Созданы друг для друга - Алюшина Татьяна. Страница 14

Вышла к своей бригаде на тех самых морально-волевых и посмотрела на мужиков, аж посеревших от усталости. Их троих капитально «накрыло», стоило только немного расслабиться, передав раненого хирургам. Но деваться некуда – надо возвращаться и сдавать смену. Обессиленные, опустошенные, перепачканные кровью с головы до ног – как из боя вышли. Вообще-то, может, и вышли. Они забрались в машину и, не произнеся ни слова, в полном молчании доехали до родной подстанции.

Сдав смену, препараты и отчеты, расписавшись во всех журналах и ведомостях, Дина долго стояла, не двигаясь, под струями горячей воды в душе, смывая въевшуюся в кожу засохшую кровь. Надо было найти в себе силы, чтобы нормально помыться и как-нибудь высушить волосы маломощным, вечно барахлившим общественным феном, а потом одеться-собраться и еще доехать до дома.

Да, еще позвонить.

Выживет мужик или нет, а позвонить надо, она обещала. Хотя мутная какая-то это история, и сообщение его явно же непростое, а если это… отморозки какие-нибудь? А? Но вот что-то подсказывало Дине, чутье какое-то внутреннее, что не похож этот раненый на отморозка. Хотя смешно, какое там чутье у девчонки двадцатидвухлетней. Ну вот какое есть.

Преодолевая всю свою предельную усталость, Дина заставила себя последовательно и поэтапно предпринимать необходимые действия – мыться-сушиться, одеваться-собираться. И ничего так, взбодрилась даже.

В комнате отдыха Валентина Григорьевна, доктор второй бригады, специально для них заварила настоящего, душистого чаю в большой фарфоровый чайник, прекрасно понимая и видя состояние пятого экипажа. Спасибо ей огромное – прямо спасла!

Можно было, конечно, вколоть себе препаратик да еще витаминчику какого добавить, кто-то так и делал от переутомления и стресса, но Дина такими делами не баловалась – на фиг, так подсядешь на искусственное расшатывание организма: не наркота, понятное дело, но тоже привыкаешь. На фиг.

«А внутренние резервы?» – как говорит ее батенька по этому поводу. Вот она на тех самых внутренних справляется.

А чай прямо в тему пошел – взбодрил так хорошо, по крайней мере глаза перестали сами собой закрываться.

По громкой связи объявили вызов второй бригады.

– Куда? – спросила Дина у Валентины Григорьевны.

Та посмотрела в лист вызова и назвала адрес. Дина быстро прикинула маршрут и вдруг, мгновенно приняв неожиданное решение, попросила:

– Возьмете с собой? Мне в Склиф надо, высадите где-нибудь поближе, вам по пути.

– Давай, – разрешила Валентина Григорьевна.

И Дина, быстренько затолкав в сумку шапку-шарф с перчатками и подхватив куртку, заскочила в машину второй бригады.

– В Склиф собралась? – спросил внезапно оказавшийся рядом с машиной Кольцов.

– Угу, – кивнула Дина.

– Ну давай, – одобрил он ее инициативу и попросил: – Позвони сразу, как там будет.

Операция все продолжалась. Дина с разрешения дежурной зашла в пустую ординаторскую, устроилась за столом, подтянула к себе телефонный аппарат и застыла, глядя на него, задумавшись. И именно в эту самую минуту прочувствовала, насколько зверски она устала, до невозможности даже шевелиться – догнало все-таки всерьез, как ни хорохорилась, как ни бодрилась, видать, внутренние резервы закончились.

Нет, нет, приказала она себе, сейчас нельзя, надо еще немного потерпеть, продержаться, а то, если дать себе волю, упадет спать прямо здесь, а ведь всем медикам известно: последнее дело спать после смены на кушетке или даже на свободной койке на работе.

Глубоко вдохнув, Дина задержала дыхание, резко выдохнула и набрала номер сотового телефона, который запомнила с первого раза и, видимо, на всю жизнь.

– Да, – коротко ответил строгий мужской голос уже после второго гудка.

– Здравствуйте, – усилием воли Дина заставила себя собраться и говорить четко и размеренно, – я фельдшер «Скорой помощи», вам просил позвонить и передать информацию мужчина, который назвал себя Кнут.

– Что с ним? – быстро спросил мужчина.

