Волчья ночь (СИ) - Кандера Кристина. Страница 37

И только спустя несколько дней узнал, что его нашли на берегу едва живого. Супружеская чета Барроу возвращалась в свое имение из путешествия по стране и совершенно случайно остановилась на привал в устье реки. Течением Питера отнесло так далеко, что в этих местах даже не слышали о той деревне, в которой он родился.

Супруги Барроу не поверили в то, что рассказывал им найденыш, решив, что мальчишка пережил сильное потрясение и бредит, рассказывая о монстрах, что напали на его дом, но приютили мальчика. Вырастили, дали ему образование и даже имя. Да, в родных местах Питера и звали-то совсем иначе.

Барроу не были богаты, все их достояние заключалось в клочке земли и небольшой усадьбе, а Питер… познавший вкус денег и иной, отлично от той, к которой он привык с рождения, жизни, сам для себя решил, что сделает все возможное, чтобы разбогатеть.

Этим он и занимался последние годы. Да, многие из его предприятий нельзя было назвать законными, в самом начале, он не брезговал ничем ради достижения своей цели. А вот в последние годы, когда решил перебраться в столицу, поумерил аппетиты, стал законопослушным гражданином и… относительно честным бизнесменом. Он работал много, и много достиг…

Для полуграмотного мальчишки из богом забытой деревни, он достиг небывалых высот и не собирался останавливаться на этом.

А в родных местах он все же побывал. Много лет спустя. Прошелся по улице, где когда-то стоял его дом, даже наведался на то самое место, откуда началась его новая жизнь. Послушал рассказы тех, кто остался в живых после той страшной ночи.

Оборотни напали около полуночи. Они не таились, и так прекрасно знали, что горстка крестьян, вооруженных, в лучшем случае охотничьими ружьями не сможет оказать сопротивления. И да, единственная семья, которую вырезали подчистую — была семья Питера. В остальном же, погибших было не так уж много. После того, как оборотни разделались с родными Питера, они рванули за ним вдогонку и больше в деревню не вернулись.

— Это смертница привела их к нам, — рассказывал Питеру один из крестьян, в прошлом водивший дружбу с его отцом. Теперь-то старик не узнал в холеном столичном бизнесмене того босоногого мальчишку, что жил всего через два дома. — Она появилась как раз на рассвете. Пришла сюда просить о помощи, точно бы не знала, что никто-то ей не поможет. А вот мальчишки ихний, — старик кивком указал на то место, где когда-то был дом семьи Питера, — жалостливый больно уродился. Заговорил с проклятой, и навлек беду не только на своих, но на всех нас. Если бы мы тогда поняли в чем дело — удавили бы сами да выбросили за околицу, глядишь и обнесло бы стороной. Но нет… не докумекали, за что и поплатились.

— Как же он навлек беду? — удивился Питер. — Тем, что заговорил с этой… как вы сказали, смертницей?

— У оборотней случается такое, — старик сплюнул на землю и почесал подбородок. — Время от времени среди ихних баб рождается проклятая. По их поверьям она приносит беду, вот они и изгоняют ее. Ну, может еще что там делают, нам-то откуда такие подробности знать? А потом пускаются по следу, чтобы, значит, довести дело до конца.

— И убивают?

— Ага, — старик снова сплюнул, — твари они твари и есть. Охотятся они на нее. А коли поймают, то только ошметки в стороны летят — живую рвут на мелкие кусочки. И ее и всех, кто хоть как-то к ней приближался. Это-то они по запаху чуют. Вот потому-то и не помог ей никто, когда она в деревню заявилась. А пацаненок этот… — и он покачал головой. — Кабы не он, то может, и обнесло бы стороной.

Питер тряхнул волосами, отгоняя непрошеные воспоминания. Восемнадцать лет он пытался искоренить их из своей памяти. Вырвать с корнем и больше не возвращаться к ним. И вот теперь, они вернулись.

— Эбби, — прошептал он, ероша волосы пальцами. Тряхнул головой, с силой потянул за темные пряди в надежде, что эта боль хоть немного усмирит ту, другую, от которой на части рвется сердце. — Эбби! — почти простонал Питер. — За что? За что мне все это?

