горишь! Крайн!

Я снова провалилась в беспамятство. Тело скручивало в судорогах, внутри все горело, было так плохо, что хотелось скрутиться комочком и тихонько скулить… но даже этого я позволить себе не могла, просто не владела собственным телом.

— Давай, девочка, — чуть хрипловатый баритон Крайна разогнал овладевшее мной беспамятство. Сильные руки приподняли меня за плечи и поднесли к губам чашку с чем-то теплым и отвратительно пахнущим. Пить хотелось нестерпимо, язык разбух и, казалось, перестал помещаться во рту, как бывало всегда после магического истощения, и потому я с благоговением припала к краю глиняной кружки. Сделала несколько быстрых глотков, прежде чем почувствовала вкус отвратительно-мерзкого пойла. Поперхнулась, закашлялась, мотнула головой, в попытке увернуться и не вливать в себя больше этой гадости. Теплая струйка восстанавливающего силы зелья потекла по подбородку на шею, что никак не добавляло мне комфорта. — Еще! Нужно выпить все до дна! — Крайн был неумолим и, дождавшись, пока я прокашляюсь, снова начал вливать мне в рот отвратительное зелье Лауры. В этот момент я его ненавидела всей душой, хоть и понимала, что иначе просто нельзя.

— Где она?! — громкий хлопок, резкий окрик и моего тела коснулась спасительная прохлада. Кто-то ворвался в спальню и не закрыл за собой дверь.

— Куда! — это Лаура. Уверена, она бросилась наперерез, чтобы не допустить посторонних в мою спальню. Храбрая девочка, за годы, проведенные со мной под одной крышей, она научилась кусаться и царапаться. А с тех пор, как в нашей с ней жизни появился Крайн, так и вовсе стала намного уверенней в себе. Теперь ей в тройне было за кого биться…

Еще шесть лет назад, она бы и не подумала броситься навстречу разъяренному градоправителю и схватив того за шкирку, как нашкодившего мальчишку, вытолкнуть в коридор. А теперь поди ж ты, справилась с ним не моргнув и глазом.

На все это я смотрела сквозь бледно-розовую дымку, висящую перед глазами. Крайн, совершенно не обращая внимания на мои ужимки и слабые трепыхания, упорно вливал мне в рот горькое снадобье, сурово выговаривая по ходу:

— Ведешь себя как ребенок, Айрин! Еще глоток… вот так… пей, я сказал, иначе… — что иначе, я уже не дослушала. Зелье наконец-то закончилось, меня уложили обратно на подушки и принялись раздевать. Затем закрутили в одеяло.