– Проникающее огнестрельное ранение брюшной полости и легкого, – озвучила она первичный диагноз.

– Живой?

Дина ответила не сразу, понимая, что состояние пострадавшего не внушает больших надежд.

– Живой? – повторил с чуть большим нажимом в голосе мужчина.

– Идет операция, – уклончиво ответила она.

– Где?

– В Склифосовского.

– Сейчас буду, – безапелляционным тоном сообщил мужик.

– Подождите, – заторопилась Дина, понимая, что он собирается прервать разговор, – я не знаю, кто вы, из какой организации, вы даже не представились.

– Как вас зовут? – неожиданно спросил мужчина достаточно мягким тоном.

– Дина, – чуть растерялась она от такой резкой перемены и тона, и темы разговора.

– Дина, – обратился он к ней не то чтобы просительно, но мягко, без прежнего нажима, – дождитесь меня, пожалуйста, я буду минут через пятнадцать-двадцать, представлюсь вам лично, и вы мне все подробно передадите. Договорились?

И отчего-то, скорее всего от отупляющей усталости или из-за искренности тона, которым он произнес свою просьбу, но она согласилась. И чтобы не заснуть, поплелась к автомату с напитками, который недавно поставили в холле приемного отделения. Кофе был совершенно дрянной, а спать хотелось ужасно – организм требовал хотя бы прилечь, хоть минут на десять, просто полежать с закрытыми глазами. Но она держалась, отдавая себя ясный отчет, что вырубится мгновенно, стоит только коснуться подушки головой, и тогда ее вряд ли кто-то уже разбудит, и все бродила, бродила, как сомнамбула.

Накинула куртку и вышла на улицу, постояла, вдыхая промозглый воздух, кисловатый от близости Садового кольца и опревших, чуть примороженных к ночи листьев, побродила немного у входа в приемное отделение, даже поприседала, и вернулась обратно, почувствовав, что подмерзает.

Он приехал через пятнадцать минут, как и обещал, и не один. В холле приемника собралось человек пять родных и близких тех, кого привезли «по «Скорой», ожидавших вердикта докторов. Среди них была и Дина, решившая не устраиваться с комфортом в ординаторской, а взять в автомате второй стаканчик того же дрянного кофе и сесть на неудобном, жестком кресле в продуваемом от постоянно открываемых дверей холле.

С улицы вошли двое мужчин. Они остановились всего на пару мгновений, успев быстрым взглядом окинуть всех ожидающих, почему-то выбрали Дину и совершенно определенно двинулись к ней.

Шедший чуть впереди мужчина был высокий, широкий, даже, можно сказать, мощный какой-то, лет за сорок, с коротким ежиком чуть поседевших волос на голове, с таким интересным волевым лицом, смягченным легкой дружеской улыбкой, с которой он смотрел на девушку. При всей монументальности его фигуры двигался он с поразительной, необыкновенной грацией хищника, абсолютно расслабленного, но готового к атаке в любой момент. Второй мужчина, шедший чуть сзади и сбоку, практически плечо к плечу за первым, был несколько иного типажа: немного пониже первого и менее массивен, такой жилистый весь, сухопарый. Двигался он с не меньшей грацией, чем первый, но более пружинисто, что ли.

То, что оба эти мужика были очень-очень непростыми дядечками, при всей их улыбчивости, предназначавшейся исключительно ей, было совершенно понятно с первого же взгляда.

– Вы Дина? – подойдя к ней, спросил первый мягким, очень приветливым голосом.

– Да, – кивнула она и поднялась с неудобного дерматинового скрипящего кресла, оказавшись больше чем на голову ниже его.

– Здравствуйте, – все улыбался ей мужчина и представился: – Меня зовут Антон Александрович.

– А Ринк, это кто? – осторожно спросила Дина, не спеша улыбаться в ответ.

– Ринк – это я, – произнес он все тем же мягким, улыбчивым тоном. – Фамилия моя Ринков, иногда ко мне так обращаются, – пояснил он и, поведя рукой вправо, представил своего товарища: – А это Сергей Викторович Кнуров.

– А вы, наверное, Кнур? – позволила себе усмехнуться Дина.

– Нет, – неожиданно искренне заулыбался тот в ответ. – У меня несколько иное прозвище, не столь экзотичное.