Ответов не было. Как не было и разумных мыслей. Питер не знал, что делать. Он не мог даже представить, что его жена, его Эбби… А что, если и за ней придут так же, как и за той незнакомкой, что однажды на рассвете вошла в их деревню? Если и на нее станут охотиться, загонять… ее будут рвать на части…

Первым порывом было бежать. Схватить в охапку жену, все деньги, что есть в наличии, и бежать подальше от Барглина, от этой страны… пересечь океан… запутать следы…

Питер даже дернулся было в сторону двери, да вовремя спохватился. Разум все же вернулся к нему. А следующая мысль, заставила посмотреть на ситуацию под другим углом…

А что если Эбби не проклятая? Если она… она…

ГЛАВА 20

Эбби стояла напротив зеркала и восхищенно рассматривала собственное отражение.

— Хороша! — она покрутилась в одну сторону, в другую, глядя на то, как пышная юбка то взлетает в воздух, то ложится вокруг ног красивыми складками. — Просто невозможно хороша! — резюмировала Эбби, улыбаясь собственному отражению.

Утренняя вспышка уже была забыта, как страшный сон. Настроение улучшилось настолько, что даже тот факт, что именно сегодня вечером состоится маскарад, в честь именин мисс Амалии Гроуди нисколько не расстраивал.

А то, что видела Эбби в зеркале, так и вовсе нравилось ей до безумия. Совершенно новое платье из тяжелого бархата винного цвета, пошитое еще в столице, но так ни разу и не одетое до сегодняшнего вечера выглядело умопомрачительно дорого. Высокая прическа, в которой мерцали маленькие брильянты, удивительно шла Эбби, а кокетливый завиток, спадающий на мраморно-белую шею, придавал ей чуточку легкомысленности. Драгоценности вот тоже были выше всяких похвал. Брильянты. Крупные камни чистейшей воды и великолепной огранки, в обрамлении более мелких выглядели по-королевски. Нет, еще дороже. Этот гарнитур подарил Питер на свадьбу. Даже в столице ни одна дама не могла похвастаться такой изысканной красотой, что уж говорить про Барглин.

— Со мной никто не сравнится, — уверенно кивнула Эбби. — И эта курица Гроуди — тем более. Я совершенна. Я красива, молода и элегантна. Во всем моем облике чувствуется порода и поистине королевская стать. Куда там провинциальной дурочке, пусть даже красивой и богатой? Барглину следует признать, что здесь появилась новая королева. Достойная.

Дверь в спальню распахнулась, явив Питера.

Эбби слегка прищурилась, разглядывая супруга в зеркале. В глазах ее появилось удовлетворение. Питер не вошел в спальню, он замер на пороге и, кажется, даже не дышал. Смотрел на Эбби, и в глазах его появилось такое чувство, которое с простым восхищением даже и сравнивать преступно. Это было… обожание. В понимании Эбби, таким взглядом взирали на богиню или народную святыню.

— Ты готова, — наконец-то супруг пришел в себя и даже попытался улыбнуться. — Идем?

Эбби только царственно кивнула и развернулась к Питеру. Юбки взметнулись в воздух и красивым веером опали к ногам — ей нравилось это. Нравилось, как мерцал дорогой бархат в свете свечей, как переливались чистейшей воды брильянты на шее и в ушах, нравилось, как влажно блестели глаза, не уступающие в этом блеске самым дорогим камням. Эбби была великолепна и прекрасно знала об этом.

По пути она подхватила шубку и, приблизившись к супругу, протянула ее ему. Повернулась, позволяя помочь ей с меховым одеянием, подал руку.

По лестнице они спускались в молчании. Питер был предупредителен, но разговаривать не торопился, и Эбби даже немного расстроилась из-за отсутствия комплиментов. Совсем чуть-чуть впрочем, вовремя вспомнив о том, что иной раз взгляд может быть красноречивее слов. А Питер смотрел на нее так… так, что дух захватывало.

Особняк градоправителя светился тысячами огней. У подъезда толпились экипажи, по лестнице неторопливо текла вереница приглашенных. Внутри было тепло и многолюдно. Дамы благоухали духами и сверкали драгоценностями, пестрое море их нарядов разбавлялось темными фигурами мужчин. И все были в масках.