Скользкая дорога (СИ) - Байдичев Константин. Страница 47

— Католицийский крест-то!

Значит, мекс… Захожу в баню. В ноздри шибает смесь несовместимых запахов — вкусного дымка от осиновых полен, березовых веников, застарелого пота и свежей крови. На полу мыльни лежит такой же, как и в дровяннике, латинос, с присвистом дышащий сквозь стиснутые зубы. На губах розовато пузырится слюна. Руки у него связаны за спиной, обе ноги поверх штатнин небрежно перемотаны затрапезными тряпками, заляпанными кровищей. Рубаха разорвана на полосы, которыми перевязано его туловище. М-да, говенные у парня дела. Надо быстрее, пока он в сознании… Со вчера в бане еще достаточно тепло, лицо и торс пленного залито потом. Спрашиваю по русски:

— Кто ты?

Молчит. Оборачиваюсь к Вану:

— Позови Жозефа.

Ван выходит из бани, делаю шаг к пленному, пинаю по ране на правой ноге и снова спрашиваю:

— Кто ты?

Пленный орет. Тяжело опускаюсь на лавку рядом с ним, ставлю свой валенок на его правую ногу и снова спрашиваю:

— Ху ар ю [99]?

Он ненавидяще смотрит на меня и выдавливает:

— Хесус.

В предбаннике топот, в мыльню врываются Ван и Жозеф. Сзади остальные. Машу рукой, мол, все нормально. Жозеф остается, Ван выходит в предбанник. Куприянов и Питер уходят в дом.

— Его зовут Хесус. Спроси, Жозеф, зачем они хотели забраться именно в наш дом.

Жозеф заговаривает пленным на английском, тут же переходит на испанский. Тот односложно отвечает. Я не вникаю в смысл, голова тяжелая, даже думать больно, просто сижу. Жозеф поворачивается ко мне. Удивленное лицо и неожиданно:

— Их нанять выкрасть вас, мистер Трамп.

Что? Да кому я нужен! Значит, кому-то нужен…

— Спроси, куда побежал третий.

Обмен фразами.

— Он побежал к шлюпке.

Какой еще шлюпке? Шлюпке? Совсем голова после оплеухи не варит — если шлюпка, значит они с корабля.

— На каком корабле их доставили?

— Не знает.

Пленный опять орет, потому как я снова наступаю ему на раненую ногу.

— Переводи. Если он быстро все не расскажет, я прикажу отрезать ему сначала уши и нос, после все пальцы на руках и ногах, а также яйца и хер впридачу. Меня интересует, как зовут каждого из их шайки, кто их нанял, где, когда, название корабля, имя капитана, где их взяли на борт, как и сколько шли, сколько заплатили и сколько обещали. Меня интересует имя нанимателя, как он выглядит, все, что он говорил, как он был одет и обут, любая мелочь. Даже как он дышит, ест, пьет и курит. Что, кстати, курит. Да, Вана позови.

Когда заходит Ван, я приказываю ему принести нож, топор, маленькую чурочку и ведро воды. Жозеф переводит мои слова пленному. А Ван тем временем заносит чурку с топором, ставит у порога полное воды деревянное ведро и кладет мне на колени ножны с ножом. Пленный смотрит на эти приготовления, на деловитого Вана, сидящего с безразличным видом меня, на Жозефа, который тоже смотрит на меня с долей испуга и недоверия — видать сомневается, что его начальник способен устроить резьбу по живому мясу. Вынимаю нож, рукояткой протягиваю Вану. Тот без тени сомнений его берет, делает шаг к пленному и поочередно трогает пальцем его ухо и нос. Во взгляде ожидание команды. Я не успеваю ничего сказать, как у латиноса округляются глаза и он начинает без остановки тараторить. Жозеф слушает, испуг сменяется выражением презрения:

— Они три брата, Хесус, Хуан, Диас, дезертир из мексиканский армз. Пять лет промышлять Техас всякий мелочь — угонять скот, грабить крестьян. После стычка рейнджерз убежать Сан-Франциско, потом уехать Орегон, потом мыть золото прииск речка Фрейзер [100]. На прииск повздорить с бармен, на следующий день их обвинить в насиловании кухарки заведения [101]. Они бежать порт Виктория [102], где их нанять английский торговец опий Джой Стюарт. Ту, два год они торговать опий [103] в местный китайский квартал и разбираться со строптивый китаец по его приказ. После Рождество Стюарт свел их с один тип. Лет сорок, седой, худой, высокий. Представлялся янки Джон Смит. Но не янки, он англичанин. Из метрополии. Слишком дорого одеваться и вести себя как импотн э-э-э важный господин. Стюарт был как слуга перед Смит, делать все что он приказать. Смит обещал им за работа сначала фри, потом файв таузенд э-э-э-э пять тысяч долларз. Сначала дал триста. На корабль их посадить порт Виктория тен э-э-э десят дейз назад. Это "Бивер". Он привез продовольствие, стоит в порту, под разгрузкой, ждет их сутки. Они должны на шлюпка увезти вас за мыс, сигналить зеркало, или фонарь. Их со шлюпка забрать, когда уйти наш порт. Кэптэн подчиняться Смит. Он болшой шишка.

Опять англичане! Да еще так, внаглую. Ушлепков каких-то послали, те обосрались по полной… Зачем я им, спрашивается? Чего гадать, поймаем — спросим.

— Смит на "Бивере"?

Хесус понимает без перевода, кивает. Оборачиваюсь к Вану:

— Пошли Юрку или Сашку на пирс, пусть глянет — на месте ли корабль.

Ван выскакивает из бани. Ждем. Пятиминутное словоизвержение оказалось утомительным, пленный, закрыв глаза и уронив голову на пол, вновь судорожно дышит сквозь стиснутые зубы, периодически подвывает.

— Особые приметы Смита — шрамы, татуировки, увечья? Может он одноногий, однорукий, без пальцев, без носа? Кольца, перстни, запонки? Может рубахи или носовые платки с вензелями?

Жозеф переводит.

Латинос с хрипом выталкивает из себя несколько фраз. Жозеф говорит:

— Он щеголь. Носит усы, бреет бороду. От него всегда пахнет душистым мылом и кофе.

Проходит десять минут, Ван рывком открывает дверь:

— Лано утлом уплыла.

Цокаю языком. Пленный бесполезен, опознавать некого. Можно еще его попытать-пораспрашивать, но толку никакого. Не поеду же я в Британскую Колумбию искать неизвестно кого по словесному описанию. Встаю с лавки, командую Жозефу:

— В тюрьму его. И доложите Дэвису о попытке ограбления. Дальше не наша забота. То, что он тут наговорил, Дэвису не докладывать. Вы меня поняли, мистер Нильсен? Не слышу!

Жозеф удивленно вздергивает брови, подтягивается и отчеканивает:

— Иес, сэр!

В его глазах здоровенный ворох вопросов. Руками не обхватить. Потом все объясню. Наверное. Хреново мне. Пойду отлеживаться. Сотряс мозгов на пятом десятке здорово мешает думать. И здоровья не добавляет.

— Если Дэвис потребует, чтобы я явился для объяснений, скажите — мистер Трамп ранен и лежит в кровати. Да, найдите местного лекаря, я в самом деле ранен. И этого надо перевязать, иначе до виселицы не доживет.

В глазах Жозефа не появляется понимания, но он дисциплинированно разворачивается и исчезает. Юра садится напротив пленного с револьвером в руках, у двери стоит Саша с револьвером в руке и винчестером за спиной, Ван поддерживает меня под руку, мы идем в дом. Уже заходя на крыльцо, вижу не меньше десятка солдат и офицера, подбегающих к ограде. С ними Жозеф. Можно спокойно заваливаться в койку. Быстро бегает, однако! Было бы мне лет на двадцать поменьше, я бы тоже быстро бегал.

Ложусь на постель, откидываюсь, закрываю глаза и выключаюсь.

… скрипят половицы, меня трогают за руку, голос Питера:

— Мистер Трамп, пакет.

Встаю. В комнате и за окном уже темно. На столе лампа с почти прикрученным фитилем, даже в полутьме ясно различаю недовольство Вана и Жозефа, с неприязнью смотрящих на капитана шхуны. Питер невозмутим, он подает мне пакет с сургучными печатями, небольшой конверт и лист бумаги. Расписываюсь, ломаю печати. "Письмо топсикрет" оказывается пачкой новых инструкций, деньгами за три месяца и ведомостью на жалование. С пакетом Питер мне отдает письмо Куна. Вскрываю маленький конверт. Определенно, сегодня не мой день!

Экс-мэр сообщает, что взял на себя смелость вложить "известные мне средства" в страховую компанию имени себя. Как не вовремя! Я раздражено сминаю листок бумаги. Виски и затылок снова свело болью, заломило шею.